Знакомство Джеймса с Кейт стало для Хью жестоким ударом. Ослепленный болью потери, возмущенный тем, что считал предательством, он не сумел оценить ни достоинств Кейт, ни ее благотворного влияния на друга. Поездкам в Оксфорд был положен конец. Хью провел в Лондоне несколько жутких одиноких месяцев, уверенный, что на его собственной жизни - как деловой, так и личной - поставлен крест.
Поворотным пунктом в его судьбе стал телефонный звонок. Это было предложение выступать на "Мидленд телевижн" с программой почти того же типа, что и "Дабл-Эйч тайм", и шло оно от Мориса Хиршфилда, друга и соратника времен расцвета коммерческих каналов.
- С тех пор многое изменилось, и, поверь, к лучшему, - сказал он Хью. - Помнишь, как мы начинали? В полуразвалившемся кинозале! Теперь совсем другое дело.
Хью без колебаний подписал контракт на два года с возможностью продления. Его продюсером в новой программе стала Джулия Фергюсон. Она ничем не напоминала некогда любимый женский тип: кокетливых, вертлявых девиц, одинаково готовых вскочить на мотоцикл и улечься в постель. Это была сдержанная, даже холодноватая девушка с гладко зачесанными волосами и в очках. Она предпочитала строгие костюмы и не признавала украшений, знала французский и испанский и читала тамошних классиков в подлиннике. В ее присутствии Хью бросало то в жар, то в холод, а она относилась к нему ровно и уважительно, всегда спрашивая его мнение и поступая соответственно. Не прошло и года, как они поженились, ни разу так и не заговорив о разнице в возрасте: Хью из страха, Джулия потому, что ее это не беспокоило.
Мать Хью умерла через месяц после их свадьбы. Она была против их союза даже больше, чем когда-то против театра (Джулию она называла не иначе как снулой рыбой). Получив наследство, Хью немедленно взялся за поиски подходящего дома - дома, который располагался бы близко к месту работы и Оксфорду, так как детям, которыми Джулия собиралась обзавестись в самое ближайшее время, однажды предстояло получить образование. Она одобрила покупку Черч-Коттеджа, тогда еще окруженного запушенным фруктовым садом. Это был деревенский дом XVII века, в шестидесятых годах сильно осовремененный, но местами сохранивший штрихи древности, вроде матерчатой обивки стен и гардин работы Уильяма Морриса.
Всегда и во всем методичная, за два года Джулия шаг за шагом переоборудовала дом под стандарты восьмидесятых, ухитрившись при этом сохранить уникальную средневековую атмосферу (по крайней мере ее веяние). Как только с этим было покончено, она перестала предохраняться, а перестав, почти сразу забеременела и два дня спустя после пятьдесят седьмого дня рождения Хью подарила ему здоровых, на редкость крепких близнецов. Как если бы судьба тоже была в восторге от такого подарка, еще через два дня его контракт был продлен. Выйдя на экран после рождения Джорджа и Эдварда, Хью произнес роскошный импровизированный спич о том, что каждого в жизни ждет полоса удач, нужно только уметь ждать, а тот, кто дождался, должен вознести хвалу небесам, потому что, вне всякого сомнения, это промысел Божий. Зрители потом засыпали его письмами, рейтинг передачи круто пошел в гору, а правление (мнения по поводу продления контракта резко разделились) облегченно вздохнуло.
Джеймс не преминул тепло поздравить Хью с пополнением семейства, и традиции прежних дней были возобновлены. То, что жены найдут общий язык, разумелось как-то само собой. В самом деле, после первоначальной настороженности они сблизились. Кейт вообще не знала неприязни, и потом, у Хантеров теперь имелся такой притягательный магнит, как близнецы. Милые карапузы со светлыми волосиками, за четыре года жизни они собрали вокруг себя что-то вроде клуба по интересам, в который входила и Джосс.
- Ты, случайно, не завидуешь Джулии? - как-то раз полюбопытствовал Джеймс. - Я имею в виду насчет малышей?
- Дело не в том, что у нее малыши, - ответила Кейт. - Дети не предмет для зависти. Но тому, что это близнецы, я в самом деле завидую. Да и кто бы не позавидовал?
Что до Хью, эти белокурые ангелочки могли вить из него веревки. В семье вся строгость правильного воспитания зиждилась на Джулии. Она пичкала детей витаминами, она давала им первые уроки, она же умела и приструнить. Хью мог добавить к этому только игры и обожание. Когда он бывал не в своей тарелке, раздражался или скучал, то отправлялся на поиски близнецов, а если их не было в доме, погружался в мысли о них. Его кабинет на студии был чуть не сплошь завешан их фотографиями, на дни рождения оттуда приходило ровно столько открыток, сколько у Хью было сослуживцев, а на рождественских вечеринках их заласкивали, как щенят или котят.
Как ни странно, всеобщее обожание не избаловало Джорджа и Эдварда. Простодушные и милые (до тех пор пока оставались в обществе друг друга), они воспринимали этот ливень внимания как нечто естественное. Порой при одной мысли о том, как безгранично ему повезло, на глаза Хью наворачивались слезы. В этот одинокий вечер ему ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к испытанному средству. Постоять над спящими близнецами (они спали в разных кроватках, но всегда лицом друг к другу), полюбоваться их безмятежными личиками, поправить одинаковые полосатые одеяльца…
Внезапно собственная хандра представилась Хью настоящим свинством. Он доел ужин, загрузил грязную посуду в посудомоечную машину, за исключением горшка, который следовало залить водой с моющим средством, чтобы отмок, - что и было проделано. Масло вернулось в холодильник, со стола исчез всякий след черепашки из красного вина, початая коробка сигарет перекочевала в ящик стола, который Хью поклялся впредь не открывать без крайней необходимости. Иными словами, было четко выполнено все, что требовалось. Притушив свет (все осветительные приборы Черч-Коттеджа были снабжены такими реле), Хью поднялся к себе, где, как испытание воли, собирался сначала проделать вечерние процедуры, а уж потом заглянуть к сыновьям.
Сыновья. Его сыновья! Добравшись наконец до цели, Хью застыл в упоенном созерцании. Все было именно так, как и следовало: Джордж щекой на плюшевой свинке, Эдвард - на подушке. Джулия где-то вычитала, что подушки с малолетства смещают шейные позвонки, но Хью на это не купился и, как лев, боролся за подушки для своих сыновей.
- Подушка, - спорил он, - возникла из потребности в психологическом комфорте.
- У близнецов не может быть такой потребности. Двое - это уже самодостаточная структура.
- Допустим, - не сдавался Хью, - но это все-таки не сиамские близнецы. Каждый из них немного индивидуум, а индивидуум нуждается хоть в каком-то личном пространстве. Комфорт - часть такого пространства.
И вот он стоял над ними, пока еще совсем малышами, от которых пахло молоком, а не чем-то таким… мальчишеским. Джулия настаивала на тщательном соблюдении гигиены, на всех прибамбасах здорового образа жизни, поэтому Джордж и Эдвард буквально блистали чистотой в своих мяконьких фланелевых пижамках. Впрочем, они всегда выглядели с иголочки, от аккуратно подстриженных волос до начищенных ботиночек. В этом доме и речи не шло о кроссовках - только настоящие ботинки, хотя и разного цвета.
- Вы мои драгоценные близняшки! - прошептал Хью.
Джордж пошевелился и открыл глаза.
- Не хочу свинку…
Игрушка полетела на пол, а малыш тут же снова уснул, едва слышно посапывая. Снизу (верхние телефоны на ночь отключались) раздался телефонный звонок. Хью без всякого удовольствия пошел снять трубку.
"Когда тебе за пятьдесят, - говаривал он жене, - начинаешь бояться этой адской машины".
На кухню он не вернулся, а подошел к аппарату в жилой комнате, приветливой и умиротворяющей, с красочным ковром из мексиканского сизаля на полу и не менее яркими турецкими ковриками по стенам.
- Хью Хантер слушает.
- Это Морис.
Рука Хью автоматически нырнула в карман за сигаретами. Их там не было. Они остались на кухне.
- Извини за поздний звонок. Хотелось объявить новости лично.
- Какие еще новости?
- Не волнуйся, хорошие. Даже очень хорошие.
Хью с трудом протолкнул в горло сухой комок. Он умирал от желания закурить.
- А именно?
- Мы его прижали. Он согласен, понимаешь! Контракт подписан.
Хью мешком осел в кресло со светлой ситцевой обивкой.
- Кевина Маккинли?
- Его самого! Ну разве это не чудесно? Я все время твержу, что человек вроде него может значительно улучшить наш имидж.
- Морис, он сделал серию передач, которая имела успех… большой успех, но, понимаешь, всего одна серия…
- Во-первых, он подходящего возраста, во-вторых, имеет нужные связи, в-третьих, работал в Америке, и он…
- …видит в нашей студии стартовую площадку для прыжка на Би-би-си! И сколько же ему за это предложено?
- Ну, подманить обезьянку можно только хорошей кучкой орешков.
Хью промолчал.
- Это всем нам пойдет на пользу, увидишь! Не понимаю, чем ты недоволен, Хью. Ведь твой контракт регулярно продлевается.
С глубоким и медленным вздохом Хью откинулся в кресле и прикрыл глаза. Главным козырем, главной движущей силой его карьеры было долгое знакомство с Морисом, которому через два года (то есть раньше, чем Хью, будь он, скажем, адвокатом или бухгалтером) предстояло уйти на пенсию. Своих истинных чувств нельзя было выдавать ни за что на свете.
- Почему это я недоволен? Я просто в восторге!
- Так я и думал. Потому и решил позвонить. Чтобы порадовать.
Вранье, сплошное вранье! Ни словечка правды во всем этом разговоре.
- Кевин хочет на той неделе созвать ознакомительное собрание. Во вторник сможешь?
- Ну, я…