– Я мечтаю о прекраснейшей, единственной. И пусть она мне встретится еще через много лет. Но от ее прикосновений запоет моя душа, а тело ответит на эту песнь со всем пылом настоящей страсти. А о чем мечтаете вы, несчастные? О новом, еще одном виде похоти, что вам подарит продажная любовь? Мне жаль вас…
Тот давний вечер опять встал у Саида перед глазами. Выражение восторга, с которым смотрел на мир младший брат, заставило его сердце сжаться в какой-то удивительной, неизъяснимой тоске. "Да что же это за развалины такие? Почему брат смотрит на них почти со слезами?"
Было уже далеко за полночь, когда Саид наконец решился спросить у Валида о городе, что некогда стоял на этом месте.
– А я думал, брат, что ты так и не захочешь узнать о том, что за город лежит у наших ног, – ответил Валид.
Но, увидев глаза старшего брата, устроился поудобнее и начал рассказ о городе Баальбеке, его быстром расцвете и долгом умирании. Хотя сам Валид считал, что город не умер, что впереди у него еще множество славных лет, когда история сможет осветить не одну жаждущую истины душу.
– Некогда этот город назывался Гелиополисом, городом солнца на языке эллинов. Но Гелиополисом его назвали пришедшие сюда воины Искандера Великого. До этого же город, как и ныне, носил имя древнего бога. Жемчужиной города был храм богу Хададу, которого позже стали звать Ваалом. Богу молнии и грома, который мог наслать дождь на поля, чтобы умножить урожай, но мог наслать и град, чтобы этот урожай уничтожить. Голова Хадада была увенчана лучами, вот поэтому эллины и приняли его за бога солнца, а его храм стал храмом этого веселого и сильного бога… Рос город, росли и храмы. Не только величием колонн и красотой построек был славен город древних богов. Говорят, что в храме жили и прорицатели, столь мудрые, что отвечали на вопросы, которые человек задавал мысленно, а иногда и не задавал вовсе. Так произошло и с одним из императоров, что сменили эллинских властителей, – он не задал вопроса, но молчаливое предсказание предстало перед ним в виде связки сучьев, обернутых ветхой тканью. Не прошло и года, как это предсказание сбылось, – императора сожгли на костре из сучьев.
Братья молчали. Глаза предводителя каравана поблескивали в свете пламени. Было видно, что этот человек, повидавший в жизни уже немало, с удовольствием слушает юного Валида.
– Вон там, – в темноте рука Валида была еле различима, – остатки лестницы. Некогда она была огромной и вела к колоннам главного входа в акрополь. Арка входа, украшенная скульптурами, имела в высоту тридцать локтей и в ширину двадцать. Пройдя под ней, человек попадал в шестиугольный двор, окруженный еще одной колоннадой. А посреди этого двора возвышался громадный алтарь. Колонны, окружавшие двор, ценились чуть ли не на вес золота – это были порфирные колонны, вырубленные в каменоломнях черной земли Кемет. Там их обрабатывали и шлифовали, а потом волоком спускали к реке и на гигантских баржах переправляли в порт, грузили на корабли и по Серединному морю везли в порт на побережье, а оттуда опять волоком через горы доставляли сюда. Замыкал этот двор огромный храм – центр и акрополя, и всего города.
– О Аллах, как же прекрасен и огромен мир! – но сказал это не караван-баши, и не Валид. Слова эти вырвались из уст царевича Мансура.
– Храм же, – тем временем продолжал свой рассказ Валид, – стоял на громадной платформе, которая покоилась на плитах. Плиты эти словно вырублены руками гигантов в незапамятные времена: длиной они больше сорока локтей, десять локтей в высоту и восемь в ширину. Эти плиты почти не пострадали от времени, и завтра, если Аллах милосердный нам позволит, я покажу вам их. Учитель давал мне читать об этих плитах в одном древнем свитке.
– Это была история о гигантах? – спросил полусонный Саид.
– О нет, брат, это была история о том, как вырубались плиты в каменоломнях. Свиток повествовал о разных породах камня и о приспособлениях, позволяющих добывать камни и металлы.
– Скукотища… – широко зевнул Саид. История, тем более покрытая песком и пылью, стала ему надоедать, и он поспешил вернуться в настоящее. – А скажи-ка мне, братишка, быть может, ты знаешь, когда перед нами откроется город или хотя бы селение, достойное царских сыновей. Ибо тела наши изнежены, и жесткая кошма может лишь на короткое время оставаться нашим ложем.
– Да и спать в одиночку не пристало царским сыновьям, – с улыбкой заметил Валид. Он чувствовал себя хозяином положения и потому мог подшучивать над братом.
– Ты прав, малыш, не пристало.
– Не печалься, Саид, завтрашний переход закончится у небольшого городка, что раскинулся в долине под горой Эль-Бир. Там к твоим услугам будут и мягкая постель, и сладкие финики, и согласные рабыни… Мне же достанет и воспоминаний о сегодняшней ночи, когда я смог прикоснуться к истории тысячелетий. Ибо история – наука мудрецов. Она пытается нас научить простому правилу, которое гласит, что учиться надо на чужих ошибках, а не совершать свои.
– Увы, мудрый юноша, – подал голос предводитель каравана. – Правило это, столь мудрое, никто и никогда не соблюдает. Более того, я скажу тебе, что ошибки, которые совершаем мы сами, в конце концов делают нас умнее и сильнее. А вот ошибки чужие заставляют нас только удивляться разнообразию человеческой глупости…
– Быть может, ты прав, достойнейший, – задумчиво проговорил Валид. Его слова уже заглушал храп его старших братьев, да и сам юноша чувствовал, что его увлекает за собой сладкий сон.
Вставшее солнце разбудило путников. И вскоре караван уже покидал некогда величественный город.
Валид, оглянувшись, в последний раз окинул взглядом место, где некогда боги сменяли один другого, а вместе с ними сменялись и земные властители. Сменялись, не в силах сопротивляться неутомимому течению времени. В блеске поднимающегося солнца чернел алтарь на гигантской центральной площади акрополя. Он возвышался над плитами и обломками колонн, скатившихся сверху, от храма. Часть порфирных колонн, устоявших в огне войн и землетрясений, гордо высилась, поднимая к небу величественные головы и прикрывая входы в ниши, где некогда стояли статуи богов и героев.
Полупрозрачными тенями у камней древнего города встали призраки тех, кто некогда жил здесь. Эллины, ромеи, христиане, мусульмане, люди, что почитали куда более древних богов, люди, что не знали богов вовсе, – все они сейчас были видны Валиду. Они рассказывали ему свои истории, и юноша пытался запомнить каждую из них. Но постепенно хор призрачных голосов стал стихать, и лишь шелест песка и пение утреннего ветерка остались у древних камней.
Город, наполненный веками истории, полузанесенный песком, разрушенный землетрясениями, в свете нарождающегося солнца стал для Валида первым подарком, который он получил в этом удивительном путешествии.
"О Аллах, сколько же чудесного в этом прекрасном мире?!" – воскликнул беззвучно Валид.
И так же беззвучно ему ответили два голоса:
"О да, мир так прекрасен!"
Макама девятнадцатая
И вот, купаясь в лучах предзакатного солнца, перед караваном предстал городок. Гора Эль-Бир стала для этого городка матерью и защитницей: она и прикрывала его от холодных полуночных ветров, и питала водой бесчисленных речушек, стекавших с вершины, и даже дала городку свое имя, Дейр-эль-Бир.
Позвякивая колокольчиками на шеях, равнодушные ко всему верблюды вошли в распахнутые ворота караван-сарая. Яркие и богатые седла, дорогое оружие, пышные одежды юношей – все это яснее любых слов говорило хозяину караван-сарая, что перед ним отнюдь не простые гости. Но, увы, надменность этого человека была так велика, а разум столь мал, что он не смог сдержаться. Точнее говоря, он повел себя как обычно.
– Эй, мальчишки! Помогите-ка этим тупым чужеземцам спустить сундуки. Да посмотрите, что в них. Быть может, и нам что-то понадобится…
Хозяину было невдомек, что его речь может понять кто-то из приехавших гостей.
Он был бы прав, если бы Аллах милосердный не послал в это путешествие вместе со старшими сыновьями царя Омара еще и Валида, младшего. Тот, услышав такие непочтительные слова, с недоумением поднял голову и внимательно осмотрелся по сторонам. Караван-баши был далеко и потому то ли не слышал, то ли только делал вид, что не слышит этих странных слов хозяина. Старшие же братья не понимали речь местных жителей.
"О Аллах, похоже, надо держать ухо востро! Хозяин этого нехорошего места, видимо, снимает дань с путников вне зависимости от их желания… Уж не попали ли мы в лапы разбойников?"
Валид подошел ближе к брату. Тот поправлял свое пышное одеяние, стараясь как можно лучше расположить складки кафтана, чтобы новая сабля красовалась на виду.
– Брат мой, будь настороже! Кажется, хозяин сего благословенного места не только радушен, но и вороват… Что-то он с интересом косится на наши сундуки… Да и перстни на руках царевича вызывают у него слишком заметный интерес.
Сам не понимая почему, Валид не сказал брату о том, что понимает речь хозяина караван-сарая. Было ли это предчувствие, или просто юноша не захотел лишний раз хвастаться перед старшим? Валид преподнес это просто как наблюдение, но после десяти дней пути Саид совсем иными глаза смотрел на младшего брата. Ему хватило и этих осторожных слов.
– Спасибо, братишка. Я присмотрю и за нашими сундуками, и за царевичем. Будь осторожен и ты.