Ползти быстро она не решилась, боясь спугнуть чутких животных. Но тем не менее довольно скоро оказалась от лошадей в пределах действия фотокамеры. Пока все шло хорошо. Но вот один из жеребцов, учуяв неясную опасность, вскинул голову и прислушался. Одно неверное движение - и он может сорваться с места.
Вальда почти перестала дышать, напряженно всматриваясь в просвет между стеблями. А сама тем временем с восторгом убеждалась, что легендарная краса коней - не преувеличение.
Они были не слишком высоки. Пожалуй, большинство выглядели даже ниже Блан-Блана. Самый крупный жеребец достигал в холке, наверное, не более четырнадцати ладоней.
Но они были крепко сбиты и действительно производили впечатление мощной породы: с мускулистыми шеями, широкими лбами и глубоко посаженными глазами. А длинные гривы и метущие по земле хвосты придавали им тот самый характерный облик, исполненный благородства и необъяснимого очарования.
"Неудивительно, что людское воображение связывало их с наездниками-богами", - восхищенно думала Вальда, твердо убежденная, что природа не создавала более прекрасных творений.
Так она лежала в траве, любуясь прекрасными животными, пока, очнувшись, не вспомнила, что теряет драгоценное время. С величайшей осторожностью Вальда приблизилась еще на несколько дюймов, затем - еще, покуда не очутилась на самом краю травянистой полоски. Теперь ее отделяло от лошадей лишь крохотное водное пространство, и, выдвинув камеру чуть вперед, можно было сфокусироваться на табуне.
Медленно и осторожно подняв голову, Вальда заглянула в окошечко видоискателя. Но едва лишь поймала в кадр хорошую композицию, как уже другой жеребец начал настороженно прядать ушами, и фотолюбительнице опять пришлось припасть к земле. Но рука ее при этом все равно осторожно потянулась к спусковому устройству.
В ту же секунду позади внезапно раздался топот. Пасущиеся лошади молниеносно сорвались с места и быстрее ветра умчались прочь. Девушка стремительно обернулась и закричала от ужаса: прямо на нее неслась невесть откуда взявшаяся лошадь! Еще миг - и она ее затопчет!
Как подброшенная пружиной, Вальда в долю секунды вскочила на колени и инстинктивно повалилась в сторону, с шумом плюхаясь прямо в теплую воду болотца. Снова взвизгнув, она в следующий момент увидела, что верхом на грозном скакуне сидит какой-то темный, зловещий человек.
Лошадь была из местных. Низко, на здешний манер, болтались железные стремена, и ноги человека почти доставали земли.
От страха и смущения Вальда никак не могла прийти в себя. Беспомощно барахтаясь в луже, она сквозь стекающие по лицу струи испуганно глядела на всадника.
- Вы что, не видите, куда скачете? - выпалила она наконец. - Чуть меня не убили.
Она выкрикнула это по-французски, и незнакомец отвечал ей на том же языке.
- Какого дьявола вы прячетесь в траве? Откуда мне было знать, что здесь кто-то есть?
Вальда наконец приняла сидячее положение, продолжая оставаться в воде, и потянулась за камерой, сиротливо мокшей поодаль.
- Вы испортили мне снимок!
Туго натянув поводья, человек заставил коня стоять как вкопанного.
- Вы что же, фотограф? - спросил он уже другим тоном.
- Пыталась им стать! - сердито огрызнулась девушка, поднимаясь на ноги. - Но вы мне не позволили!
Вся юбка и блузка на спине вымокли насквозь. Вода стекала даже с косынки - прямо за шиворот. Сорвав с головы платок, девушка горестно уставилась на кусок мокрой ткани. Человек на лошади пристально следил за ней.
- Вы не похожи на цыганку, - произнес он наконец. - К тому же я ни разу не слышал, чтобы цыганки занимались фотографией.
- Я и не цыганка! - по-прежнему невежливо отозвалась Вальда. - К вашему сведению, я - англичанка.
- Вот оно что! - уже по-английски и как бы с некоторым облегчением проговорил всадник. - Тогда понятно, почему у вас рыжие волосы и синие глаза. Ни у цыган, ни у французов такого не встретишь.
Теперь и Вальда, впервые за все время, как следует рассмотрела человека и поняла, что зловещим он ей показался, видимо, со страху, а по сути тоже мало походил на француза.
- Вы англичанин? - спросила она.
- Как и вы.
- В таком случае, быть может, вы скажете мне, нет ли поблизости какой-нибудь гостиницы, где я могла бы обсушиться?
В глазах незнакомца загорелся насмешливый огонек. Должно быть, в своей мокрой одежде да еще босая она выглядела нелепо.
- Поскольку я, до некоторой степени, являюсь причиной вашего плачевного состояния, то считаю себя обязанным предложить вам свою лошадь и доставить вас на мызу, где я проживаю. Это не более чем в двух милях отсюда.
Вальда хотела было ответить, что не желает его затруднять, но потом решила: пусть эти затруднения послужат ему хорошим уроком. Ее заботило не столько вымокшее до нитки платье, сколько упущенный снимок. Она в отчаянии думала, что, возможно, ей уже никогда не удастся застать вместе такое количество диких коней.
- Мои туфли остались у дороги, - ледяным тоном промолвила она. - Туда я дойду пешком, а затем буду рада принять ваше предложение.
- Очень благоразумно с вашей стороны, - похвалил ее незнакомец. - К чему рисковать своим здоровьем? Однако, боюсь, ваш чудный маскарадный костюм испорчен.
Слова "маскарадный костюм" неприятно задели Вальду. В них слышалось что-то похожее на насмешку.
"В конце концов его не касается, в каком костюме я путешествую", - обиженно думала она. Из-за него пропал такой снимок! Девушка слабо надеялась, что хоть остальная пленка не пострадала.
С собой у нее было еще две катушки по сто кадров, но, судя по тому, что она уже успела увидеть в Камарге, каждый кадр окажется на вес золота. А ведь нужно еще заснять цыганский праздник в Сент-Мари-де-ля-Мер!
Вальда мрачно шествовала впереди всадника. Возле дороги под кустом ее ожидали оставленные мешок и туфли. Тут же лежали и чулки с подвязками. Их она схватила и незаметно сунула в сумку. Потом обулась и завязала шнурки.
Выпрямившись, она увидела, что мужчина спешился и стоит чуть поодаль, держа лошадь под уздцы.
Вальда подошла и отдала ему мешок и камеру, надменно ожидая, когда он поможет ей сесть в седло. Она рассчитывала, что он сделает это так, как было принято в хорошем обществе, - подставив сложенные вместе ладони. Но вместо этого он, обхватив девушку за тоненькую талию, легко, точно пушинку, подсадил ее наверх. При этом она оказалась не в самом седле, а позади, на голом лошадином крупе. Приторочив вещевой мешок, англичанин заглянул ей в лицо снизу вверх. Кажется, в глазах его при этом вновь мелькнула озорная усмешка.
- Вы на меня все еще сердитесь?
- Да.
- Я полон раскаяния.
- Так вам и надо. Мне, может, никогда больше не представится случай сфотографировать этих лошадей.
- Непременно представится.
- Откуда вам знать?
- Я покажу вам гораздо лучшее место для съемки.
Весь ее гнев мгновенно испарился.
- Правда?!
- Но только при условии, что вы перестанете на меня сердиться. У меня сильнейшая неприязнь к хмурым женщинам.
Вальда расхохоталась - ну просто не могла удержаться!
- Ладно, перестану, - пообещала она.
Глава четвертая
Держа в руке фотокамеру, англичанин со сноровкой опытного наездника уселся в громоздкое седло и взялся за поводья. Белая лошадка вела себя смирно.
- Не боитесь? - спросил он сидящую позади Вальду. - Вам приходилось ездить верхом?
- Я в седле с пяти лет, - с ледяным достоинством произнесла она.
- Прошу простить мою бестактность, - поспешил исправиться ее спутник. Но в его голосе Вальде почудился едва сдерживаемый смех.
Он тронул бока лошади, и та двинулась неторопливой рысью. Девушке все же показалось, что такой аллюр был выбран нарочно, дабы пассажирка не соскользнула наземь. Такую опытную наездницу это не могло не задеть. Но в то же время она оценила предупредительность незнакомца.
"Попробовал бы он быть непредупредительным!" - тут же сердито фыркнула она про себя, чувствуя, как сырая блузка липнет к спине, а вся одежда ниже пояса насквозь мокрая.
Она пыталась угадать род занятий сидящего впереди человека и решила, что он тот, кого в Америке называют "ковбой", а в Камарге - "гардьен", то есть пастух, погонщик стад, он же и объездчик лошадей. Господин Февр, рассказывая о камаргских скакунах, упоминал и этих искусных наездников, а также, помнится, говорил, что их небесным покровителем является Святой Георгий.
Это очень символично: погонщик верхом на белом коне, в руке у него длинная пика, а на месте дикого камаргского быка очень легко вообразить дракона!
Вальда подумала, что англичанин, пожалуй, высоковат для камаргского коня. Но даже несмотря на то, что ноги его в нелепых длинных стременах болтались у самой земли, можно было отличить в нем превосходного наездника.
На молодом человеке была поношенная твидовая куртка и высокие сапоги, заляпанные грязью. Но, пожалуй, на ежегодном пастушеском празднике, одетый в традиционные молескиновые бриджи, черную бархатную куртку, синюю рубашку с цветочным мотивом и низкие испанские ботинки, он должен был выглядеть весьма впечатляюще.
Наверное, англичанин почувствовал, что она размышляет о нем, потому что бросил через плечо:
- Думаю, нам следует представиться друг другу. Меня зовут Ройдон Сэнфорд.
- А меня - Вальда Бер… - тут она замялась. Коль скоро он из Англии, разумно ли называть ему свое подлинное имя? Конечно, едва ли он слышал что-либо об ее отце. Но, с другой стороны, сэр Эдвард был довольно заметной фигурой и газеты нередко помещали сообщения о его подвигах. - …Бертон, - закончила она.