Забыв, как дышать, девушка вдруг поймала себя на странной мысли: а ведь она и не то, чтобы против…
Скорее, совсем наоборот…
Князь принял удивление дочери за страх, и принялся уговаривать, утешать:
– Ну что ты, доченька, не огорчайся, не стоит! Он очень приятный молодой человек, к тому же это всё равно бы случилось когда-нибудь… ты же княжна… это твоя судьба.
Всем своим видом как бы говоря о неизбежности всего этого, князь хотел уже приобнять дочь, дать ей проплакаться да попричитать, как вдруг застыл, будто поражённый громом.
Александра, его Александра, которой была с детства противна сама мысль о замужестве, сейчас, широко и задорно улыбаясь, радостно хлопала в ладоши, сверкая кроткими синими глазами, в глубине которых плясали чертенята.
– Ты что… н-нее п-против-в? – Заикаясь от глубокого шока, князь удивлённо взирал на дочь.
Иисусе, кажется, мир перевернулся!..
– Да, батюшка, вы всё правильно поняли, – Улыбаясь ещё шире, подтвердила девушка, – Я совсем-совсем не против.
Князю потом ещё долго и упорно казалось, что он ослышался.
* * *
Подъезжая к церкви в небольшой повозке, княжна едва дышала от волнения. Свадьба… какой она представлялась ей раньше? Днём, который навсегда лишит её свободы. Днём, начиная с которого жизнь потеряет краски, превращаясь в череду серых, унылых дней в четырёх стенах терема мужа, совершенно чужого человека.
Но теперь всё казалось с точностью да наоборот. В душе, пополам с диким волнением, ютилась несмелая радость.
Ещё издалека слышался весёлый перезвон колоколов. День выдался немного хмурым, осень всё-таки, но улыбки толпы горожан, пришедших посмотреть на свадьбу и молодожёнов, компенсировали это с лихвой. Проезжая меж них, княжна сама невольно улыбалась в ответ.
Изначально довольно скромная церковь сегодня сверкала небывалой красотой, чистотой и богатством – её готовили специально для церемонии.
Опустив головку, невеста неторопливо шла к священнику. На ней красовалось белое с серебристым отливом платье, с небольшим шлейфом, расшитое по подолу серебряными нитями и перехваченное на талии тонким пояском того же цвета. На голову невесты накинули легчайшее белое покрывало, чуть прикрывавшее лицо девушки.
Затем вошёл жених, одетый как воин, со шлемом в руке.
Оба сияли молодостью, статью и красотой.
Священник, проведя церемонию по всем правилам, соединил их руки.
– Да благословит Господь ваш союз.
Держась за руки, молодожёны одновременно посмотрели друг на друга.
С этого момента и на всю жизнь они – половинки единого целого…
В день радости и счастья мы с тобою
Две жизни, две судьбы навеки спаяли в одну.
Люблю тебя, всем сердцем, всей душою,
И, что бы ни случилось, я с тобой не пропаду!Весь мир взорвался счастьем в то мгновенье
Когда Господь сердца и руки соединил,
Даря душе влюблённой радость, вдохновенье,
Надежду, Веру, море новых сил!
Затем начались празднества. Супругов посыпали зерном, а дорогу им устилали цветами и монетками, дабы жили они, не зная печали и горестей.
Песни, пиры и пляски длились почти два дня, заставляя людей немного отвлечься от свалившихся на ни бед и немного порадоваться.
Сидя за праздничным столом рядом с супругом, который тихо отдавал приказы насчёт постройки какой-то крепости, княжна внимала бесконечному счастью, заставлявшему трепетать её сердце. Это, наверное, одни из самых светлых и безудержно-радостных дней в её жизни.
Но одно её немного нервировало – Александр за несколько часов ни разу даже не взглянул на неё.
– Что с тобой? Ты бледна, – Спросил князь, будто услышав её мысли.
Девушка улыбнулась.
– Нет, всё хорошо. Просто я… немного волнуюсь. Не каждый день выходишь замуж… к тому же я никогда не думала, что всё будет… так.
– Как?
– Вот так… хорошо, радостно, – пояснила княжна, – я думала, всё будет просто ужасно, думала, что придётся стать женой совершенно чужого человека.
– Мы с тобой не так давно знакомы, если смотреть с этой точки зрения, – сказал князь, явно заинтересовавшись разговором.
– Да, но… ты совсем не чужой мне, – опустив глаза, ответила девушка.
Секунду он молчал, будто обдумывая её слова.
– Если так, то нас и впрямь ждут лишь долгие годы счастья, – сказал князь, аккуратно, очень нежно сжав её маленькую ручку в своей ладони.
Девушка слегка порозовела, но подняла взгляд, и… пропала. Теперь уже окончательно и бесповоротно. Всего лишь один взгляд вмещал в себя весь коктейль эмоций – жгучую страсть, проникновенную нежность, волнение, трепет…
В этот момент им обоим было всё равно на весь мир.
Глава 4
1240 г.
Полутёмная комната, освещённая факелами. Запах сырости и пыли, казалось, являлся главной её составляющей, пропитав собой всё вокруг, даже крепкие каменные стены, на которых виднелась даже мелкая плесень.
В центре комнаты стояли двое мужчин.
Один из них, в короне и в мантии – король шведов, Эрих. А грузный богатырь с длиннющими рыжими усами – его зять, ярл Биргер.
– Пора уже проучить этих варваров, – фанатично блеснув линяло-голубыми глазами, сказал король, – начнём отсюда. Это – самое то!
Сказав это, он ткнул длинным костлявым пальцем на карту туда, где находился Новгород.
– Вы… уверены? – Засомневался Биргер, – князь Александр, конечно, молод, но… помните, как хорошо о нём отзывался магистр ливонского ордена? Как его там… Андреас фон Вельвен.
Эрих лишь махнул рукой, в который раз окидывая жадным взглядом богатые славянские земли.
– "Я прошёл многие страны, знаю свет, людей и государей, но видел и слушал Александра Новгородского с изумлением" – кривляясь, процитировал король, усмехнувшись, – Ты только вслушайся в эти льстивые хвалы, Биргер! Твой магистр был пьян, наверное, когда говорил такое о сопливом двадцатилетнем юнце! Пф, да он едва-едва из-под отцовского крылышка выпорхнул! О чём тут говорить? Смех и грех!
Вторя насмешкам короля, Биргер слащаво улыбнулся.
– Так значит, идем на Новгород, государь?
Тот кивнул, всё ещё кривя губы в презрительной усмешке.
И отплыли они, собрав огромное войско, к устью реки Ижоры.
Князь мирно беседовал с боярами, когда вдруг раздался крик: "Беда!"
Запыхаясь, в комнату влетел Яшка, слуга.
– Беда, князь! Беда… шведы у самого города! Вот, посла отправили.
Все повскакивали со своих мест. Один князь остался недвижим, с серьёзным лицом, похожим на восковую маску.
– Введите.
Вошёл посланец, весь закованный в железо, донельзя гордый, с оскорбительным презрением в ледяных глазах.
– С чем же прислали тебя? – спросил княжич.
Ответ Александру перевели так:
"Королевский зять и наш военачальник велел сказать тебе, князь варваров, так: "Ратоборствуй со мною, коли смеешь: я стою уже на земле твоей!""
Все присутствующие возмущённо зароптали, загундели.
– Некогда лясы точить! – Громко прикрикнул князь так, что, казалось, стены задрожали.
– Собирайте дружину, как можно быстрее, – военачальникам.
Потом повернулся к посланцу и твёрдо, без тени сомнения произнёс:
– Мы встретим нежданных гостей как полагается!
* * *
Княгиня застыла, как соляной столб, кусая до крови губы и нещадно теребя какой-то платок.
Ей хотелось бегать, кричать, ругаться, лишь бы не стоять, молча и смиренно отпуская безмерно дорогого ей человека, любимого мужа туда, откуда он навряд ли возвратится…
Тот так же молча одевал кольчугу, шлем, готовясь к жестокой резне.
– Пора, – повернувшись к жене, сказал он.
Всхлипнув, девушка крепко-крепко обняла мужа, силясь не расплакаться. Она верила в его возможности – он всегда умел находить правильное решение. Но врагов так много… они сильны и уверенны в себе. К тому же, во время войны всегда есть вероятность потерять родного человека. А князь-то уж точно станет главной мишенью… А если учитывать то, что Александр всегда сражается наравне с другими, то…
Две слезы-предательницы всё же потекли по щекам, обжигая.
– Не изводи себя пустыми страхами, моя княгиня. Я вернусь, – Уверенно сказал князь, нежно-нежно, почти благоговейно целуя жену.
Сквозь тысячи битв, кровавых, жестоких
Презрев время и неизбежность разлук
Я, обойдя все пути и дороги,
К тебе возвращусь, мой ангел, мой друг.
Святая земля, дом отцов
Всё, что так дорого сердцам нашим
Призывает нас идти на врагов!
С мыслью этой и умереть не страшно.
Я знаю, ты плачешь, и отпускать не хочешь,
Причитаешь, молишься, ждёшь…
Но на плечах моих столько судеб!
Я знаю, ты это поймешь.
Молитвы твои – крепче, надёжней кольчуги,
Твой голос и последний поцелуй – моя отрада.
Или я вернусь, пройдя и зной палящий, и вьюгу.
Иль в поле чистом, в бою за счастье полягу.
Ты верь: напасть вскоре сгинет,
Господь нас не оставит, сохранит!
Пока вера души наши не покинет
Силу всегда правда победит!
Саднящей раной в груди ныл страх за него. Он, её Александр, стал для неё всем – жизнью, её смыслом, целым миром. А себя девушка давно уже перестала ощущать по отдельности, став не более чем его частью.
А вот теперь он ушёл… ушёл не оставив ей ничего, кроме страха за него, грусти и огромной надежды на сердце.