- Знаю. Я видел, как она входила туда.
Это значило, что он видел, как Ванесса плакала, и даже наблюдал за ней никак не меньше пяти минут. При обычных обстоятельствах этого было бы достаточно, чтобы любой здравомыслящий мужчина со всех ног пустился наутек. Тут в коляске завозилась Поппи, распахнула глазенки, одарила их солнечной улыбкой и вновь заснула. При виде этой безмятежной улыбки Ванесса не смогла сдержать слез.
- Я все время думаю о том, что скоро настанет такой день, когда я больше не увижу Поппи: они с Рэйчел попросту исчезнут из моей жизни. Как и Чарли, кстати.
- Мы с Чарли пока что не думаем о переезде, - мягко заметил Реджи. Он накрыл ее руку своей, и между ними проскочила искра, протянулась невидимая нить. Ванессу охватило странное предчувствие, в груди у нее защемило, и сердце вроде бы даже на мгновение сбилось с ритма.
- Но мне-то придется переехать, - возразила она. - Скорее всего, в следующем году Броуди продаст дом. И я понятия не имею, куда мне деваться.
- Разве у вас нет семьи?
- Есть, и большая, - ответила она. - Даже очень большая. Но если вы несчастливы, то не поможет и возвращение в большую семью. В конце концов, каждому из нас следует научиться жить самостоятельно.
- Что-то вы слишком уж требовательны и жестоки к себе, Пикассо.
Это имя напомнило Ванессе о том, из-за чего, собственно, она расстроилась.
- Я больше не хочу рисовать, - потерянно призналась она. - Не знаю почему, но со вчерашнего дня я утратила интерес к живописи.
- Не говорите глупостей, - без обиняков заявил он. - Собственно говоря, я как раз собирался попросить вас нарисовать картину для моего офиса.
- Какого рода картину? - с проблесками пока еще слабого интереса спросила Ванесса.
- Да любую, какую хотите, лишь бы она была яркой, красочной и длиной не меньше двух метров. Должен предупредить, что белое полотно с мелкими брызгами черной краски, означающими нечто чертовски важное, меня не устроит. Просто раскрасьте холст во что-нибудь жизнерадостное, и пусть он будет побольше, и все. Вот какого рода картины мне нравятся.
- Хорошо, - протянула Ванесса. В голове у нее уже теснились и сталкивались мысли о том, что и как необходимо сделать в первую очередь. Пожалуй, на обратном пути она купит краски, раз уж она в городе… Впрочем, нет. Краски она купит завтра, в магазине у Леонарда, вместе с по-настоящему большим холстом.
- Папочка! - к ним с радостным криком со всех ног летела Чарли. - А я и не знала, что ты здесь. Посмотри, я купила себе новую майку. - Она вытащила из пакета вычурную, отделанную рюшами голубую футболку и с гордостью продемонстрировала ее отцу.
- Очень мило, - с одобрением кивнул Реджинальд. - Нет, в самом деле, очень даже мило.
- А ты что купила, Рэйчел? - не желая обидеть девочку своим невниманием, поинтересовалась Ванесса, когда та подошла к ним.
- Красные джинсы и футболку. - Рэйчел потянула воздух носом и поморщилась. - Поппи нужно сменить подгузник. Здесь где-то должна быть туалетная комната… - И она быстро покатила коляску прочь.
Чарли устремилась за ней.
- Подожди меня, я пойду с тобой!
- Замечательно, - с довольным вздохом заметил Реджи Ормерод, глядя им вслед.
- Что именно?
- Не знаю, но мне представляется, что все идет замечательно.
В другом конце Ливерпуля, в другом ресторане, менее чем в полумиле от них, Мэйзи Логан вцепилась в руку матери.
- Принесите мне что-нибудь, - хриплым, каким-то скрежещущим голосом потребовала она. - Что угодно, лишь бы это можно было жевать. Ириски. Леденцы. Принесите мне что-нибудь немедленно.
- Сейчас принесу. - Перепуганный Колин вскочил на ноги. - Там, внизу, в продуктовом отделе, по-моему, продаются конфеты. - Они находились в супермаркете "Маркс и Спенсер". Броуди кивнула.
- Мне надо курнуть, - облизнув губы, заявила Мэйзи. - Вмазаться. Мне нужна распроклятая доза.
Броуди покрутила головой, чувствуя, что ей не хватает воздуха.
- Все в порядке, милая. Сейчас папа принесет тебе ириски. Хочешь выпить кофе?
- Нет. Здесь можно курить? У тебя есть сигареты?
- Боюсь, что теперь в Ливерпуле курить в общественных местах запрещено. - Рука дочери больно стиснула ее запястье. - Как бы то ни было, Мэйзи, ты беременна. И курение может навредить твоему ребенку.
- Да пошла ты со своими распроклятыми нотациями, мам! - И Мэйзи метнула на Броуди взгляд, который иначе как полным ненависти назвать было нельзя.
Две женщины, сидевшие за соседним столиком, многозначительно переглянулись. Одна из них поцокала языком и неодобрительно покачала головой. Броуди постаралась не обращать на них внимания, но, помимо своей воли, почувствовала, как от стыда у нее вспыхнули кончики ушей. Как бы она вела себя на месте этих женщин, если бы услышала, что молодая женщина кричит на свою мать?
А она еще надеялась, что поход по магазинам сблизит их, как в старые добрые времена. Вместо этого он превратился в кошмар.
- Все нормально, - выдавила Мэйзи. Она отпустила руку матери и сделала несколько глубоких вдохов. - Со мной уже все в порядке.
- Ну конечно, милая, все хорошо, - проворковала Броуди, обнимая дочь обеими руками. - Совсем скоро все будет в порядке. - Вот если бы еще она сама смогла поверить в это…
Сентябрь - Октябрь 2006 года
Глава двенадцатая
Тинкер сообщил Диане, что ее глаза буквально светятся от счастья. Они сидели по разные стороны письменного стола в маленьком, тесном закутке и проводили так называемое "производственное совещание", хотя только они вдвоем и были штатными сотрудниками, а все остальные числились волонтерами. Комната была забита потрепанными металлическими картотечными шкафами, а в углу слабо жужжал дряхлый напольный вентилятор. День выдался на удивление теплым. Тинкер грыз колпачок авторучки и время от времени поглядывал на Диану с каким-то странным выражением лица.
- И что это должно означать? - осведомилась она.
- Что ты имеешь в виду?
- Вот этот твой взгляд.
- То был взгляд восхищения. На тебя очень приятно смотреть, прямо-таки глаз отдыхает, ты знаешь об этом, Ди? Где ты откопала свой наряд? - На ней было цветастое платье из рубчатого плиса с кружевным воротником, пояском на талии и длинной расклешенной юбкой до пят.
- В залежах одежды в подвале. Роза говорит, он назывался "новый взгляд" и вошел в моду сразу после Второй мировой войны. Он немножко заплесневел, и мне пришлось простирать его дважды, чтобы избавиться от неприятного запаха. - Диана уже пожалела о том, что не надела что-нибудь более легкое - под плотной тканью она обливалась потом. - Я всегда плачу деньги за те вещи, что беру себе, Тинкер, - поспешила добавить она. - Я плачу за них даже больше, чем мы выручили бы от продажи на лотке.
- Я знаю об этом, Ди. У меня и в мыслях не было намекать, что ты берешь одежду задаром. Это платье тебе очень идет. - Он подмигнул девушке. - И все-таки, что стало причиной столь откровенного счастья?
- Не знаю. - Диана блаженно вздохнула. - Жизнь так прекрасна. Я люблю свою работу, мне нравится дом, в котором я живу, и вообще, мне все нравится. - Она взмахнула рукой, обводя комнату, хотя с таким же успехом это мог быть весь Ливерпуль или даже целый мир. Сверху доносился стук биллиардных шаров, музыканты упаковывали свои инструменты, дети ожесточенно спорили о чем-то… Телевизор работал на полную громкость, а кто-то из молодых людей, сидя на ступеньках, играл на гитаре, напевая красивую и ужасно печальную песню. И эта какофония напомнила Диане о том, за что она любит это место и свою работу.
- Когда ты выходишь замуж за этого… как его там?
- Лео. Не знаю. - На лицо девушки набежала туча. По меньшей мере, раз в неделю бедный Лео предлагал назначить дату свадьбы, но Ди все время откладывала окончательное решение. И еще ей казалось, что невежливо с ее стороны постоянно думать о нем как о "бедном". Однажды она шутя заявила: "Мы поженимся на мой пятидесятый день рождения", - а он взял и расстроился, причем по-настоящему.
- А почему ты спрашиваешь? - обратилась она к Тинкеру.
- Потому что если ты когда-нибудь решишь бросить Лео, я хотел бы первым узнать об этом.
- Почему?
- Чтобы успеть жениться на тебе до того, как на горизонте появится очередной ухажер.
- Серьезно? - Диана вдруг почувствовала, что краснеет.
- Богом клянусь. - Тинкер улыбнулся. - Ты удивлена?
- А я думала, что ты голубой, - смущенно сообщила она.
Он весело расхохотался.
- И что же, ты до сих пор так думаешь? В таком случае спешу тебя заверить, что я не голубой.
- А волосы ты завиваешь?
Тинкер коснулся пальцами рыжих кудрей.
- Нет, они у меня такие от природы. - Он отложил ручку, нахмурился и уставился на кончик носа. В мочках ушей у него покачивались золотые сережки, а свитер был наполовину фиолетовый, наполовину зеленый, отчего Тинкер походил на звезду театра пантомимы. - Значит, ты решила, что я - гомик с завитыми волосами? Держу пари, ты сочла их еще и крашеными. А я-то думал, что ты находишь меня чертовски привлекательным.