Шло время. С каждым днем рос авторитет Аннамухамеда. Был он парнем скромным, веселым, дружелюбным, отлично владел техникой и самозабвенно любил свою профессию. Примерно такими же качествами обладали и его товарищи, но у него они были выражены как-то ярче, сильнее. И, возможно, поэтому вскоре он сделался общим любимцем знаменитой бригады.
В начале апреля к ним наведался секретарь комитета комсомола. Это был коренастый, с грубоватыми чертами лица молодой человек, скорее похожий на выпускника ремесленного училища или на молодого рабочего, чем на солидного комсомольского вожака. Он зашел в вагончик строителей, расспросил о том, как они живут, трудятся, и лишь потом сообщил о цели своего визита.
- С вашей стройки, - сказал секретарь, - мне нужен один человек. Но самый достойный, которого можно послать на родину Ильича в составе нашей делегации на открытие Ленинского мемориала в Ульяновске. Конечно, он должен быть ударником труда, одним словом, человеком видным.
После этих слов взоры собравшихся, словно по команде, устремились на смущенного Байрамгельды Курбана.
- Вот его, товарищ секретарь, нашего бригадира надо послать, сказал Клычли Аширов. - Считаю, что он подходит по всем статьям.
- Ну, а ты что скажешь? - обратился секретарь к бригадиру.
- Что скажу? - с какой-то нерешительностью ответил Байрамгельды. - Рад бы в рай, да грехи не пускают.
- Не понял…
- Нельзя мне, товарищ секретарь. Астма у меня.
- Да… Тогда действительно… Ну, а кроме тебя, кто бы поехать мог?
- Вот он, - кивнул Байрамгельды на Аннамухамеда. - Лучше его не найдешь.
- Ясно! - сказал секретарь. И тут же обратился к Аннамухамеду. - До отъезда в Ульяновск время еще есть. Вот за это время приготовь небольшую речь, может, выступать придется. Расскажи о себе, о бригаде, о стройке. Расскажи, как можно теплее, чтобы слова шли от самого сердца. Вопросы есть?
- Есть, - сказал бригадир. - А как насчет подарка? Без подарка ведь не принято ездить…
- Разумеется, нужен и подарок, - согласился секретарь. - Но скажу откровенно: об этом надо подумать хорошенько. Он должен быть значительным, каким-то особенным, оригинальным. В общем, таким, какого не было бы ни у одной делегации.
- Это верно, товарищ секретарь. Подарок - дело не простое, особенно, если он предназначается вождю, - согласился Байрамгельды. - Мы посоветуемся и, может, что-нибудь придумаем…
Вечером, после отдыха, в вагончике собрались свободные от вахты Байрамгельды Курбан, его старший брат Бегенч, Клычли Аширов и Джума Мамакулиев.
- Итак, выкладывайте: какие у кого предложения насчет подарка? - сказал Байрамгельды.
- Я предлагаю ковровый портрет Ильича повезти, предложил Бегенч. - Паши ковры лучшие в мире. Как вы смотрите на это?
Думаю, что это предложение дельное, - поддержал Бегенча Клычли. - Но тут есть одно "но". Когда его соткут… Через месяц, два? Да и примут ли еще.
- А может, готовый поискать? На той же ковровой фабрике, - не очень уверенно произнес Бегенч.
- Поискать-то можно, - как обычно, полузакрыв глаза и блаженно улыбаясь, молвил Джума Мамакулиев, - если бы кто потерял…
- Ай, вечно ты со своими шутками, Джума! К месту не к месту… - обиделся на брата Бегенч. - Если мое предложение не нравится, давай свое. А шутить будешь потом!
Джума перестал улыбаться. И уже с серьезным видом сказал:
- Видел я, братцы, картину художника Якуба Аннанурова.
- Где видел?
- Какая картина? - перебили Джуму Бегенч в Байрамгельды. - Говори, не тяни.
- В музее видел, в Ашхабаде, - неторопливо продолжал Джума. - Судя по всему, дело происходит зимой, в московском Кремле. Неподалеку, словно в тумане, видны знаменитая царь-пушка, угол какого-то дома и русская церковь. А ближе к зрителю, то есть на переднем плане, небольшая группа людей, плотно окружившая Владимира Ильича. Кто в чем: кто в шинели и обмотках, кто во всем гражданском. Ленин одет по-зимнему, тепло. Он - в черной каракулевой шапке и черном пальто. Зоркие, слегка прищуренные глаза Ильича направлены на нашего Кайгысыза Атабаева - первого председателя Совнаркома Туркмении. Его узнать тоже не трудно. Он - в черном, слегка заломленном назад, туркменском тельпеке и в черном длинном пальто. К боку, левой рукой он прижимает портфель. Разговор, видать, серьезный, деловой. Кайгысыз подтянут, голову держит высоко, ловит и запоминает каждое слово вождя. А рядом с ним, в белой большой папахе и серой солдатской шинели, бесстрашный боец за Советскую власть в Туркмении Аннамурад Сарыев, по прозвищу Потра. Похож. Лицо, как у живого: широкое, скуластое. Левая рука на белой перевязи. Наклонив голову, он тоже внимательно слушает вождя…
- Постой, Джума. К чему ты все это? - спросил его Байрамгельды.
- А вот к чему, - спокойно и даже с некоторым чувством превосходства ответил Джума. - Не купить ли нам эту картину и не послать ли ее в Ульяновск? Уверен, она понравится…
Все переглянулись, пожали плечами.
- Да кто это тебе из музея продаст картину? - сказал Клычли. - Это, во-первых. Во-вторых, картина - подарок не оригинальный. Их могут привезти другие делегации.
- Ну, тогда как хотите, - с досадой махнул рукой Джума. - А я все-таки считаю, что мое предложение самое правильное. Где вы найдете такую картину, как та, Якуба Аннанурова? Она - единственная в своем роде… И потому оригинальная.
Но Джуму уже никто не слушал. Клычли Аширов обратился к бригадиру:
- Теперь твоя очередь. Что ты скажешь насчет подарка?
- Скажу я вот что, - задумчиво проговорил Байрамгельды. - Канал у нас носит имя Ленина. Так вот было бы неплохо послать с Аннамухамедом альбом с видами Каракумского канала, его водохранилищ, гидротехнических сооружений, новых поселков, раскинувшихся на берегах великой искусственной реки, с видами, которые показали бы, что канал - это действительно река жизни, счастья и изобилия! Каждому, кто посетит Ленинский мемориал, стоит лишь перелистать альбом, станет ясно, какая это необычная стройка. Такой альбом я видел в строительном управлении. И мы могли бы забрать его. Думаю, что по такому случаю управление…
- Я тоже видел этот альбом, - перебил бригадира Клычли Аширов. - Снимки в нем старые. Обновить их можно было бы, но для этого опять-таки требуется время. А если строго подходить, то что такое альбом? Разве это оригинально?
- И ты, Джума, такого же мнения?
- Да!
Байрамгельды вскинул руки:
- Сдаюсь! Теперь вся надежда только на тебя, Комиссар. Даю тебе три дня сроку. Если и ты не придумаешь ничего, придется Анна ехать с пустыми руками.
- Ладно. Подумаю, - пообещал Клычли.
Прошло не три, а пять дней, а от Клычли Аширова никаких предложений не поступало.
На седьмой день он встал до зари. Постоял немного возле вагончика, подумал о чем-то и подошел к цистерне, в которой хранилось дизельное топливо. Возле цистерны его взгляд упал на старую снарядную гильзу. Клычли-ага поднял ее и заглянул во внутрь. Потом вернулся к вагончику, сел на верхнюю ступеньку крыльца и принялся изо всех сил драить песком найденную гильзу.
Раньше других проснулся Байрамгельды. Ополоснув лицо холодной водой, подошел к Клычли. А тот, не обращая внимания на бригадира, продолжал тереть гильзу, хотя она уже сверкала, как зеркало, в которое можно было глядеться.
- И зачем тебе эта гильза? - с недоумением спросил Байрамгельды. - Чай хочешь кипятить?..
- Напрасно, мой друг, гадаешь, - ответил Клычли, любуясь сверкающей гильзой. - Все равно не узнаешь. Лучше позови сюда Аннамухамеда.
Тот пришел и стал тоже наблюдать за работой Клычли. Ждал, пока он закончит ее.
- Ну, вот… Теперь, кажется, и за дело можно приниматься, - сунув подмышку гильзу, поднялся Клычли.
- За какое? - удивился бригадир.
- Прошу следовать за мной. Дорогой узнаете, - был ответ.
Подчиняясь воле Комиссара, Аннамухамед и бригадир молча двинулись за ним.
…Спустившись с песчаного откоса, Клычли Аширов и его спутники пересекли плотину, прошли еще с километр по предгорной низине и остановились. Клычли обвел взглядом окрестность: горы, плотину и лежавшую между ними лощину, словно желая убедиться, правильно ли он выбрал место для остановки. Потом, глянув на бригадира и указав рукою на свободное перед собою место, спросил:
- Это дно водохранилища?
- Дно. Но месяца через два и здесь заплещется, водичка. А что?
Не ответив на вопрос, Клычли подошел к небольшому барханчику, покрытому мелкой рябью и много раз перевеянному степными ветрами, опустился на колени и доверху наполнил гильзу чистейшим золотым песком.
- Вот, Айна, тебе подарок для поездки в Ульяновск, - сказал Комиссар, протягивая гильзу молодому бульдозеристу. - Главное сделано. Осталось немного: забить эту гильзу круглым деревянным срезом и подпись выбить. Ну, скажем, хотя бы такую:
"Здесь хранится земля со дна Копетдагского рукотворного моря в Туркмении, расположенного на трассе Каракумского канала имени Владимира Ильича Ленина.
От коллектива строителей".
- И все! Больше ничего не нужно.
- Клычли-ага, ты молодец! - воскликнул Байрамгельды, обнимая друга. - Все придумано здорово и все в этом подарке имеет глубокое значение: военная, отстрелянная гильза и мирная земля. Со дна моря!.. Выходит, не зря зовем мы тебя Комиссаром, умная ты голова!
Похвала бригадира смутила Клычли. Он краснел, отворачивался от прямого взгляда своих друзей и несколько раз повторил:
- Да ну вас! Нашли за что хвалить…
Не спеша пошли обратно.
У бригадира и Клычли настроение было доброе, веселое. Только Аннамухаммед вроде бы чем-то был озабочен.