Благодарность за все, что он для нее сделал, переполняла ее сердце. Соревнуясь, нет, переплетаясь с всепоглощающей любовью к крошечному существу, которое она держала на руках. Этого всего было слишком много - Элли снова стало трудно дышать. Что-то зазвенело над ее головой, послышался звук бегущих ног.
- Уровень кислорода понизился, - сказала медсестра. Звонок утих.
- Неудивительно. Она только очнулась, а воссоединение с ребенком проходило довольно эмоционально.
- Конечно. Но мне понадобится наложить кислородную подушку, и ей нужен отдых. Думаю, вам придется забрать ребенка назад в педиатрическое, доктор Мак-Адам.
- Нет! - задыхаясь, выговорила Элли.
- Ненадолго, Элли. - Руки Макса уже готовились поднять драгоценную ношу. Он все еще склонялся над ней. - О ней хорошо заботятся, честное слово. - Его губы были так близко, что Элли видела, как он выговаривает каждое слово. - Она в безопасности, Элли. Отдыхай. Мы оба хотим, чтобы ты отдохнула и поправилась.
- Конечно, - с теплотой в голосе произнесла медсестра. - Не беспокойтесь, я позабочусь о миссис Мак-Адам.
"Миссис Мак-Адам? Нет, это точно сон, - подумала Элли. - Или кошмар", - решила она, когда Макс забирал дочь у нее из рук.
Но потом он наклонился и нежно поцеловал ее в губы, и ее глаза закрылись. Нет, это совершенно точно сон.
- Спи, милая, - четко проговорил он. - Я скоро вернусь.
На этот раз Элли, проснувшись, широко распахнула глаза и пристально всмотрелась. Волна разочарования, накатившая при виде пустоты возле ее кровати, заставила ее громко вскрикнуть.
- Что случилось? - спросила медсестра, подойдя с другой стороны кровати, и, поворачивая голову, Элли заметила у нее в руке салфетку. - Простите, я не хотела вас будить, но ваши губы так пересохли…
- Где они? - Элли понимала, что ее голос звучит испуганно, но она и в самом деле была испугана, черт побери. Она была в полном одиночестве, не считая сиделки (с которой была незнакома). Неужели ее малышка тоже одна? Беззащитная и уязвимая?
- Сейчас два часа ночи, Элли, - мягко сказала сестра. - Они, должно быть, спят. Малышка спокойно лежит в колыбельке, а Макс прикорнул рядом в кресле. - В ее голосе появилась мечтательная нотка: - А может, он прямо сейчас держит ее на руках. Вы знаете, он же никому не доверяет ее кормить.
Элли пристально глядела на медсестру. Она ничего не понимала.
- Но… ведь прошло уже много дней! - произнесла она дрожащим голосом.
- Я знаю. - Медсестра, привлекательная блондинка с беджиком, на котором было написано "Тори", сделала глубокий вдох и потом вздохнула. Потом улыбнулась Элли: - Мы все были потрясены, что Макс тайно женился, но знаете, что удивило всех еще больше?
Элли медленно покачала головой. Теперь ей нужно притвориться женой Макса. О господи!..
- Каким замечательным отцом он оказался, - сказала Тори. - Он приехал сюда с вами в мотоциклетном костюме, вы помните?
Элли поняла, что улыбается. Конечно…
- Не думаю, чтобы следующие трое суток он его снимал. Сидел в детском отделении интенсивной терапии, практиковал "метод кенгуру". У меня подруга там работает - она говорила, что никто не мог глаз от него отвести. Он сидел, такой мужественный, в этой кожаной одежде, прижимая новорожденного к груди под курткой, - вы представляете?
Элли представляла. Она помнила ту кожаную куртку. И грудь. Возможно, контакт был не слишком долгим, но она не забыла, какой та была твердой. И ощущение безопасности - как за каменной стеной. Конечно, на нем тогда были слои одежды, но было до странности легко представить, как это - кожа к коже. Это вызвало болезненный спазм где-то глубоко внутри. Болезненный, но далеко не неприятный…
Она снова начала представлять своего ребенка; теперь она знала, какой защищенной малышка себя чувствует, и этого было достаточно, чтобы на глазах показались слезы. Она обожала Макса за то, что он для нее сделал. И она никогда не сможет сполна отблагодарить его за это.
- Не обязательно было делать это так долго, - продолжала Тори, наливая воду из кувшина в чашку с трубочкой, стоявшую на тумбочке. - Нескольких часов было бы вполне достаточно, чтобы извлечь всю медицинскую пользу для ребенка, но он просто ее не отпускал. Он нашел себе замену на дежурства в неотложке и принес из дома вещи. Практически сюда переселился! - Тори широко улыбалась. - Вы не подумайте, что я жалуюсь. Хотите воды?
- Да, пожалуйста.
- Один глоточек для начала. У вас в желудке довольно долго ничего не было, а я бы не хотела, чтобы вас вырвало.
Элли потянула прохладную воду из трубочки. Она была чудесной на вкус. Элли глубоко вздохнула, и еще раз. Теперь это было легче.
- Что-нибудь болит? - спросила Тори.
Элли задумалась. Кажется, ей было лучше.
- Я хорошо себя чувствую… наверное. Можно мне сесть? Или пойти в туалет или еще куда-нибудь?
- Вам не нужно. У вас пока еще стоит катетер. Насколько мне известно, его планируют снять завтра, и тогда вы даже сможете принять душ. Если ваше состояние будет таким же стабильным, как сегодня, то вас переведут из интенсивной терапии в обычную палату. В родильное отделение, - добавила она с очередной улыбкой. - И тогда малышка будет рядом с вами. Здорово, правда?
Но Элли нахмурилась, припоминая кое-что, что Тори говорила раньше.
- Почему она в интенсивной терапии? Макс сказал, что она в порядке… - Губы у нее тряслись. - Он сказал, что все отлично.
- Конечно, - торопливо согласилась Тори. - Маловата немного, но со здоровьем все хорошо. Изначально она попала туда, потому что ей был нужен уход, но сейчас это скорее из серии дополнительного обслуживания. Это было место, где Макс мог без лишних глаз практиковать "метод кенгуру". Мне кажется, он немного смущался, когда его видели в таком тесном контакте с ребенком. - Она хихикнула. - Мужчины, они такие.
- М-м-м…
Ну конечно, он смущался. Это ведь даже не его ребенок. Что могло заставить Макса пойти столь далеко ради помощи ей - абсолютно незнакомому человеку? Он, несомненно, самый потрясающий человек, которого она когда-либо знала. Не важно, насколько счастлива будет его будущая жена, - она была счастлива прямо сейчас.
- Может, вы хотите немного привести себя в порядок, раз уж проснулись? Я помогу вам почистить зубы.
- Это было бы прекрасно.
- А потом можете еще поспать, и когда встанете утром, держу пари, ваша семья уже будет рядом. - Тори на мгновение умолкла, отойдя за необходимыми принадлежностями. - Вы уже выбрали имя для ребенка?
- Нет… я вообще-то думала, что будет мальчик.
Мальчик, который, как она всегда опасалась, может стать похожим на своего отца. Но что там говорил Макс? Что может родиться девочка, такая же симпатичная, как ее мать. Макс считает ее симпатичной? Элли ощутила, как вспыхнули щеки.
- Вы выглядите намного лучше, - удовлетворенно произнесла Тори. - А относительно имени можно не торопиться. По закону у вас еще месяц до того, как нужно будет ее зарегистрировать. - Она усмехнулась. - Папа прозвал ее Мышонком, и все теперь так ее зовут. Мышонок Мак-Адам. Немного необычно.
Да. Необычно. Никаких следов.
Безопасно.
Совсем скоро все закончится.
Наверняка это будет огромное облегчение.
- Ну что, Мышонок? - Макс посмотрел на сверток, который нес в руках вслед за медсестрой, которая катила пластиковую колыбельку. - Мы едем в родильное отделение. Твоей маме намного лучше, и теперь она сможет сама за тобой присматривать. Здорово, правда?
Это было очень хорошо. Просто замечательно. Он сможет, наконец, пойти домой и спать целую ночь. И вернуться к работе - Макс прямо-таки не мог дождаться изматывающей ночной смены в неотложке. Последние несколько дней неожиданно и неприятно нарушили обычное течение его жизни, и чем скорее все войдет в колею, тем лучше. Наверное, стоит предложить парням в выходные прокатиться на мотоциклах. Может, Рик тогда прекратит над ним смеяться из-за этого спектакля с отцовством. А Джет перестанет коситься и бормотать себе под нос, что он сошел с ума.
Они почти пришли. Элли поместили в отдельной палате в конце отделения. Она сегодня утром впервые встала на ноги и была еще настолько слаба, что в ближайшие несколько дней ей будет нужна помощь, но медперсонал всегда к ее услугам. Им, в конце концов, за это платят, - но они будут особенно стараться, потому что все просто влюблены в Мышонка.
Тяжесть на руках стала уже привычной. "Метод кенгуру" был, конечно, уже не нужен, но Макс никогда не забудет ощущение этого маленького тельца, прижимающегося к его груди. И чувство удовлетворения, подобного которому он никогда не испытывал. Например, когда она в первый раз взяла бутылочку. Или переставала плакать, только когда медсестра возвращала ее к нему на руки. "Ну вот, - с очевидной неохотой говорила она, - она хочет к папе". К папе. Это ли чувство отцовства? Он знал - оно принесет с собой огромную ответственность. И постоянную тревогу, что случится что-то плохое. Эта тревога порождала жажду защищать - довольно разрушительную, если уж говорить начистоту. Ну не сумасшествие ли - брать отгул, чтобы охранять этого ребенка? А если он чувствует нечто подобное к малышу, которому даже не отец, то помоги ему Господь, когда у него появятся собственные дети! Во всяком случае, можно считать всю эту историю предостережением.