Глава 28
– Проводить с тобой время все равно, что наблюдать, как сохнет краска. – Голос Лэсситера эхом отразился от сталактитов, свисающих с высокого потолка Пещеры. – Только вне домашней обстановки, – трагично, учитывая, как выглядит это место. Вы всегда такие унылые? И никогда не слышали о "Поттери Барн"[118]?
Тор потер лицо и обвел взглядом пещеру, веками служившую священным местом встречи Братства. По всей ее задней части за массивным каменным алтарем, рядом с которым он сидел, пролегала черная мраморная стена с именами всех Братьев. Черные свечи на толстых стойках отбрасывали дрожащий свет на резьбу на Древнем Языке.
– Мы вампиры, – сказал он. – Не фэйри.
– Иногда я сильно в этом сомневаюсь. Видел кабинет, в котором торчит твой король?
– Он почти слеп.
– Понятно, почему он не повесился в этом пастельном убожестве.
– Ты же вроде выступал против унылой обстановки?
– Говорю то, что приходит в голову.
– Точно. – Тор не смотрел на ангела, понимая, что зрительный контакт лишь поощрит парня. О, стойте. Лэсситеру в этом помощь-то и не требовалась.
– Ты ждешь, что тот череп на алтаре заговорит с тобой или еще чего?
– Вообще-то, мы оба ждем, когда ты, наконец, передохнешь. – Тор кинул на парня взгляд. – В любое время, когда ты будешь готов. В любое время.
– Ты говоришь приятные вещи. – Ангел прижал свой светящийся зад к каменным ступенькам рядом с Тором. – Могу я задать вопрос?
– А "нет" вообще принимается?
– Не-а. – Лэсситер поерзал и взглянул на череп. – Эта штука выглядит старше, чем я сам. Это о чем-то говорит.
Это был первый Брат, воин, с которого все началось, который отважно и упорно бился с врагом. Самый священный символ силы и цели Братства.
Лэсситер внезапно перестал выпендриваться.
– Он, должно быть, был великим воином.
– Думал, ты хотел что-то спросить.
Ангел, выругавшись, поднялся и встряхнул ноги:
– Да, то есть… как, черт возьми, вы сидите тут так долго? Мой зад меня убивает.
– Да, мозговые колики та еще заноза.
Но ангел был прав о потраченном времени. Тор сидел здесь, глядя на череп и стену с именами за алтарем, так долго, что его пятая точка не столько онемела, сколько срослась со ступеньками.
Он пришел сюда прошлой ночью, ведомый невидимой рукой, побуждаемый искать вдохновения, ясности, воссоединения с жизнью. Вместо этого он нашел лишь камень. Холодный камень. И множество имен, когда-то имевших для него значение, а теперь ставших лишь списком мертвецов.
– Это потому, что ты ищешь не в том месте, – сказал Лэсситер.
– Можешь идти.
– Всякий раз, как ты это говоришь, у меня слезы к глазам подступают.
– Забавно, у меня тоже.
Ангел наклонился, запах свежего воздуха опережал его:
– Ни эта стена, ни череп не дадут тебе желаемого.
Тор прищурился и пожалел, что не достаточно силен, чтобы сразить парня:
– Разве? Ну, тогда они делают тебя лжецом. "Пришло время. Сегодня все изменится". Из тебя предсказатель никакой, знаешь об этом? Ты просто полон дерьма.
Лэсситер улыбнулся и лениво поправил золотое кольцо в своей брови:
– Если ты думаешь, что грубость привлечет мое внимание, то умрешь со скуки, прежде чем мне станет не все равно.
– Нафига ты вообще здесь? – Истощение Тора прокралось в голос, ослабив его, что раздражало. – Почему ты просто не отставил меня там, где нашел?
Ангел взобрался на черные мраморные ступени и начал расхаживать взад и вперед перед блестящей стеной с вырезанными в ней именами, останавливаясь там и тут, чтобы изучить одно-два.
– Время это роскошь, веришь ты или нет, – сказал он.
– По мне, так больше проклятье.
– Знаешь, что бы ты получил без времени?
– Забвение. Именно туда я направлялся, пока не появился ты.
Лэсситер провел пальцем по резной линии символов, и Тор быстро отвернулся, когда понял, что там было написано. Его имя.
– Без времени, – произнес ангел, – у тебя была бы лишь бездонная, бесформенная трясина вечности.
– К твоему сведению, философия мне скучна.
– Это не философия. А реальность. Время – это то, что придает жизни значимость.
– Да пошел ты. Серьезно… катись к черту.
Лэсситер наклонил голову в сторону, будто что-то услышал:
– Ну, наконец-то, – пробормотал он. – Ублюдок меня с ума сводит.
– Прости?
Ангел поднял голову, наклонился прямо к лицу Тора и четко произнес:
– Слушай внимательно, солнце мое. Твоя шеллан, Вэлси, послала меня. Вот почему я не оставил тебя умирать.
У Тора сердце замерло в груди, когда ангел поднял взгляд и спросил:
– Что же тебя так задержало?
Раздался раздражающий голос Рофа, наряду с приближающимся к алтарю грохотом его ботинок:
– Ну, в следующий раз скажи кому-нибудь, где тебя носит…
– Что ты сказал? – выдохнул Тор.
Лэсситер не думал извиняться, когда переключил внимание на Тора:
– Тебе не на ту стену нужно смотреть. Попробуй календарь. Один год назад враг застрелил твою Вэлси. Проснись уже и сделай с этим что-нибудь.
Роф ругнулся:
– Полегче, Лэсси…
Тормент вскочил с пола пещеры с чем-то близким к когда-то имевшейся у него силе и ударил Лэсситера, как полузащитник, вопреки разнице в весе, жестко отправив ангела на каменный пол. Сомкнув руки вокруг горла парня, он посмотрел в белые глаза и сжал ладони, обнажая клыки.
Лэсситер просто посмотрел на него в ответ и направил свой голос напрямую в височную долю Тора:
– Что собираешься сделать, придурок? Отомстишь за нее или проявишь к ней неуважение, тратя время впустую?
Огромная рука Рофа сжала плечо Тора, словно львиные когти, вонзаясь, оттаскивая его:
– Отпусти.
– Не… – Тор задышал рывками. – Не… никогда…
– Достаточно, – выплюнул Роф.
Тора отбросили на задницу, и, отскочив, как ветка от земли, он вышел из убийственного транса. И проснулся.
Он не знал, как еще это описать. Будто сработал какой-то переключатель и его свет, ранее угасший, вдруг снова ожил.
В поле зрения попало лицо Рофа, и Тор увидел его с ясностью, которой не обладал… целую вечность:
– Ты как там? – спросил его брат. – А то жестко приземлился.
Тор вытянул руки и прошелся ими по массивным предплечьям Рофа, пытаясь почувствовать реальность. Он оглянулся на Лэсситера, а затем посмотрел на короля:
– Прости… за это.
– Ты шутишь? Мы все хотели придушить его.
– Знаете, я тут себе комплекс заработаю, – кашлянул Лэсситер, переведя дыхание.
Тор схватил своего короля за плечи:
– Никто о ней не говорит, – простонал он. – Никто не произносит ее имя, никто не говорит о… том, что произошло.
Роф протянул руку к затылку Тора и поддержал его:
– Из уважения к тебе.
Взгляд Тора метнулся к черепу на алтаре, а затем к стене с гравировками. Ангел был прав. Лишь одно имя могло разбудить его, и в этом списке его не было.
Вэлси.
– Как ты узнал, что мы здесь, – спросил он короля, все еще глядя на стену.
– Иногда людям нужно вернуться к началу. Туда, где все началось.
– Пора, – тихо произнес падший ангел.
Тор посмотрел на себя, на вялое тело под висящей одеждой. В нем осталась лишь четверть того мужчины, кем он был когда-то, может, даже в меньшей доле. И не только из-за потерянного веса.
– О, боже… только посмотрите на меня.
Ответ Рофа был прямым и по делу:
– Если ты готов, то и мы готовы к твоему возвращению.
Тор посмотрел на ангела, впервые заметив золотистую ауру, окружавшую парня. Посланник небес. Посланник Вэлси.
– Я готов, – сказал он никому и одновременно всем.
***
Глядя через стол на Элену, Рив подумал, что, по крайней мере, она не побежала к выходу, когда он бросил бомбу на букву И.
Импотент – не то слово, которое хочется использовать рядом с женщиной, к которой питаешь интерес. Только если в таком контексте: Черт, нет, я НЕ импотент.
Элена снова села.
– Ты… это из-за лекарства?
– Да.
Она отвела взгляд, будто производя в голове какие-то расчеты, и первой мыслью, снизошедшей на него, было: Мой язык все еще полон сил, как и мои пальцы.
Он не стал ее озвучивать.
– Дофамин оказывает на меня странное действие. Вместо того чтобы стимулировать выработку тестостерона, он выкачивает его из меня.
Уголки ее губ дернулись вверх.
– Это абсолютно неуместно, но учитывая, какой ты мужчина, без него…
– Я смог бы заняться с тобой любовью, – тихо сказал он. – Вот бы каким я был.
Ее взгляд метнулся к его, полный "черт возьми, он, правда, только что это сказал?"
Рив провел рукой по ирокезу:
– Я не стану извиняться за то, что чувствую к тебе, но не буду выказывать неуважение, пытаясь что-то с этим сделать. Хочешь кофе? Он уже готов.
– Эээ… конечно. – Будто она надеялась, что это прояснит ее голову. – Слушай…
Он остановился, еще не встав полностью:
– Да?
– Я… эээ…
Когда она не продолжила, он пожал плечами:
– Давай, я просто принесу тебе кофе. Я хочу услужить тебе. Это делает меня счастливым.