- Именно, - закричал кто-то из гостей. - Надо приветствовать ее сиятельство! - С этими словами говоривший расстегнул брюки и вывалил все свое хозяйство. Остальные последовали его примеру. Джейн следила за их действиями, не в силах что-либо предпринять. Мужчины, пританцовывая, принялись гримасничать. Женщины тотчас с кудахтаньем присоединились к ним.
- Том, сделай же что-нибудь, прекрати все это!
- А по-моему, это классно!
- Пусть все они немедленно уберутся отсюда!
- Ну уж нет. Они уйдут отсюда, лишь когда я этого захочу. Если тебе не нравятся мои друзья, можешь сматывать удочки, корова. Пошла вон отсюда! - заорал он.
Испуганная злобным выражением его лица, Джейн взбежала по лестнице и, с трудом придвинув бюро к двери, забаррикадировалась в своей комнате. Уснуть она не смогла, и не только потому, что они слишком шумели. Джейн ненавидела самое себя, сделавшись пустым местом в собственном доме. Он спятил. Если бы она не была предельно осторожной, он, пожалуй, свел бы ее с ума. Вторично. Внезапно Джейн поняла, какому чудовищному риску подвергалась все это время. Ну, нет, с нее довольно! Пусть убирается отсюда к чертовой матери!
С первыми же лучами солнца она спустилась в гостиную. Повсюду вповалку, как на поле брани, лежали люди. На полу валялись осколки декоративного блюдца, ковер был залит вином и, в лучшем случае, требовал химчистки. Шторы были варварски сорваны, кронштейн висел на одном шурупе. Гнев наполнил душу женщины. Она пнула сонного Тома, но тот лишь невнятно замычал.
- Том! - громко произнесла она. - Я ухожу. К моменту моего возвращения чтобы ни тебя, ни твоих друзей тут не было. Перед уходом непременно наведите порядок!
- Пошла к черту! - пробормотал он сонным голосом.
Она долго бродила по городу, устроила себе ленч в одном из пабов, выпила бренди.
Когда она вернулась, квартира была пуста, но в гостиной бардак как был, так и остался. С необычайной для себя энергией она занялась уборкой: почистила ковер, вымыла стены, собрала все осколки, затем открыла окна. В комнате наконец-то запахло свежестью.
Джейн, ничего не подозревая, поднялась в спальню. И вдруг ее чуть не вырвало: на постели в чем мать родила лежали в обнимку Том и Берта. Джейн кое-как растолкала Тома.
- Вставай, тварь! - крикнула она. Тот лишь повернулся на спину и с наслаждением потянулся. - Встать немедленно и вышвырнуть эту бабу к чертовой матери!
Берта открыла глаза и нагло улыбнулась.
- И чего ты так разоралась? - спросил Том благодушно.
- А я, ты знаешь, терпеть не могу грубости, - сказала Берта, выскочила из постели и голышом, ничуть не смущаясь, прошлась по комнате.
- Вышвырнешь ты эту наглую тварь из моего дома или нет?! - заорала Джейн во всю глотку. - Эту грязную мразь…
- И вовсе она не наглая тварь, как ты изволила выразиться, - с улыбкой отозвался Том. - Ты на себя-то посмотри! Хорошо еще, если ты до сих пор ничего не подхватила…
- Что ты хочешь этим сказать?!
- А то, что я все это время трахался еще и с Бертой. Она куда лучше тебя. Ты, впрочем, настолько глупа, что решительно ничего не заподозрила. - Джейн застыла на месте не в силах вымолвить ни слова. Она задыхалась от гнева. - Я решил, что будет лучше, если она поселится тут вместе с нами. Получится миленькое menage a trois. Мне тогда не придется проделывать такие концы, да и ты кое-чему поднаучишься. Трахаться - это ведь целая наука. - И Том невинно улыбнулся.
Эта его улыбка оказалась последней каплей, переполнившей чашу терпения Джейн. Она подскочила к художнику и наотмашь ударила его по лицу. Очень спокойно, без тени суеты, Том нанес ей ответный удар.
- Послушай, Джейн, я пока еще не разозлился на тебя, но могу и разозлиться. Я буду делать то, что захочу, заруби себе это на носу. Тогда я останусь с тобой. В противном случае ты меня больше не увидишь.
- Выметайся отсюда, мразь, грязная, подлая мразь!!!
- Обратите внимание на свой язык, миледи. Вы меня оскорбляете, а это абсолютно ни к чему, видит Бог. И вообще, нечего корчить из себя обиженную и непонятую. Я ведь всегда давал тебе то, что ты хотела: не позволял тебе опять скатиться в сумасшествие и потому изредка трахал. Ты от меня, я от тебя - мы друг от друга получали в равных долях.
- Немедленно убирайся отсюда к чертовой матери! И никогда больше не появляйся - никогда в жизни! Убирайся! - Джейн так бы и продолжала кричать, но что толку? Сердиться надо было на самое себя.
- О'кей, хватит разоряться, мы отваливаем.
Не желая более с ним разговаривать, Джейн кинулась в ванную, забралась под душ и, намылившись, щеткой принялась с ожесточением тереть каждый квадратный сантиметр своего тела.
- Грязная тварь… Какая тварь, надо же! - Она никак не могла успокоиться.
Когда она вышла из ванной, комнаты были пусты. Все картины Тома исчезли, в его студии стояла тишина. Тишина эта действовала на нервы. Джейн кинулась на диван: от стыда ей хотелось забиться в угол, и пусть ее не трогают! Она замерла на мгновение и вдруг почувствовала, как где-то в глубине души проснулось забытое волнение. Раскачиваться! Вперед - назад, вперед - назад…
- Ну уж нет! Он не стоит того, чтобы так переживать! - крикнула она, схватила телефонную трубку, набрала номер.
- Онор, умоляю, можно мне приехать?
- О чем речь, дорогая! Более того, я тебя прошу, - послышался озабоченный и такой любимый голос.
Билет на самолет был заказан спустя пять минут.
Всю ночь она упаковывала вещи. Только теперь ей стали ясны последние слова Тома. Оказывается, Том действовал достаточно осторожно - не украл ничего крупного, и потому Джейн не сразу заметила: отсутствовали кое-какие серебряные безделушки. Также недосчиталась она и некоторых украшений. Должно быть, Том умирал со смеху, протягивая ей деньги, вырученные от продажи ее же собственных ювелирных украшений. Джейн проклинала собственную глупость и благодушие.
- Зоя, - сказала она, появившись на кухне на следующее утро. - Зоя, мне очень неловко… - Джейн несколько секунд молчала. - Но вот именно сейчас самое время сказать: "Я же говорила, я предупреждала!.." - Джейн через силу улыбнулась.
- Я лучше промолчу, - ответила Зоя. - Судя по всему, тебе не помешал бы сейчас плотный завтрак.
- Зоя, все, что смогла, я убрала и вычистила. Может, возьмешь подписанный мной чек, купишь новый ковер и новые шторы? Впиши сколько понадобится…
- Ты что же, уезжаешь?!
- Да, поеду к своей знакомой, к Онор, она живет в Италии. Конечно, мне следовало бы остаться и привести квартиру в божеский вид, но мне совершенно необходимо сейчас уехать отсюда.
- Не беспокойся, я сама все уберу. Ты вернешься?
- Если ты еще согласна принять меня. Я была очень счастлива, живя здесь, до тех самых пор…
- Ну разумеется, с радостью! Сколько времени ты там пробудешь?
- Недели три. От силы - месяц.
Зоя подбросила подругу до аэропорта. Дорога промелькнула совершенно незаметно. Лишь когда Джейн уже из самолета бросила взгляд в иллюминатор и увидела неровную береговую линию, - лишь тогда она как бы очнулась. В общем-то все не так уж и плохо. Хотя она все еще уязвима. Впрочем, за месяцы совместной жизни с Томом у Джейн не было серьезных поводов для волнений. Она намеренно, особенно в последнее время, гнала прочь все мысли о Томе.
Ладно, она сюда еще вернется. Но вернется тогда, когда окрепнет настолько, чтобы уже не связываться с кем-нибудь вроде Тома. Никаких романов второго сорта! Терпение и только терпение. Ничего, ее время еще придет. Джейн интуитивно чувствовала это.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ 1969–1976
Глава 1
Все осталось прежним, и тем не менее все изменилось. Глядя с террасы виллы Онор на неизменный ландшафт, Джейн понимала, что теперь она уже не та наивная и молоденькая девушка, что была здесь когда-то в свой медовый месяц.
Она чувствовала себя как настоящий инвалид, да и выглядела, должно быть, не многим лучше, судя по озабоченному лицу Онор. Джейн великодушно позволила за собой ухаживать: подолгу засиживалась на террасе, завернувшись в теплый плед, заботливо принесенный слугой Гвидо. Ела Джейн с удовольствием, все до последней крошки, потому как Гвидо считал личным оскорблением, если что-то оставалось на тарелке. Джейн помногу пила "Фраскати", утешаясь тем, что вино куда полезнее, чем, например, ее любимый джин, к которому она чрезмерно пристрастилась в Кембридже.
По мере того как начало пригревать весеннее солнце, Джейн бронзовела, а обильная итальянская пища способствовала хорошему настроению. Длинные волосы Джейн вновь блестели, в серых глазах ее вновь зажглись огоньки: Джейн несказанно похорошела.
Спокойная атмосфера на вилле умиротворяла. О своей болезни, впрочем, Джейн еще не могла спокойно разговаривать. Подобно старательному клерку, она лишь вычленяла и анализировала свои проблемы. Чем более занималась Джейн такого рода размышлениями, тем отчетливее ощущала, как в душе ее возникает некий порядок чувств и мыслей.