- Волынских красавиц нет на "Мисс Украина". Они были заявлены, но их нет! Кто-то что-то недоговаривает. Бомба в чем, Сашко?
- А вот как раз в том, что наш "Глянец" только теперь взяли в разработку в связи с закрытием порностудии! У красавиц - подписка о невыезде! Валентина Ворон, директор агентства, официальный представитель конкурса "Мисс Украина" на Волыни, в розыске и бегах! Вот когда все вылезло!
Теперь Оля решила немного помолчать. Даже то небольшое количество информации, которое она успела получить, все равно являло собой неаппетитную и неаккуратную кучу. Разгрести это здесь и сейчас, наскоком, Жуковская не возьмется. Вряд ли это ей вообще удастся, находясь далеко от места основных событий, которым оказался, как выяснилось, ее родной город. Но хотя бы попытаться упорядочить все это можно и нужно.
- Сашко, я так и не пойму, что вылезло и чем вы там возбуждены.
- Объясняю тебе как школьной подруге и любимой соседке самый последний раз, - вздохнул Пташук. - Весть о разоблачении порностудии прожила всего несколько дней. Новости, даже самые пикантные, как бабочки - живут недолго, хотя и ярко. Каждый день криминальная хроника чем-то радует: убийство, изнасилование, контрабанда антиквариата на границе, у пацанов ночью в кафе две пятки анаши конфисковали, целый наркокартель накрыли. Порнобизнес был, есть и будет, как и проституция с алкоголизмом. Ничего экстраординарного, эксклюзивного в штурме борделя нет.
- Спасибо, успокоил.
- На здоровье. Информации о том, как развивается следствие, нам никто не даст. Тайна того же самого следствия. У нас не Америка. Точнее, не американское кино, где какой-нибудь шериф с квадратным подбородком регулярно собирает журналистов и с их помощью рапортует общественности, как продвигаются дела с защитой от преступности и торжеством правосудия. Пока дело не в суде, пока все инстанции оно не прошло, ничего конкретного нам никто не скажет.
- Не разбираюсь я в таких нюансах…
- Так я ж тебя и просвещаю, киця! Это - плохо. Но это - правильно, тут поделать ничего нельзя. Забыли мы о порностудии. Прикидываем, как бы сделать красивый репортаж об участии волынских красавиц в "Мисс Украина". Как на наших девчат глянет Памела Андерсон, как они возьмут автограф у Ван Дамма… Короче говоря, все то, что так любит читать наш небогатый на эмоции и впечатления люд. Звонок от тебя: Сашко, облом, что-то странное. Волынских красавиц на конкурсе нет. Причина непонятная, поднять тему невозможно. Начинаем выяснять на месте. Только копнули - а красавицы-то наши, с классическими параметрами девяносто-шестьдесят-девяносто, модели наши известные и замечательные, надежда региона, сидят дома. У каждой - подписка о невыезде. Вопрос: что они сделали? Ответ: ничего не сделали, проходят как свидетели по делу о порностудии. Когда подписку дали? Буквально за несколько дней до конкурса. Молчали как рыбы об лед. Кто может все объяснить? Валентина Ворон, тетя Валя, известная всему городу. Где тетя Валя? В розыске! - переведя дух, Пташук закончил: - Вот это, Оль, только сливки. Там, думаю, копать и копать. И если бы не твой звонок, мы об этой странной истории не скоро бы узнали.
- Допустим, - говоря, Ольга старалась удержать в голове понемногу складывающийся, слишком шаткий пока что каркас из мыслей. - Ты говоришь, еще совсем недавно эта самая Ворон цвела и пахла. Почему ее дернули именно теперь?
- Менты местные прикрывали до последнего, - последовал простой ответ. - У меня конкретных фактов нет. Их ни у кого нет. Одни догадки. Но то обстоятельство, что наша милиция пани Ворон и ее "Глянец" страхует давно и успешно, на самом-то деле секретом не является. Доказательства - да, нужны. Вот их сейчас, как я понимаю, смежные ведомства и собирают. Только пока, для затравки, нам и этих догадок с головой хватит. Теперь слушай, - Жуковская догадалась, что Пташук подбирает нужные слова: - Понимаю, не твой профиль, все такое… Может, все-таки попробуешь узнать чего-то побольше? Знаешь, киевский экслюзив, такое разное… - Нет.
Ответ вырвался машинально, Оля даже не успела сама себе признаться в нежелании, точнее, неумении заниматься подобными темами. Теперь она слегка взволновалась: как бы друг детства и юности не решил, что она ответила ему слишком уж резко.
- Оль, Оль, ты не того… Не спеши с ответом, короче. Инвестор наш почуял золотую жилу. Мы уже запустили предварительную информашку, и ее уже тиражируют, постят, перепощивают. Ссылки на наше издание уже в ведущих информационных агентствах на хороших местах. И как мы понимаем, это не конец, только начало.
Тему-то мы собираемся развивать…
- Развивайте, флажок вам в руки и большущий барабан!
- Да дослушай ты до конца, господи! Наш хозяин денег тебе за старания подкинет. Сколько - не знаю, но не обидит. У него уже на завтра несколько серьезных встреч с людьми, готовыми начать вкладывать в нас конкретные деньги. Развитие, понятно тебе? Вот за содействие тебя и стимулируют… Ольга Жуковская вздохнула.
- Сашко, сколько ваш хозяин может мне предложить?
- Суммы киевские, не наши. Тебе надо только озвучить.
- Нет, - повторила она, теперь уже зная, как правильно объяснить свой отказ.
- Почему?
- Деньги на ветер. Подведу, не отработаю. У меня здесь, в Киеве, нет знакомых из той среды, в которой вертятся подобные свежие сплетни. Их можно завести, начинать все с ноля. Только я не хочу, Пташук. Времени у меня на это просто нет. Своей работы хватает с головой.
- Ладно, - голос собеседника заметно поник. - Такая ты… Хорошо, пускай так. Может, подскажешь, к кому с такими предложениями обратиться?
- Не подскажу, - отрезала Оля. - Не завела еще знакомых. Рада, что помогла. Дальше сами уже.
- Тогда будь здорова, - совсем понурым голосом проговорил Пташук и отключился.
Пока общались, сумерки сгустились еще больше. В сквере поредело, только за пластмассовыми столиками уличных кафе, открытых в это время суток, расположились любители вечернего пива с чипсами. Жизнь шла своим чередом, даже так - неспешно, размеренно и неторопливо, как в ее Луцке, городе, который в эти минуты готовятся всколыхнуть действительно бомбовой для периферии новостью.
Жуковская спрятала телефон в сумочку и, чуть помедлив, нырнула пальцами в одно из отделений, выудила оттуда прямоугольник визитки. Вчерашняя знакомая на прощание дала ей свои координаты, написав тот телефон, по которому проще и легче дозвониться. Зачем она сделала это, Ольга не знала. Также не поняла, почему интерес хорошо информированной женщины к ее персоне этим и ограничился: ее, Ольги Жуковской, номера телефона та не попросила.
Вертя визитку в пальцах, Оля неожиданно для себя подумала: а ведь со стороны выглядит все так, будто таинственная незнакомка вынырнула из сумерек, выбрала для каких-то своих целей именно ее, раскрыла некую страшную тайну - и растворилась, оставив легкий след. На всякий случай.
Сейчас Ольга колебалась. Ведь она соврала Пташуку. Вполне могла набрать вот этот номер, напомнить о себе, поведать вчерашней собеседнице историю, которая, скорее всего, заинтересует опытную женщину. В конце концов, номер можно дать Саше и умыть руки, считая свою миссию выполненной полностью, на все сто…
Еще не до конца понимая, почему не хочет больше иметь ко всему происходящему никакого отношения, Оля решительно поднялась, подошла к урне, выбросила визитку. Развернулась, чтобы уходить. Что-то вспомнила, вернулась обратно, достала плотный прямоугольник, решительно разорвала его пополам, потом - еще раз пополам.
И только когда белые обрывки снежинками упали на обертки от чипсов и мороженого, Ольга Жуковская почувствовала, что полностью удовлетворена. Ей внезапно стало очень спокойно. Захотелось подпрыгнуть, отбить чечетку на дорожке, выложенной фигурной плиткой.
Так она и сделала. Проходивший мимо парень одобряюще махнул рукой, сам исполнил нечто похожее. Дав ответный салют, Ольга пошла к остановке, не объяснив себе, почему вдруг у нее на душе стало так легко.
Она не подозревала, как скоро вновь окажется в гуще истории, от которой подсознательно хотела отстраниться…
Полячка, представившаяся по телефону Агнешкой, владела русским языком довольно-таки сносно. Хотя акцент, конечно же, слышался, но слух не резал. Наоборот, звучал мягко, даже уютно.
Оля Жуковская, в силу своего возраста, не принадлежала к поколению, для которого Владимир Высоцкий был и остался непререкаемым авторитетом. Ее родители, несмотря на то что родились и выросли на Западе Украины, также выделяли Высоцкого для себя в некую отдельную нишу, принимая его, и еще Сергея Есенина, чуть ли не единственными личностями русской культуры, достойными почитания и всяческого уважения. Именно о Высоцком, точнее, его жене Марине Влади подумала Ольга, когда услышала акцент своей новой знакомой Агнешки Збых.
Благодаря родителям, старавшимся не пропускать ничего из того, что нынешнее телевидение показывало о жизни и творчестве Высоцкого, Оля всякий раз имела возможность послушать, кроме прочего, фрагменты интервью Влади, без которой ни один из документальных фильмов об актере и поэте не обходился. Акцент этой француженки русского происхождения засел в памяти Ольги накрепко. Потому, услышав, как говорит Агнешка, она тут же провела параллели. Хотя ничем больше, начиная с внешности, новая знакомая французскую актрису не напоминала. А русский язык выучила, потому что ее отец, польский коммунист, несколько лет работал в Советском Союзе в каком-то обществе, названия, как и смысла деятельности которого, Агнешка не помнила, не могла объяснить и, похоже, даже не собиралась.