- Чего же тут не понять? - спокойно заметила Шагор. - Она вчера прогнала меня, а сама на моей постели стала Лакшми своего Вишну. Видишь, ее господин подарил ей в знак любви кольцо?
Она показала на кольцо Броджешора, сиявшее на руке Профуллы.
Нойан помрачнела.
- Ты слышала, сестра, что велел передать тебе свекор? - мстительно спросила она.
Полная воспоминаний о ласках мужа, Профулла уже успела забыть о своем разговоре со свекровью.
- Нет, а что?
- Ты спросила, как тебе жить дальше, - напомнила Нойан.
- И что же он ответил?
- Он сказал, что ты можешь заниматься чем угодно, хочешь - воруй, а хочешь - разбойничай.
- Хорошо, - коротко проговорила Профулла и вышла.
Больше она ни с кем не разговаривала. Уже за калиткой она остановилась и повернулась к Шагор, которая шла следом.
- Ухожу, сестра, - сказала она Шагор. - Больше я никогда сюда не вернусь. А с тобой увижусь, когда ты приедешь к своему отцу.
- Ты знаешь, где мы живем? - оживилась Шагор.
- Нет, не знаю, но сумею узнать.
- И ты решишься прийти в дом моего отца? - не поверила ушам Шагор.
- А почему бы нет? Меня теперь ничто не остановит.
- Твоя мать ждет тебя, - заметила Шагор, показывая в сторону сада, где возле изгороди стояла мать Профуллы. Дочь подошла к ней.
7
Женщины вернулись в деревню. Долгий путь изнурил мать. Она выбилась из сил и исстрадалась душой - не всякому по плечу выносить испытания, которые посылает судьба. Дома она занемогла. Первое время женщина старалась превозмочь себя. Бенгалка, из семьи брахманов, к тому же еще и вдова, она не считала свой недуг болезнью. Как положено, по два раза в день совершала омовение, ела когда придется и то, что из милости дадут соседи. Немощь ее усиливалась, и в конце концов она слегла. Лечились в те времена в деревнях редко, а вдовы почти не пользовались лекарствами. Да и за лекарем Профулле послать было некого. Начались осложнения, и в конце концов несчастная умерла - страдания ее прекратились.
Соседи, которые прежде порочили несчастную вдову, теперь поспешили на помощь ее дочери. К чести бенгальцев, следует признать, что в подобных случаях они забывают о былых распрях.
Явившись к сироте, жители деревни сказали ей:
- Ты должна на четвертый день устроить поминки по матери.
- Я бы и хотела, - призналась Профулла, - да не на что.
- Не тревожься, - успокоили ее односельчане, - это дело мы возьмем на себя.
Кто денег дал, кто продуктов, тем и обошлись. Хватило и покойнице даров положить, и собравшихся угостить.
Один из доброжелателей вспомнил про Хорболлоба.
- Надо бы позвать твоего свекра, - заметил он Профулле.
- Кто же пойдет за ним? - недоуменно спросила она.
Вызвались двое, те, которые всюду успевали первыми.
- Как же так? - удивилась Профулла, когда они явились к ней. - Ведь это вы возвели на нас поклеп! Пустили слух, будто бы мы касту потеряли, а теперь печетесь обо мне?
- Ты про старое забудь, - ответили односельчане, - и ни о чем не беспокойся. Мы все уладим. Скажем, что по злобе наговорили на вас. Ты ведь теперь сирота, без отца и матери осталась, и нам грех обижать тебя.
Профулла подумала - и согласилась. Посланцы отправились к Хорболлобу.
- Вот тебе на! - удивился тот. - Вы сами изгнали сватью из общины, уверяли, что она осквернила касту, а теперь за нее же и хлопочете?
- Среди соседей всякое случается, - ответили ходатаи. - Не стоит внимания обращать. Мы их со зла оговорили.
Хорболлоб был человек рассудительный и решил, что его хотят провести.
"Они пытаются обмануть меня, - подумал он. - Наверное, невестка как следует заплатила им, вот они и стараются. Выгораживают ее. Где она только деньги взяла?"
И он стал относиться к ней с еще большей неприязнью и подозрительностью.
Тем временем Броджешор узнал о разговоре отца с жителями деревни. "Надо будет как-нибудь ночью тайком навестить ее", - сказал он себе.
Так ни с чем и ушли посланники от Хорболлоба. Профулла с чужой помощью справила поминки по матери, угостила соседей. А Броджешор так и не выбрался проведать ее.
8
Фулмони из касты брадобреев жила поблизости от Профуллы. Осиротев, Профулла попросила ее приходить к ней ночевать, так как не хотела оставаться ночью одна - много ли надо, чтобы о молодой и красивой девушке пошли всякие толки! Да и темнота ее пугала. Фулмони согласилась. Она вдовствовала, никого из родственников, кроме сестры, у нее не было, и потому ничто ее не удерживало. К тому же она всегда относилась с уважением к матери Профуллы, как, впрочем, и ее сестра. Так она стала по вечерам приходить к Профулле и оставалась у нее до утра.
Наивная Профулла понятия не имела, что за человек ее соседка. Та была старше ее лет на десять, недурна собой и любила принарядиться. Однако удивляться ее поведению не приходилось - женщина принадлежала к низкой касте, да к тому же с детства осталась вдовой. Поговаривали, будто она питала нежные чувства к Дурлобху Чакраборти - управляющему местного землевладельца Парана Чоудхури. Утверждали, будто и сам Дурлобх, который иногда по делам наведывался в деревню, неравнодушен к Фулмони и оказывает ей внимание. Доходили эти слухи и до Профуллы, но они не смутили ее. Да и не приходилось ей выбирать - кто еще в деревне согласился бы бросать свой дом на ночь.
Фулмони раза четыре ночевала у Профуллы. На следующий после поминок день она немного задержалась у себя дома и отправилась к Профулле позже обычного. Возле большого мангового дерева, густо окруженного молодой порослью, она остановилась и, оглядевшись по сторонам, вошла в заросли. Там ее поджидал какой-то мужчина. Это был не кто иной, как Дурлобх Чакраборти.
- Ну так как же? - спросил он ее. - Сегодня?
- Да, сегодня в самый раз, - подтвердила Фулмони. - Приходи в полночь вместе с носильщиками. Постучишь в дверь, я и открою. Только смотри, чтобы без шуму…
- Не бойся, - успокоил ее тот. - Как бы только она сама не подняла крик.
- А мы вот что сделаем, - придумала Фулмони. - Я тихонько впущу тебя, а ты осторожно подойдешь к ней и завяжешь ей рот. Пускай тогда кричит, сколько вздумается.
- Как ты считаешь, - осведомился Дурлобх, - долго ли нам удастся продержать ее у Парана?
- Да нам бы только увезти ее, - уверенно заявила Фулмони. - Как ей не остаться у него? У нее ведь ни одной родной души. Вечно сидит голодная, а тут всем будет обеспечена - и едой, и одеждой. Деньги, украшения появятся, любовь да ласка. Кто тут не устоит! Ты уж предоставь это дело мне. Но только, чур, уговор, за хлопоты часть денег и украшений - мне!
Они договорились, и Дурлобх пошел по своим делам. А Фулмони отправилась к Профулле. Бедная девушка, не подозревая о коварном заговоре, вскоре легла спать. Она поплакала, как плакала все эти дни, и уснула в слезах. Вскоре послышался стук в дверь. Фулмони отперла ее и впустила Дурлобха. Тот неслышно подошел к Профулле, быстро обмотал ее лицо повязкой, а потом отнес в паланкин. Носильщики подняли его и, осторожно ступая, в сопровождении Фулмони направились к увеселительному дому Парана-бабу.
А через полчаса к опустевшей хижине прискакал Броджешор. Он явился тайком, собираясь во что бы то ни стало увидеться с Профуллой. Увы, его здесь уже никто не ждал.
Носильщики шли бесшумно, зная, что участвуют в опасной затее и должны быть начеку. Их достаточно просветили на этот счет. К тому же, как читатель уже мог заключить из слов старой Брахмы, в здешних местах бесчинствовали разбойники, наводя ужас на мирных жителей. В стране в те годы царило безвластие - мусульманское господство окончилось, а английское владычество еще только утверждалось. К тому же недавно случился страшный голод, окончательно разоривший Бенгалию. А на землях Варендры вдобавок ко всему хозяйничал Деви Сингх, не дававший вздохнуть арендаторам. Позже, благодаря выступлениям Эдмунда Бёрка в Вестминстере, он приобрел громкую известность и за пределами Индии. Эдмунд Бёрк с такой страстью и гневом обличал Деви, так обрушивался на него за его злодеяния, что многие дамы во время его обвинительных речей от волнения не выдерживали и падали в обморок. Даже теперь, по прошествии ста лет, нельзя не испытывать душевного трепета, читая записи этих речей.
Многим в те времена приходилось голодать, негде было укрыться. Началось воровство, разбой. Кто мог навести в стране порядок и утвердить закон? В Рангпуре Ост-Индскую компанию представлял первый сборщик налогов мистер Гудлэд, в распоряжении которого находилось воинское подразделение. Он не раз пытался силами своего отряда выловить разбойников и покончить с ними, но каждый раз безуспешно.
Поэтому-то Дурлобх, похитивший Профуллу, опасался, как бы на него самого не напали, - паланкин вполне мог соблазнить любителей легкой наживы. Он и сопровождающих не взял из боязни, как бы те не подняли шума и этим не привлекли грабителей.
Похитители прошли несколько миль. Начался густой лес. Неожиданно носильщики заметили, что навстречу им идут два путника. Ночь стояла темная, дорогу освещал лишь слабый свет звезд, и издали фигуры людей казались неясными и расплывчатыми. Чудилось, будто к ним направлялся сам Яма в двух своих воплощениях.
- Никак кто-то идет, - неуверенно сказал один из носильщиков.
- От тех, кто ходит по ночам, добра не жди, - хмуро промолвил другой.
- Здоровенные-то какие! - добавил третий.
- А палок у них не замечаете? - осведомился четвертый, напряженно вглядываясь в приближающиеся тени.
- Господин Чакраборти, - повернулся к Дурлобху первый носильщик, - дальше идти нельзя. К разбойникам угодим.