* * *
Через десять минут тот же вопрос повторила барышня с подведенными глазами. Черные веки, черный рот и полосатые гетры - белое с черным. На ногах − разбухшие от питерских дождей кроссовки с черными ленточками. Я умилилась этим траурным бантикам.
Девочка влюблена и несчастна.
- Он прислал мне письмо, − черные ресницы шевелились, как лапки паука. − И в нем была…
- Точка.
- Откуда вы знаете?
- Я все знаю.
- Все знать невозможно, − авторитетно заявила она.
Похоже, девочка тоже воспринимала меня как психоаналитика не больше, не меньше.
- Вы только ничего сейчас не говорите, ладно? Сама все скажу. Что-то странное происходит. Копаюсь в себе, но чем дальше, тем хуже становится. Почему так? Не могу спать, не могу есть. Мне дышать трудно! Все время думаю, почему он так сделал? Зачем? Почему нельзя сказать, что я ему надоела, что он устал, что мы не подходим друг другу? Что он хотел сказать этой точкой, ведь она… Она же… многоточие? Правда? И мы все равно будем вместе? Пусть не сейчас, пусть пройдет время, мы станем взрослее, мудрее, и однажды он напишет мне большое письмо, а потом позвонит. И мы будем счастливы.
− От меня-то что хочешь?
− Услышать, что я права. Я плачу такие деньги. Должен быть хороший результат.
− Такой, какой нужен тебе?
Траурные бантики дрогнули. Под кроссовками расплывалось мокрое пятно.
- Что мне делать?
Ее душа − шерстка котенка − пахла молоком, домом и солнцем. Я слегка подула: шерстинки тут же встали дыбом. Шаг за шагом - вот и вся немудреная история. Встретила. Влюбилась. Подчинилась. Страдает. На левой руке косые полосы от бритвы. Демонстрация самоубийства. Но, с другой стороны, почему бы и не пострадать в семнадцать лет?! Потом здоровее будет.
А будет ли, спохватилась я.
Кис-кис…Она доверчиво пошла навстречу, раскрывшись. Год, два, три, четыре… Я листала ее судьбу, как записную книжку. Телефоны, адреса, встречи, расставания. Студентка. Стажер. Молодой специалист. Холеная стерва, знающая себе цену. Все безупречно, все подогнано, ни одной эмоции. Карьера, командировки в ущерб личной жизни.
Но кому сдалась эта личная жизнь? Кому от нее лучше? Тебе?
Подчиняясь мужчине, ты уничтожаешь себя.
- Мы будем вместе?
- Нет.
Она кивнула. Результат совсем другой, чем ожидалось, но результат. Хорошая девочка.
− Но вы можете мне сказать, почему он прислал мне эту дурацкую точку? Что он хотел сказать? Это очень важно.
Соврать, что ли? Да и зачем ей правда? Подрастет - сама все поймет. А пока…
− Он написал тебе письмо. Из одного большого предложения. Очень длинного и красивого. Он сказал, что ты самая лучшая, самая настоящая, и что ему повезло, когда он встретил тебя, но ты заслуживаешь лучшего, и он хочет отпустить тебя, чтобы ты была свободной. Он просил тебя не звонить ему, не встречаться. И вообще, он уехал - далеко-далеко, в Австралию. А когда отправил письмо, произошел сбой, вирус, и текст не сохранился. Понимаешь?
- Ага…
Ну и как ей скажешь, что написал он совсем другое - язвительное, злое и убивающее, но в последний момент струсил и оставил всего лишь маленькую и незаметную точку.
Я закрыла глаза и представила ее стервой. С красным бликом на губах и холодными глазами. Когда женщина знает себе цену, у нее есть шанс выжить, сохранив себя. И если даже она не родит детей, не построит дом и не посадит дерево, она останется собой.
Если вдуматься, не так уж мало.
* * *
- Остаешься за главного, − Марга благоухала парфюмом и планами на вечер. − В девять придет клиентка. Там простенькая проблема. Управишься за полчаса. Возьмешь с нее деньги, пробьешь чек и поставишь офис на сигнализацию. Потом спи- отдыхай. Поняла? Ну, и славно. Мы все ушли.
Ушли. Тишина. Теплый свет. Кожаный диван. До девяти - еще сорок минут. Мышцы гудели. На хребтине наросла "горбушка" − головы не повернуть. На сколько меня хватит?
Знакомая мелодия. Дима. Успел соскучиться?
− Я звонил тебе, − голос тусклый, с налетом ночных рефлексий. - Тебя нет дома.
− Я на работе.
− Можно, встречу тебя? И мы поедем к тебе.
− Нельзя.
− Ты из-за той женщины? Она для меня ничего не значит.
А ведь не врет - действительно не значит. Смутное имя в веренице лет. Если спустя годы помнишь вкус поцелуя, никогда не забудешь того, кто тебе его подарил. Но бывает и так, что вкус поцелуя стирается через несколько секунд. Что-то было? Что-то было.
Диме суждено помнить меня. Мне - его забыть.
− Деловые отношения. Секс на бизнесе. Ты - совсем другое.
Я понял, что не могу без тебя.
− У нас большая разница в возрасте.
− К черту разницу! - (И я поняла, как ему плохо сейчас). - Хочу видеть тебя! Сегодня! Сейчас!
− Завтра! Во второй половине дня. Я позвоню тебе.
Он принял отказ-обещание - повесил трубку.
* * *
Марга до сих пор пребывает в убеждении: более всех на свете я ненавижу Аллу. Да и как иначе относиться к женщине, занявшей твое место? Но что есть ненависть? Ненависть - как матрешка. Со временем дерево потрескается, лак сотрется. И что останется? Только несколько фигурок, выстроенных по рангу. Возьмешь в руки самую маленькую, покатаешь меж пальцами и… выбросишь за ненадобностью. Или сама затеряется.
Сильнее ненависти - только забвение. Сильнее любви - равнодушие. Равнодушие - лучшая месть. Действует без побочных эффектов, убивает сразу.
Мы с Аллой росли вместе.
Квартиры на одной лестничной площадке - дверь в дверь.
В школе нас принимали за сестер.
- Знаешь, - сказала как-то Алка. - Мне почти двенадцать, а я ни разу не целовалась. Перед людьми стыдно.
Ее губы пахли малиновым вареньем.
- Ничего особенного, - Алла вытерла рот рукавом. - Слюняво и глупо. Думаю, секс намного лучше.
Я обиделась. И ушла. В тот же вечер у меня разболелся живот, и мама повезла в больницу.
…Когда после недельного отсутствия я вернулась в школу, то обнаружила, что Алла сидит за другой партой. И друзья у нее - не я.
При встрече она отводила глаза, делая вид, что мы незнакомы. Я очень мучилась. Оттого, что могла ее чем - то обидеть. Делала попытки к примирению - куколки, смешные открытки, календарики. Подарки она принимала. На контакт не шла. И я смирилась - отошла в сторону. Насильно мил не будешь.
* * *
Будьте осторожны, встречаясь со своим прошлым. Нельзя войти в одну реку дважды? Можно. Вот только течение реки может смыть все, чем вы так дорожите.
Я нарушила заповедь. Я приветливо распахнула двери, встречая прошлое. Расцеловалась с ним, как с лучшим другом, вернувшимся из далекого путешествия.
Мы столкнулись случайно. Смешно признаться, в женском туалете. У вытянутых зеркал. Мы синхронно достали расчески и провели по волосам, вглядываясь в отражение.
- Кассандра?
- Алла?
Сколько лет, сколько зим! Что еще говорят в таких случаях? Замужем? Дети? Работа? Что нового? Будто прекрасно осведомлен, что было старого.
Что еще делают в таких случаях? Берут по чашке кофе в ближайшем кафе?
- Замужем?
- Конечно! У меня отличный муж и прекрасная дочь!
И кто тянул за язык!
− Не думала, что ты выйдешь замуж.
− Почему?
− Ты всегда была не от мира сего. Слегка не в себе.
− Все мы меняемся. А что у тебя?
- Разведена. Временно безработная. Снимаю квартиру, − произнесла спокойно, словно часами репетировала перед зеркалом.
- А дети?
- У меня не может быть детей.
Мне вдруг стало нехорошо. Дар, спавший годы и годы, пока мы с Олегом были вместе, вдруг зашевелился, пробуждаясь от летаргии. В висках − молоточки: сначала еле слышно, но с каждым ее словом убыстряя тревожный ритм. Осторожно, тук-тук, будь осторожна, тук-тук!
Дар крутил внутренности, спазм за спазмом. И я не выдержала мучительной боли. Без всякого желания, скорее, по необходимости, заглянула в чужое "я". Тут же вынырнула, захлебываясь. Вязкая холодная чернота. Мазут. Тяжелый.
Заполняющий легкие, забивающий глаза.
- Что с тобой? - Алла пила кофе, отставив мизинец. Ее всегда упрекали за эту манерность. Напрасно. Врожденный дефект. Деформация пальца. Недостаток, превращенный в достоинство. - Ты опять не в себе. То бледнеешь, то краснеешь. До климакса нам еще далеко.
- Душно сегодня. Тяжело переношу жару. Голова закружилась.
Она немигающее смотрела. Словно фиксировала каждую деталь в моем образе. И этот образ Алле не нравился. Более того! Раздражал.
− Лечиться тебе надо.
− Я здорова. Погода…
− В этом городе иначе не бывает. Ошибочно полагаешь, что живешь, но оказывается, что ты давно уже мертв. Мне пора, - она грациозно поднялась из-за пластмассового столика. Бросила купюру. - Я тебе позвоню.
* * *
- Сегодня встретила школьную подругу.
- У тебя есть подруги? Не знал. Хорошенькая?
- Ухоженная.
- Замужем?
- Похоже, нет.
- Когда познакомишь?