Пока секретарша вызывала майора, Ева мрачно размышляла о том, что можно, разумеется, привыкнуть находиться в центре внимания, но удовольствия от этого никакого.
- Очень приятно слышать вас, Даллас. - Уитни был на редкость приветлив. - Как прошел медовый месяц?
Боже, сговорились они, что ли?
- Все отлично, сэр. Вы уже ознакомились с отчетом констебля Пибоди по делу Пандоры?
- Да, отчет очень подробный. Прокурор требует для Касто высшей меры. Вы тогда проявили себя с самой лучшей стороны, лейтенант.
У Евы воспоминания об этом деле не вызывали ни малейших положительных эмоций.
- Очень уж противно, когда преступником оказывается один из наших, - ответила она. - У меня было мало времени, сэр, но, если вы помните, я просила перевести Пибоди в мое подразделение. Помощь, которую она оказала, была неоценимой.
- Да, полицейский она неплохой, - согласился Уитни. - Я помню вашу просьбу.
Пятью минутами позже, когда в кабинет зашла Пибоди, Ева сидела за компьютером и просматривала поступившую информацию.
- Через час у меня заседание суда, - сказала она, решив обойтись без предисловий. - По делу Сальватори. Что вам о нем известно, Пибоди?
- Вито Сальватори обвиняется в совершении тройного убийства. Известно, что он занимался сбытом наркотиков, а все трое убитых также были наркодельцами. Прошлой зимой они были сожжены заживо в небольшом доме в Нижнем Ист-Сайде. Но перед этим у них были выколоты глаза и отрезаны языки. Расследование вели вы.
Пибоди изложила все эти факты, стоя навытяжку.
- Отлично, сержант. Вы читали мой рапорт об аресте?
- Да, лейтенант.
Ева кивнула. За окном с шумом промчался туристский автобус.
- Следовательно, вам известно, что при задержании Сальватори я сломала ему левую руку и выбила несколько зубов. Его адвокаты собираются обвинить меня в применении силы.
- Это им вряд ли удастся, мэм, поскольку он пытался поджечь здание, в котором вы находились. Так что если бы вы его не задержали, то вряд ли остались бы в живых.
- И все-таки процесс обещает быть малоприятным. Соберите, пожалуйста, все материалы по данному делу. Через полчаса я жду вас у восточного выхода.
- Но у меня уже есть задание на сегодняшний день, лейтенант. Детектив Кроуч велел мне заняться проверкой регистрации транспортных средств. - Пибоди едва заметно фыркнула, давая понять, что она думает о детективе Кроуче и его поручении.
- С Кроучем я разберусь. Майор Уитни удовлетворил мою просьбу, и вы поступаете в мое распоряжение. Так что забудьте о той чепухе, которой вам велели заниматься, - и вперед. Пора заняться делом.
- В ваше распоряжение, мэм? - радостно переспросила Пибоди.
- Вы что, за время моего отсутствия успели оглохнуть?
- Нет, но я просто…
- Или, может, вы неравнодушны к Кроучу?
- Шутите! Да он же… - Пибоди осеклась и не стала договаривать. - Он не в моем вкусе, лейтенант. Кроме того, после урока, который я получила, я зареклась давать волю чувствам на работе.
- Это правильно. Но вы не особенно угрызайтесь по этому поводу, Пибоди. Мне и самой Касто нравился. А вы в тот раз были на высоте.
- Благодарю вас, лейтенант, - сдержанно сказала Пибоди: рана была еще слишком свежа.
- Именно поэтому вы и переданы в мое подчинение. Хотите получить значок полицейского-детектива, сержант?
Для Пибоди это было чудом, даром небес, о котором она и мечтать не осмеливалась. Стараясь не показать своего волнения, она прикрыла на секунду глаза и ответила насколько возможно спокойно:
- Да, мэм. Хочу.
- Вот и хорошо. Но для этого вам придется попотеть. Итак, захватите все необходимые материалы, и приступим.
- Слушаюсь, лейтенант! - У двери Пибоди обернулась. - Огромное вам спасибо за все, что вы для меня сделали.
- Не за что. Вы все это заслужили. Но учтите: если вы не справитесь, я вас вышвырну, - усмехнулась Ева. - Как котенка.
Ева никогда не любила давать показания в суде: там приходилось сталкиваться с адвокатами-пройдохами, такими, например, как С. Т. Фицхью. Это был проныра из проныр, скользкий тип, готовый защищать кого угодно, при условии, конечно, что клиент кредитоспособен. Он помогал наркодельцам, убийцам и бандитам ускользать из цепких лап закона и преуспел в этом настолько, что мог позволить себе дорогие костюмы и кожаные туфли ручной работы, к которым питал слабость.
В суде он смотрелся великолепно: стройный, поджарый, широкоплечий, без единой морщинки - недаром трижды в неделю он посещал "Адонис", лучший в городе мужской косметический салон. Кожа у него была смуглая, цвета молочного шоколада, и ему удивительно шли светлые шелковые костюмы, которым он и отдавал предпочтение. А еще Фицхью обладал завораживающим голосом, глубоким баритоном, почти как у оперного певца.
Он был обходителен с журналистами, дружил с боссами преступного мира, имел свой собственный самолет.
Ева не могла отказать себе в маленькой слабости - относиться к нему с презрением.
- Я бы хотел восстановить картину происшедшего, лейтенант. - Фицхью изящным жестом сплел пальцы. - И хотел бы узнать, что побудило вас напасть на моего подзащитного в его же офисе.
Прокурор возразил против формулировки, и Фицхью изящно перефразировал:
- Насколько мне известно, той ночью, о которой идет речь, вы, лейтенант Даллас, нанесли моему подзащитному физические увечья.
Он оглянулся на Сальватори, который по случаю заседания суда облачился в скромный черный костюм. По совету адвоката он в течение последних трех месяцев не пользовался услугами косметологов и визажистов. В волосах его поблескивала седина, лицо выглядело утомленным, вся фигура будто обвисла. Он производил впечатление старого беззащитного человека.
Ева подумала, что присяжные наверняка будут сравнивать несчастного старика и молодую и энергичную женщину-полицейского, причем сравнение будет не в ее пользу.
- Мистер Сальватори оказал сопротивление при аресте и сделал попытку поджечь помещение. Его необходимо было удержать от этого.
- Удержать? - Фицхью медленно прошел мимо секретаря, ведущего запись, мимо скамьи присяжных и, подойдя к Сальватори, положил руку ему на плечо. - И вы удерживали моего подзащитного таким образом, что у него оказалась сломана рука и выбиты зубы?
Ева бросила быстрый взгляд в сторону присяжных. Некоторые из них смотрели на подсудимого с явным состраданием.
- Совершенно верно. Мистер Сальватори отказался бросить нож, которым мне угрожал, и выключить ацетиленовую горелку, находившуюся у него в руке.
- Вы были вооружены, лейтенант?
- Да, была.
- У вас стандартное оружие, положенное офицеру нью-йоркской полиции?
- Да.
- Если, как вы утверждаете, мистер Сальватори и оказывал сопротивление, то почему же вы не применили оружие?
- Я промахнулась. В ту ночь мистер Сальватори был на редкость резв.
- Понятно. За десять лет службы в полиции сколько раз, лейтенант, вы были вынуждены применять оружие на поражение? То есть убивать?
- Трижды, - ответила Ева, стараясь не обращать внимания на холодок, пробежавший вдруг по спине.
- Трижды? - Фицхью выдержал паузу, давая присяжным время получше рассмотреть женщину, сидящую в кресле свидетеля. Женщину, которой приходилось убивать. - Не слишком ли это много? Не кажется ли вам, что три смертельных исхода говорят о вашей предрасположенности к злоупотреблению силой?
Прокурор выразил протест, заявив, что лейтенант Даллас предстала перед судом не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля.
"Да нет, - подумала Ева, - полицейские - всегда обвиняемые".
- Мистер Сальватори был вооружен, - спокойно ответила она. - У меня был ордер на его арест по обвинению в жестоком убийстве трех человек. У этих троих были выколоты глаза и отрезаны языки, после чего они были сожжены. Мистер Сальватори предстал перед судом по обвинению в совершении этого преступления. Он отказался добровольно сдаться властям и швырнул в меня нож, из-за чего я и промахнулась, стреляя в него. После этого он кинулся на меня и, сбив с ног, повалил на пол. Насколько я помню, он сказал тогда: "А сейчас, сука полицейская, я тебя на кусочки порежу", и мы стали бороться врукопашную. Вот тогда-то я выбила ему зубы и сломала руку.
- И получили от этого удовлетворение, лейтенант?
- Нет, сэр, не от этого, - ответила она, глядя Фицхью прямо в глаза. - А от того, что осталась жива.
- Каков подонок! - буркнула Ева, садясь в машину.
- Ему не удастся вытащить Сальватори. - Пибоди уселась рядом и сразу включила вентилятор: в машине было невыносимо жарко. - Все улики против него. И вы не позволили себя сломить.
- Еще чего! - Ева решительно взъерошила волосы, и они нырнули прямо в гущу машин, заполонивших, как и всегда в послеобеденное время, все улицы. - Надо же, рискуешь собственной шкурой, делаешь все, чтобы изолировать таких типов, как этот Сальватори, от общества, а потом подонки вроде Фицхью зарабатывают миллионы, помогая им выбраться на свободу. Меня это порой просто бесит!
- Их выпускают - а мы их снова засаживаем за решетку.
Ева усмехнулась и взглянула на свою спутницу.
- Вы, Пибоди, оптимистка. Не знаю только, надолго ли вас хватит. Знаете что, давайте-ка прокатимся, - сказала она вдруг и свернула на боковую улицу. - После зала суда чертовски хочется проветриться.
- Лейтенант, а ведь я вам сегодня в суде была совершенно не нужна. Почему вы взяли меня с собой?