- "Стасик пошли в футбол играть!", "Славик юбку надел", "Стасик, мальчик в бантах" и еще по-всякому.
- Понятно. Вот что мы сделаем! - И она дала подробнейшую инструкцию. Потренировала, показала, как правильно вести себя и что говорить.
На следующее утро, придя в класс, Стася стала вынимать из портфельчика пенал, тетрадки и аккуратно раскладывать на углу парты. Тут к ней подскочил самый противный, самый главный ее обидчик Лешка Мишин и, скинув ее тетрадки на пол, громко обозвал:
- Стасик-дурасик! Мальчик в юбке!
Стася его оттолкнула, подняла свои тетрадки, положила на парту, старательно, как учила Сима, сложила кулачок, шагнула к Лешке и молча, без предисловий, со всей силы вмазала ему в переносицу!
Пребольно! Ее кулачку тоже досталось! Но не так, как Лешкиному носу!
Повернулась к замолчавшему от потрясения классу и спокойно поинтересовалась:
- Есть еще желающие обзываться? - и шагнула ко второму своему обидчику. - Может, ты?
- Не-е-ет! - отказался от претензий к ее имени перепуганный до белизны мальчонка. - Я больше не буду, Стася!
- Тогда, может, ты? - перекрикивая вопли Мишина, громко спросила разбушевавшаяся Фемида, шагнув к третьему участнику гонений.
- Нет! Нет! - завопил он и заелозил под партой ногами. - Я не буду! Я тоже не буду больше!
- Хорошо! - сказала девочка и спокойно уселась на свое место за партой готовится к уроку, не обращая внимание на воцарившийся в классе переполох.
А переполох был совсем не шуточный!
Лешка Мишин орал дурным голосом, двумя ладошками держась за нос, из-под пальцев по губам и подбородку текла кровь, девочки визжали, мальчишки сидели молча, потрясенные до глубины детской души.
И тут вошла Наталья Алексеевна.
- О боже! Что случилось?! - перепугалась молоденькая учительница. - Леша, что с тобой? Ты упал? Ударился?
- М-м-м! - замычал Лешка и замотал головой.
- Тебя ударили?
- Да-а-а! - сквозь слезы и кровавую юшку пожаловался мальчонка.
- Кто? Кто его ударил?! - громко спросила у детей учительница.
И весь класс, с легкой душой, в едином порыве сдал Стаську.
Стаську подвергли допросу, но она молчала по-партизански, не отвечая на один и тот же вопрос взрослых. Сначала учительницы и по возрастающей - завуча и директора, четко следуя инструкциям тетушки.
Станиславу Игнатову отправили домой под конвоем Натальи Алексеевны, лично передавшей "преступницу" с рук на руки бабушке, а также требования директора завтра же родителям явиться в школу!
Вместо гастролирующих по обыкновению родителей, в школу пришла Сима, ожидавшая этого своего театрального выхода на сцену. Одетая по высшему разряду - на каблуках, при царственной прическе, в костюме госчиновницы высшего эшелона.
Держа Стаську за ручку, Серафима прямиком проследовала в кабинет директора. Постучала и сразу вошла, представилась, села, не дожидаясь приглашения, поставила возле себя сбоку Стаську и потребовала привести для выяснения происшествия пострадавшего мальчика и учительницу.
Требование перевыполнили, потому что пострадавший Лешка Мишин с мамой и папой дожидались торжества справедливости и сурового наказания виновной с самого утра.
Когда все заинтересованные стороны собрались, Серафима, не дав никому слова, перехватила инициативу по проведению собрания и предложила высказать претензии.
- Ваша девочка избила моего сына! - воинственно обвинила Лешина мама.
- Как? - спокойно спросила княгинюшка.
- Подошла и ударила кулаком в нос! - возмущенно вступила директорша, чувствуя, что теряет председательские функции.
- Кто это видел? - тем же невозмутимым тоном вела допрос Сима.
- Дети! - подключилась к обвинению Наталья Алексеевна.
- Дети… - повторила Сима. - А кто из преподавателей, взрослых видел?
- В тот момент там были только дети! - не убрав обвинительных ноток из голоса, недовольно сказала учительница.
- Напомните мне, - потребовала чиновничьим холодным тоном Сима. - Если я правильно помню, то по должностной инструкции, учеников младших классов категорически запрещено оставлять одних, без присутствия преподавателя или персонала школы не только на уроках, но и во время перемен?
- Но я всего на пять минут… - покраснела учительница, мгновенно превратившись в обвиняемую, - только в туалет…
Сима величественно и снисходительно посмотрела на нее и перевела на директрису многозначительный взгляд, под которым та заскучала…
- Идем дальше! - перехватив окончательно прокурорские обязанности, продолжила Сима. - Мальчик, подойди сюда, пожалуйста. Не бойся.
Леша развернулся, посмотрел на маму с папой вопрошающе, не узрев видимых возражений, нерешительно подошел. Сима поставила его рядом со скромно молчавшей Стаськой.
Надо сказать, что Леша был мальчиком большеньким - на голову выше Стаськи и раза в два толще, по-хомячьи щекаст, с толстой попищей и выпирающим животиком. Картина вырисовывалась, прямо сказать, неоднозначная…
- Вы хотите убедить меня, что Станислава по собственной инициативе, ни с того ни с сего подошла к вот этому мальчику и ударила его в нос? - делая упор на полной невозможности данного заявления, спросила Сима.
Директриса и учительница уставились на детей в полном замешательстве, словно увидели их в первый раз.
Но Сима только начала!
- Наталья Алексеевна, насколько мне известно, Станислава неоднократно подходила к вам, жаловалась, что ее обижают, и просила принять меры?
- Ну… - учительница еле сдерживала слезы, откровенно не понимая, что происходит, - да, она говорила, что ее дразнят…
- И не только дразнят! - повысила обвиняющее голос Сима. - Значит, признаете, что сигналы поступали?
Теперь уже четверо взрослых - родители Мишины, директриса и Серафима - уставились вопрошающе на юного педагога.
- Ну да! Признаю! - каялась учительница. - Стасенька жаловалась! Но они же дети! Обзывают друг друга, ну и что? И все дети в классе сказали, что она первая ударила!
- Да? - прогремела вопросом Сима. - Я думаю, все было точно наоборот! Но раз в вашей школе обвинения строятся на основании показаний семилетних детей… - И, выдержав многозначительную паузу, строго посмотрела на директрису.
Та уже давно сникла, поняла, что вдряпалась, и успела сто раз пожалеть, что устроила это разбирательство - надо было наказать обоих, и все дела!
И кто эта дама? А если чиновник из министерства?! Вон и инструкцию знает! Чиновник, точно! Сразу с тоской вспомнилось про пенсию, шатающееся директорское кресло, и с ужасом представились все последствия, коими может закончиться для нее это разбирательство…
- …Давайте у детей и спросим! - узрев на лице директора ожидаемый результат, закончила фразу Сима. - Так! Алексей, скажи нам честно, не бойся, тебя никто не будет ругать! Ты обзывал, обижал Станиславу?
Лешка вопросительно посмотрел на родителей, в надежде, что те подадут знак ничего не говорить и не отвечать, не найдя поддержки, шмыгнул недышащим, заклеенным лейкопластырем носом.
- Да… - прошептал он.
- Не слышу? - потребовала всенародного озвучения Сима.
- Да, я ее обзывал, - чуть громче сказал мальчик.
- И только?
Он снова посмотрел на родителей в надежде на поддержку, шмыгнул носом, пустил покаянную слезу.
- Я скинул ее тетрадки с парты.
- И только? - не прониклась Сима. - Ты ее толкал?
- Не-е помню-у-у… - разрыдался Лешка, - толкнул, мо-ожет!
- Это было первый раз? - мягче спросила Сима, убавив напор.
- Не-е-ет! - покаялся мальчонка и кинулся к папе.
- Так! Подведем итог, - осталась довольна проведенным опросом Сима. - Мне картина происшествия совершенно ясна! Станиславу постоянно терроризировали, задирали, обзывали, толкали, шпыняли! Я думаю, в этот раз, когда Леша Мишин стал ее толкать, она отмахнулась и случайно попала ему по носу! Из всего выясненного здесь следует: что должностные инструкции нарушаются, первоклассники предоставлены сами себе, детская жестокость поощряется, жалобы остаются неуслышанными, дети становятся объектом обвинения самих же истязателей. И данное поведение поддерживается преподавательским коллективом! - Прогремев постановлением суда, Сима смягчила впечатление, чтобы не перегнуть палку: - Странно, я о вашей школе имею совершенно иные сведения, как о благополучной, с сильным преподавательским составом…
Наступила тишина. Сима выдержала паузу, дав прочувствовать присутствующим взрослым всю глубину обвинительного приговора.
- Так. Теперь с вами… - И она развернулась к семье Мишиных.
Те затосковали уже давно - в середине судилища, пятой точкой чувствуя, что от этой бабы можно ожидать каких угодно неприятностей, и мечтали лишь об одном - испариться из этого кабинета как можно скорее!
- Вы знаете, что для трудноуправляемых детей, склонных к жестокости, есть специальные учебные заведения? - вкрадчиво-страшным, чиновничьим тоном поинтересовалась Сима.
Степень перепуга четы Мишиных и так уже зашкаливала, а тут с ними случился временный паралич, образно называемый в народе "кондратием", - они живо представили себе перспективку такого специального учреждения и позеленели на глазах у публики.
Сима осталась довольна результатом.
- Надеюсь, до этого не дойдет, - слегка ослабила она напор. - Будем считать данный инцидент случайным и надеяться, что такое больше не повторится! Мне бы не хотелось переводить Станиславу в другую школу.
Она величественно встала со стула.