Я наклонилась вперед и перечитала предложение. Они не могли говорить о моей Люси. Да, точно так же, как Райана, я решила называть ее моей собственностью. Это была мгновенная собственность, потому что я думала о том, что она была мила и добра, и я не собиралась позволять любой суке говорить гадости о ней. Конечно, возможно, это была другая Люси, но "Люси" не было популярным именем. Девушка, которую я встретила, не похожа на развратную и легкодоступную оторву, о которой написано на двери туалетной кабинки. Почему кто-то написал так о ней?
Я вспомнила те несколько раз, когда я видела ее вне класса. Она никогда не гуляла и ни с кем не общалась. Она всегда была в одиночестве, угрюмой, в лучшем случае замкнутой. У нее не было друзей. Но почему? Я думала про первый день занятий, когда я стукнулась головой. Она обратилась ко мне тогда. Почему она это сделала? Может, потому, что я была новичком? Я не знала ее достаточно хорошо. Для нее это было безопасно - поговорить со мной, с кем-то доселе незнакомым ей. Возможно, только возможно, она пыталась подружиться со мной. В тот момент я была переполнена своего рода нежностью, обычно испытываемой исключительно к маме и папе. Это была родственная нежность, но я почувствовала ее и к этой девушке. Я хотела принять ее как сестру, защитить, заставить ее улыбаться.
Я замерла, когда услышала, как дверь туалета открылась. Рядом раздались шаги, затем всхлипы. Я не знала, что делать. Я должна дать знать о своем присутствии, например кашлем или вздохом? Было очевидно, девушка думала, что она в полном одиночестве. Кто не проверяет под дверями кабинок, чтобы удостовериться, что ты одна?
Всхлипы продолжались еще пару минут, прежде чем резко прекратились. Я была уверена, что она все еще находится в туалете. Не было слышно, чтобы дверь снова открылась. Я поняла, что могу застрять здесь навсегда, если срочно что-то не придумаю. Лучше просто выйти. Она будет огорчена или зла, но я должна воспользоваться этим шансом.
Я спустила воду и вышла. Девушка развернулась ко мне. На ее лице был написан испуг.
- Ты в порядке? - спросила я.
На мгновение она уставилась на меня. Ее лицо было мне не знакомо. Она выглядела слишком юной для выпускницы, и я никогда не видела ее в коридоре "Д", который предназначался только для учеников выпускного класса.
Она сделала шаг к двери, но я заблокировала ее.
- Я могу чем-то помочь тебе? - спросила я.
Она посмотрела на меня, ее большие зеленые глаза наполнились слезами. Она была такой красивой и испуганной. Какого черта? Это была вторая симпатичная испуганная девушка, с которой я встретилась в свою первую неделю в школе. Сколько их здесь?
Я знала, это потрясет ее до мозга костей, вынудит ее пережить мучительное событие снова и снова, но я должна была спросить.
- С тобой случилось что-то ужасное?
Прежде, чем оттолкнуть меня, она кивнула. Это было едва уловимо, но она кивнула, а затем оттолкнула меня с дороги и вышла из туалетной комнаты.
Я вышла из уборной после того, как вымыла руки, потрясенная и ошеломленная. Вдруг я начала осматривать все вокруг, воспринимая всю картину. Я смотрела на робкие тени, снующие в коридорах, завернутые в позорные тайны. Я точно знала, они были там.
Я пропустила ланч и покинула коридор выпускников. Прошла по коридору начальных классов в поисках нечто подозрительного или странного. Я думала, что увидела ее, нервно топтавшуюся возле двери класса, собираясь с мужеством, чтобы войти. И еще одну, стоящую у своего шкафчика, украдкой бросавшей взгляды туда-сюда, высматривая хищника. И еще одну, тихо крадущуюся по коридору, избегающую взглядов. И еще одну, исчезающую в ванной, чтобы выплакать всю свою боль.
Боже мой. Я уже схожу с ума! Я схватилась за стену, делая глубокие вдохи. Я осмотрела коридор. Он искривился, студенты растягивались и закручивались по кругу, проходя мимо меня. Будто я приняла галлюциноген и испытывала нечто вроде наркотического опьянения. Я не знала, стоят ли мои ноги до сих пор на полу, или я свисала с потолка.
Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на полу. Но у меня ничего не получилось. Я глубоко вдохнула, чувствуя иголки в груди, которые кололи все сильнее, когда я пыталась сделать глубокий вдох. Открыв глаза, я увидела темные пятна. "Я ничего не видела!" - кричала я, но никто не слышал меня. Мой рот не двигался. Я услышала вопрос:
- Ты в порядке? - прежде, чем темнота охватила меня, и я провалилась в забвение.
***
- Вы страдаете от приступов паники? - спросила школьная медсестра. Она была старой, вероятно, около пятидесяти, и нависла надо мной, изучая один глаз, затем другой.
- У меня клаустрофобия, - ответила я. Мой голос задрожал. Все мое тело тряслось, словно в лихорадке, и медсестра это видела. Она схватила одеяло, чтобы обернуть вокруг меня, но я запротестовала.
- Оно чистое, - сказала она, и я решила ей поверить, потому что замерзала. И находилась все еще в состоянии шока.
Я натянула одеяло, плотно закутавшись в него, словно защищаясь.
- Вы знаете, что вызывает у вас клаустрофобию? - спросила медсестра.
Этот вопрос сказал мне все, что я должна была знать о школьных медсестрах.
Я посмотрела на нее, приподняв брови. Действительно ли она была идиоткой или целеустремленно игнорировала саркастическое выражение моего лица?
- Я не знаю, - произнесла я легкомысленно. - Тесное пространство. Обычно это вызывает у меня клаустрофобию.
- Но вы не были в тесном помещении, - ответила она. - Вы были в открытом коридоре…
Ответ вышел самодовольным, будто она поймала меня в ловушку и наслаждалась этим ощущением. Будто она знала, что я думаю о ней как об идиотке, задавая мне такой глупый вопрос лишь для того, чтобы доказать, что это не так. Я хотела ударить ее по лицу.
- Мне казалось, что я в ловушке, - пробормотала я.
Я злилась на то, как ощущала себя из-за этой женщины, как будто у меня не было законного права для обморока, и я была в огромном открытом коридоре. Будто это была моя вина.
- Понятно. У вас когда-нибудь раньше был приступ на открытых пространствах? - спросила она.
Я задумалась на мгновение. А затем воспоминание заполнило мой разум. Оно не имело ничего общего с открытым пространством. Оно было связано с детской площадкой старого "МакДональдса" особенно с одним игровым оборудованием: "Тюрьмой надзирателя Биг Мака". Мне было семь, и мы были на отдыхе, путешествовали по Техасу. Остановились, чтобы пообедать, и я упросила, чтобы меня отпустили поиграть на игровой площадке, ни у одного "МакДональдса" не было такой площадки, только у этого. Сами детские комплексы были пластиковые и безопасные. Но эти были из блестящего металла - сияющие и опасные на жарком солнце - и они так и манили меня.
Я видела, как несколько детей играли в "Тюрьме надзирателя Биг Мака" и захотела присоединиться к ним. Это была длинная металлическая труба, в которой размещалась лестница. Верхушка тюрьмы напоминала по форме огромный плоский шар-гамбургер, верхние и нижние булочки разделены металлической опорой, напоминающей тюремную клетку.
В тот день я впервые испытала приступ клаустрофобии, поднимаясь вверх по лестнице. Внутри было довольно много места, что позволяло удобно ползать, но я не могла встать. И не могла поднять голову, чтобы увидеть, что передо мной. Я проползла один раз по кругу, и решила, что плохо себя чувствую. Я хотела выбраться. Но лестница была заблокирована. Много детей поднималось внутрь, так что у меня не было другого выхода, кроме как отступить назад, и ждать, пока они заберутся, прежде чем я смогу спуститься. Они продолжали залезать, двигаясь влево и вправо, прижимая меня к металлической решетке.
Я запаниковала. Я пыталась обойти тощего мальчика, но он закричал на меня. Я ощутила, как по моему лицу покатились горячие слезы, когда смотрела сквозь решетки на родителей, сидящих за столиком. Они были погружены в разговор и не видели меня. Не понимали, что я в ловушке. Я закричала о помощи, и они, наконец, посмотрели на меня. Они махнули мне и улыбнулись, думая, что я играю. Нет, нет! Думаю, я так сильно качая головой, что мои заколки ослабли. Я не играю! Помогите мне!
Я не могла дышать. Я знала, что могу убить кого-нибудь, лишь бы выбраться. Даже в семь лет я думала о том, кто мог построить такую ужасную детскую площадку как эту?
Я развернулась к детям, толпившимся в тюрьме, и закричала во всю силу своих легких:
- Выпустите меня отсюда!!!
Их глаза расширились. Должно быть, я выглядела как сумасшедшая. Мои волосы торчали во все стороны. Лицо в слезах. Дети толкали друг друга в одну сторону, создавая немного пространства для меня, чтобы я проползла к лестнице. Как только моя нога коснулась первой ступеньки, то почувствовала, как паника спадает. Я посмотрела вниз трубы на девочку, которая только что подошла и схватилась за края лестницы.
- Уйди с моего пути! - закричала я на нее.
Девочка подняла голову на секунду, ее нижняя губа задрожала, потом она убежала, крича.
Я в спешке соскользнула вниз по лестнице, чтобы быть подальше от "Тюрьмы надзирателя Биг Мака" настолько, насколько это вообще возможно. Я побежала к родителям, бросившись к отцу, который притянул меня к себе на колени и спросил, что произошло. Я сильно плакала у его груди, так сильно, что не могла дышать. Меня увидел работник магазина и ушел за бумажным пакетом. Вернувшись, он протянул мне пакет и велел дышать в него. Я повиновалась, потому что передо мной стоял взрослый человек, и я автоматически доверяла ему.
Я посмотрела на взрослого, передо мной стояла медсестра.
- Ты в порядке? - тихо спросила она.
Я понятия не имела, что плакала.