* * *
- У тебя интересный муж. Изменяет?
- Нет, конечно.
- Почему "конечно"? Мой, к примеру, изменял, хотя и не был столь интересен. По сравнению с моим бывшим, твой - Аполлон Бельведерский. Только живой и теплый.
- Просто мужчина, − ляпнула я.
- Оригинальный ответ! Ну, и как он в постели? Хорош?
Ладно, не отвечай. Покраснела-то! Значит, хорош. Мужья редко хороши в постели. Береги своего, а то вдруг найдутся желающие прибрать к рукам такое сокровище.
Она рассмеялась. Хрипотца пикантная. Такая… французская.
И потому игривая. Но в меру. Алла всегда и во всем знала меру.
Мы сидели на кухне, чаевничали.
- И дочка твоя мне понравилась. Забавная девчушка. Сразу и не скажешь, что от тебя. Вы совершенно не похожи. Больше твою маму напоминает. Кстати, как мама?
− Процветает.
− И в твои дела не влезает? Да ты счастливица! Повезло. - Она прислушалась к голосам Олега и Ляльки. − Но это ведь промежуточный этап, не так ли? А главное, знаешь, что?
− Что?
− Главное, конечный результат.
Захотелось сделать ей больно:
- Почему ты разошлась со своим мужем? Измены?
- Из-за измен глупо расходиться. Даже если он не ложится с кем-то в постель, все равно думает о том, как тебе изменить. Занимается с тобой любовью, а сам блондинку представляет. Или брюнетку. Или рыжую. Да хоть лысую, мне-то какая разница?! Просто он перестал приносить мне радость.
Наверно, я выглядела глупо.
- Ты выглядишь глупо. Повторяю для особо одаренных: с мужем мы развелись потому, что он перестал приносить мне радость. С ним я поправилась на десять килограммов и подурнела. То, как женщина выглядит, в основном зависит от мужчины, с которым она живет. Неужели не знала?
В сравнении с ней я была наивной дурочкой.
- В школе тебя называли провидицей. Говорили, что можешь предсказать будущее. А мне - можешь?
Протянула ладонь. Паутинка линий.
Я увидела линию брака, и стало не по себе.
- Извини. Когда пророчица становится женщиной, она теряет силу. Такое поверье. После замужества я ничего не могу. В смысле, гадать не могу.
Она с минуту изучала мое лицо. Губы кривились.
- Нашла, чему верить, − сказала, наконец. − Придумала себе сказку. Вот не думала, что люди со временем могут остаться прежними. Ты еще в детстве была глупой коровой. Коровой и осталась.
Звуки вдруг стали четче, запахи − яснее, чувства − обостреннее. И хоть на кухне полумрак, глаза ломило от яркого света. По горлу прокатился клубок забытых пророчеств. Трудно дышать.
- И к тому же совершенно не умела целоваться, - добавила она.
Меня трясло от холода. Собрала грязную посуду, включила горячую воду и подставила ледяные ладони. От раковины шел пар.
Алла сидела в моем доме, как в своем. И мой муж ей понравился, и дочь. И даже кухня.
…Олег вызвался ее проводить.
- Забавная у тебя подруга, − сказал по возвращении. − Грецкий орех. Расколоть можно, но только дверью или щипцами.
- А я кто тогда?
- Ты? Брелок на связке ключей. Даже не видя, найдешь.
Ревность и обида. Олег никогда не говорил со мной столь холодно и равнодушно.
- Я - спать. Идешь?
Сослалась на грязную посуду. А когда Олег заснул, устроилась в комнате Ляльки.
И только под утро, скользя по острой грани сна, вдруг поняла, что меня испугало. Алле так понравилась моя жизнь, что она решила ее позаимствовать. На время. Может быть, и навсегда. Как карты лягут.
ЧЕТВЕРТЫЙ
Дзинь!
Ого! Час прошел, как не было!
Да кто ж там так рвется?
На пороге - сумеречная фигура.
- Входите, открыто!
Дождь и ветер. Ветер и снег. Снег и дождь.
Гостья встряхнула черный зонтик, рассыпав брызги по всей приемной.
− Добрый вечер! Отвратительная погода!
Я заметила, что стою босиком. Туфли валялись у диванчика.
Почему-то стало стыдно. Не за себя, а за собственную обувь - растоптанную, со скошенным левым каблуком.
- Не узнали?
Акварельные очертания. В это время суток я слепну.
Прищурилась.
По-своему она даже красива. Алый припухший рот.
Породистый нос. Восточные скулы. Черные очки. В дождь?
Размытое воспоминание.
- Я подвозила вас утром. Инга. Помните?
- Конечно, - как давно было это утро. − Чай, кофе?
- У меня есть кое-что получше.
Ого! "Martel V.S.O.P.". Широко живет Инга!
- Годится? Бокалы у вас есть? А тарелки? - Двигалась легко, танцуя. Ни грамма жира, пружиниста, словно дикая кошка. Непредсказуема. Опасна.
Инга, да? Ей удивительным образом не шло имя. Чужеродное, неправильное. Словно она взяла первое попавшееся.
− Где ваш кабинет? Ведите.
Все чудесатее и чудесатее, как говаривала Алиса.
Во дворе - неприметная машина. Фары погашены. В салоне темно. Только красный огонек подрагивает. Утром меня подвозили на другой. Что ж, расчет правильный: в эту я бы не села по доброй воле. Слишком она… неприметная. Наши люди в булочную на таких машинах не ездят.
Инга расставила тарелки, разложила закуску. Сыр, ветчина - тонко порезаны. Маслины, маринованные огурчики. Салаты и красная икра в тарталетках. И не скажешь, что кризис в мире. Хотя кризис - как сумасшествие - в голове. Поражает не всех. А тех, кто к нему предрасположен.
Я кивнула в сторону бара:
- Бокалы. Выбирайте любые.
− Клиентам наливаете?
Я пожала плечами. Еще кто кого сейчас спаивает!
− Закон не запрещает. Каждый смотрит на мир сквозь призму чего-то. У каждой профессии свои радости.
Она мгновенно выдала записную остроту:
− Например, гинеколог.
− Я вообще-то про художника подумала. Или писателя. Многие, когда работают, выпивают. Алкоголь обостряет восприятие. А гинеколог - профессия техническая. Здесь не восприятие важно, а опыт. Вам никогда не ставили внутриматочную спираль?
− Почему вы спрашиваете?
− Значит, нет. Иначе бы поняли, о чем я.
Из разнокалиберной посуды она безошибочно выбрала два бокала для коньяка. Ну-ну… В принципе, это мог бы сделать любой человек, который ценит не только напиток, но и антураж.
Вот только налила она ровно столько, сколько бы налил профессиональный сомелье. И бутылку держала, как профессионал.
- За знакомство.
- Вы по записи?
- Опоздала, каюсь, - Инга удобно расположилась в кресле напротив, поджав ноги. На длинных безукоризненных пальчиках, сквозь тонкий шелк просвечивал безукоризненный педикюр. Цвет раздавленной винной ягоды.
Она пригубила "мартель".
- Хотела завтра прийти, а потом подумала, зачем ждать? Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Мой главный принцип. А ваш?
- Не быть.
- Неплохо, - на лоскуток сыра положила прозрачный ломтик красной рыбки, аккуратно скатала сыр в рулончик. Надкусила. − Рекомендую. Очень вкусно. Вы ведь ничего сегодня не ели? Клиент за клиентом. Пить на пустой желудок очень вредно.
Быстро пьянеешь.
Какая глубокая сентенция!
Ладно, раз так получилось - поиграем. Теперь мой ход. Для начала что-нибудь простенькое и пошленькое.
- Жить тоже вредно. От этого умирают.
- Сентенция в духе оптимиста. Вы оптимистка?
- Оптимист − тот же пессимист, просто не любит портить настроение окружающим.
Она рассмеялась. Ей было весело.
- Снимите очки.
- Зачем?
- Не люблю.
- Хорошо. Хотя мне больно. Сделала операцию, на свету больно.
− Все же снимите. Очки как маска - скрывают суть.
И этот жест у нее получился красивым.
Наши взгляды скрестились. Инга выжидающе смотрела, словно ставила любопытный эксперимент. И словно результат эксперимента ей заранее известен.
Про операцию она, конечно, соврала. Нет, все правильно.
Коррекцию зрения лучше всего делать в декабре, когда световой день короток. Вот только со зрением у нее все в полном порядке. Единица.
Темный, чуть вытянутый зрачок накрыла линза, изменив цвет радужки с природного светло-голубого на искусственный темно-зеленый. Но не в линзе дело. Линза чуть-чуть искажает картинку, сдвигает события на день-два, но на истинной сути будущих событий не влияет.
Здесь же была преграда иного рода.
Инга снова улыбнулась.
Мне дан ключ, но он совершенно не подходит к замку. Закрытая система. Без щелок и просветов. Даже не постучаться. Такое в своей практике я встречала только раз. Давно это было. Сама не знаю, зачем, рискнула и опалила дар, пробившись к ложной цели. Время ушло. Человек погиб.
Вот уж не думала, что ситуация повторится. С ними я работать зареклась.
Инга насмешливо наблюдала за мной. В машине поблескивал огонек. Зареклась, значит? Куда ты теперь денешься, Кассандра?
Их никогда не зовут. Они сами приходят. И забирают то, что хотят.
Во что я вляпалась на сей раз? Зачем я им?
− Выпейте, Кассандра, − понимающе сказала Инга или как там ее зовут. - Ночь будет долгой. Нам есть о чем поговорить.
Их истинная суть всегда скрыта, скомкана и смята. Нападение стремительно. Немудрено, что и теперь ошиблась. Сама впустила Троянского коня, о котором и пророчествовала. Теперь поздно.
Надо выгадывать время, разрывая липкую паутину страха. А после бежать без оглядки. Думай, Кассандра, думай.
Что им от тебя нужно?