- Я к вам на новоселье, с хлебом-солью! - обратился Гедеонов разом и к Асенковой, и к старушке, в которой угадал мать молодой девушки. - Я знал, что вы не успеете разобраться в один день и можете остаться без обеда, а потому вот привез вам полный обед, да, пожалуй, и ужин тут же! Унеси и положи это все! - обратился он к лакею. - Тут все есть, что надо, - вновь обратился он к церемонно стоявшим перед ним хозяйкам дома, - решительно все: и рябчики жареные, и пироги, и сладости, и конфеты, и фрукты, и чай, и кофе, все тут положено! Все государь изволил приказать привезти вам на первых порах. Не надеялся он на аккуратность и умение молодой хозяйки; она могла что-нибудь забыть и пропустить. А уж я и не забуду, и не пропущу ничего. А тебе, моя красавица, я и роль новую захватил, - сказал он. - В том же гусарском ментике тебе опять явиться придется. Раскладывайся, разбирайся, да и за роль принимайся. Это новая комедия с пением "Гусарская стоянка". У нас она еще не шла, и государю угодно, чтобы она была поставлена как можно скорее. Ее величество императрица изволила слышать о тебе и желает тебя видеть, а государю угодно посмотреть на тебя в обеих ролях, чтобы выбрать и решить, в которой из них тебя ее величеству показать.
Молодая девушка с восторгом ухватилась за роль.
- Ах, как я рада! Какое счастье! - проговорила она восторженным тоном. - Господи, как много счастья в жизни и как жить хорошо! - воскликнула она, как на молитве складывая свои красивые миниатюрные ручки.
Проводив Гедеонова и наскоро закусив, молодая девушка ушла к себе в спальню, чтобы просмотреть роль, предоставив матери заботливо разбирать и укладывать все привезенные блага. Такого богатства старушка Асенкова никогда еще не видала и дрожащими руками разбиралась в своем нежданном, небывалом богатстве.
Роль оказалась прелестной. Куплеты были очень милы и остроумны, и Асенкова только на минуту призадумалась над тем, как она будет разучивать их без музыки. В этот момент вбежавшая мать объявила ей, что привезли фортепиано и что мастера ждут, куда она его поставить прикажет. Она так и сказала: "прикажет"; она уже сознавала, что ее дочурка, ее маленькая Варя что-то может и смеет, что она в силах что-то приказать, что ее слово станут слушать с уважением.
Хорошее новое фортепиано было внесено и поставлено в гостиной, неподалеку от камина, над которым красовалось небольшое зеркало.
Вместе с инструментом были привезены и вручены Асенковой и ноты ее роли, и она, проводив людей, доставивших инструмент, уселась за фортепиано, на котором научилась порядочно бренчать в школе. Она положила пред собой ноты, поставила в стороне бонбоньерку с конфетами и стала разбирать незатейливую музыку куплетов.
Звуки музыки заставили ее на минуту задуматься. Они напомнили ей вчерашний вечер и песни цыган. Она попробовала по слуху наиграть один из плясовых мотивов, слышанных ею накануне, и, когда это удалось ей и под ее пальцами воскресли жгучие, широкие аккорды вольной песни, внезапно почувствовала, как что-то горячее, до боли приятное охватило все ее существо и ее потянуло куда-то вдаль, на волю, на какую-то призрачную, недосягаемую высоту. Ей почему-то до безумия захотелось опять увидеть государя, сказать ему что-то, сознаться в чем-то.
Но в то же время молодая девушка вспомнила, как у Них в школе говорили о безумной любви государя к императрице, как на ухо друг другу дети передавали о том, что Николай Павлович влюбился в красавицу фрейлину Нелидову, и ей внезапно стало мучительно, до боли завидно. Ее всю сожгло завистью к счастью этих двух женщин, она сама себе показалась до крайности жалкой и ничтожной.
Мать застала ее в слезах и остановилась перед нею в немом глубоком удивлении.
- Варя, да что с тобой? Перекрестись! О чем ты? Тебе ли плакать и сокрушаться? Чего тебе недостает?
- Счастья мне недостает, мама, счастья, родная моя, хорошая… того счастья, от которого дух захватывает, которое как огнем сжигает всего человека.
Мать молча отступила и набожно перекрестила низко склоненную головку Вари. Она не совсем понимала своим ограниченным разумом неразвитой женщины, что именно случилось с ее девочкой, но инстинктом матери угадывала, что у нее в душе поднялась могучая буря. И ей сделалось страшно за молодое существо, ей близкое и дорогое. Она полжизни своей отдала бы за то, чтобы отодвинуть от дочери ту невидимую, совсем непонятную бурю, присутствие которой, однако, смутно понималось ею.
- Христос над тобой, мое дитятко! - нежно прижимая к себе красивую головку дочери, произнесла Агафья Тихоновна. - Христос над тобой! Все будет по-хорошему, все придет в свое время, как Господь укажет в Своем святом соизволении! Велики милости Его над нами, бедными, сиротливыми, не оставит Он нас до конца!
Молодая девушка подняла голову и в упор взглянула на мать.
- Мама, ты веришь в счастье? - спросила она. - Ты была когда-нибудь совсем-совсем счастлива, так счастлива, как в раю люди счастливы бывают?
Старушка покачала головой.
- Нет, дитятко! Такого полного счастья я не испытала, не судил мне Бог. А верить в счастье я верю, так же как в доходчивость материнской молитвы до неба. Я знаю, что дойдет моя молитва до милосердного Бога и что пошлет Он тебе счастье. А будешь ты счастлива, мне ничего другого и не надо; я твоим счастьем проживу.
VI
Солнце и наяда
Новая роль удалась молодой артистке еще лучше первой. Она выступала на сценических подмостках уже с большей уверенностью, говорила смелее, пела громче и выразительнее. Асенкова чувствовала в себе какой-то необычайный душевный подъем, и чем смелее она была, тем сильнее и быстрее рос ее успех.
Новая пьеса поставлена была быстро, с нескольких репетиций, и все время у Асенковой было занято. Она вся ушла в свою роль и, по шутливому замечанию государя, заглянувшего за кулисы и вызвавшего ее из уборной, даже о нем совершенно забыла.
- Нет, ваше величество, о вас я не забыла! - ответила молодая девушка с такой бойкостью, какой сама удивилась.
- Вот как! - заметил государь, улыбнувшись. - Стало быть, мне было уделено местечко даже рядом с новой ролью?
- Впереди роли, ваше величество! - ответила маленькая кокетка, которой гусарский ментик придавал особую, несвойственную ей по характеру смелость.
- Спасибо, если так, - ответил император, низко кланяясь молоденькой актрисе и всю ее охватывая одним восторженным, горячим взглядом. - В следующий раз я самого строгого и сердитого цензора и критика в театр с собой привезу, - продолжал он, обращаясь разом и к Асенковой, и к стоявшему тут же Гедеонову.
Последний вопросительно взглянул на государя.
- Со мной приедет великий князь Михаил Павлович. Он сердит на нас обоих за гусарские ментики этой проказницы, Волконскому от него уже досталось, теперь же он и до тебя доберется. А на тебя посмотреть и императрица приедет! - сказал государь, обращаясь к Асенковой. - Я ей обе пьесы покажу, потому что не знаю, в которой из них ты лучше.
Молодая девушка почтительно присела перед императором. Она уже привыкла часто видеть его, и его появление вызывало в ней одно только чувство радости, без малейшего ощущения страха.
- Ну, как ты устроилась на новом месте? - спросил император, милостиво улыбаясь хорошенькой артистке.
- Прекрасно, ваше величество! - бойко ответила она.
- И всем довольна?
- Еще как довольна! - восторженно ответила Асенкова.
- А новоселья не справляла?
- Нет, ваше величество, не справляла.
- Чего же вы, стрекозы, смотрите? - обратился император к окружавшим их молодым актрисам. - Чего же вы к ней на новоселье не собираетесь? Разве можно так "заедать" новоселье? Так ведь это называется? - с улыбкой обратился он к ним.
Артистки засмеялись, прячась одна за другую.
- Нет, нет, новоселье непременно должно быть справлено! Я скажу Гедеонову, чтобы он жалованье авансом выдал на этот предмет и понемногу рассрочил платеж. Нельзя не праздновать новоселья! - продолжал император, а затем, пройдя за Асенковой до двери ее уборной, он, нагнувшись к молодой девушке, тихо шепнул: - А потом мы второе новоселье справим. То уж я сам организую.
Как бы то ни было, но приказ государя надо было исполнить, и, получив от Гедеонова вперед в счет жалованья сто рублей, Асенкова пригласила к себе всех своих подруг не только по выпуску, но и по службе.
Число приглашенных превысило то, что когда-нибудь в жизни могло собраться в скромной квартире старушки Асенковой, и та прямо потеряла голову от хлопот и старания устроить все как можно дешевле. Однако эти заботы оказались преждевременными. За два дня до назначенного новоселья к Асенковой опять совершенно неожиданно приехал Гедеонов и объявил ей, что, по приказанию государя, все нужное для угощения приглашенных будет доставлено в день торжества и что покупать ничего ровно не придется.
Агафья Тихоновна, уже наметившая в лавках и на рынке и большого мясистого гуся, и хорошую часть телятины, и относительно пирогов позаботившаяся, почти огорчилась такой необычайной заботой о соблюдении интересов ее и дочери.
- Помилуйте, ваше превосходительство! Как же это так возможно? И деньги на это Варей взяты вперед, да и у меня уж почти все намечено и готово! Нет, уж дозвольте нам самим это дело устроить!
- Я вам ни в чем не помеха, - пожал плечами директор. - Я вам волю государя передаю.
- Ну, а как же насчет денег-то теперь у Варюши будет? - не унималась старушка. - Ведь за месяц жалованье-то вперед взято.
- На что-нибудь другое его употребить придется, - смеясь, возразил Гедеонов. - Это, я думаю, вовсе не так трудно. Деньги, наверное, найдется куда девать?