- Читай, скорее, - с детским любопытством потребовал отец. - Ужасно интересно узнать, куда тебе предлагают заехать за манной небесной.
- В Пенсильванию, - сказала Тори, пробежав глазами текст телеграммы.
Публика в лице ее отца и жениха нетерпеливо потребовала огласить извещение вслух.
Тори послушно зачитала телеграмму. Она была от Дона Кортесе. Он сообщал, что, решив серьезно заняться искусством, переехал в Пенсильванию, где приобрел крупную картинную галерею. И теперь мечтает приобрести для нее ряд полотен замечательной художницы Виктории Грейхем. Согласен на любую цену, которую она назначит. С нетерпением ждет ответа.
- А кто такой этот Дон Кортесе? - потрясенно спросил скульптор.
- Очень хороший человек, бывший главарь мафии в Майами, - с готовностью пояснила Тори. - Продам-ка я ему мои кактусы. Думаю, миллиона три за цикл - нормальная цена. А я буду ужасно рада от них избавиться, у меня с этими кактусами в пустыне связаны неприятные воспоминания.
- Дочка, ты за меня словечко не замолвишь, если что? - с улыбкой попросил ее знаменитый папа.
- Конечно замолвлю, папочка, - ласково ответила Тори. - Так что ты Джордана не бойся. Ему нас не разорить. Ну куда ему тягаться с нашими шейхами, лордами и мафиози, тьфу, то есть меценатами.
- Ну и прекрасно, - успокоенно сказал Джереми Грейхем, человек с чувством юмора. - Я ехал сюда, признаться, с тяжелым чувством. Беспокоился за дочку. А сейчас спокоен. В такой исключительной компании ты, Кошечка, не пропадешь.
- Она не пропадет и без всякой компании, - объяснил Алан. - У нее есть я. И всегда буду.
- Благословляю! - торжественно сказал Грейхем и достал из портфеля пачку бумаг. - Значит, я приехал как нельзя более кстати. Тори, не сочти за труд подписать документы для развода.
И та их с радостью подписала.
- Папочка, ты погостишь у нас?
- Нет, детка, не могу. Еле вырвался, куча дел. И к тому же хочу поскорее освободить тебя от этого ворона Джордана. Вот тогда совсем успокоюсь.
- Ну хотя бы заночуй, - жалобно попросила Тори. - Ты даже представить себе не можешь, как много мне надо тебе рассказать.
Алан деликатно перебрался на этот день в коттедж Филипа. И приходил только к обеду и ужину, понимая, что Тори не до приготовления еды. День-другой она может обойтись без его поцелуев, но без его кулинарных способностей - вряд ли.
- Ну Тори, - глядя на него, радовался ее отец. - Все-таки есть высшая справедливость на свете. Насколько тебе с Джорданом не повезло, настолько же...
- Алану со мной повезло! - самодовольно закончила Тори.
- Слава Богу... и спасибо Алану, - смеялся отец. - Я снова вижу свою прежнюю озорную Кошечку. Счастлива ты с ним?
- Еще как! Только ты, папочка, еще всего не знаешь, - посерьезнела Тори. - Боюсь даже, что не поверишь. Уж очень все неправдоподобно. Если бы мне такое рассказали, я бы и сама ни за что не поверила.
- Рассказывай, попробую поверить. Тут у вас во что угодно поверишь.
- А если я тебе скажу, что во мне - душа прабабушки Магды? А в Алане - ее убитого возлюбленного, сына цыганского барона Аньоло?
- Откуда ты знаешь про Магду и Аньоло? Мы же тебе, кажется, не рассказывали, - нахмурился отец.
- Не рассказывали. Аньоло убили в их первую и последнюю брачную ночь. Они даже не успели стать мужем и женой. Сама Магда чуть не умерла от нервной горячки. Даже не знаю, как она выжила, уж очень плоха была. Ты знаешь, что было дальше? Расскажи.
- Что было дальше? Знаю, - неторопливо сказал отец, испытующе взглянув на Тори серыми глазами. - Я знаю, поскольку мне об этом сам дед и рассказывал. Тот самый, что на Магде женился. Рассказывал и плакал, потому что ее тогда уж давно не было. Вот только не понимаю, откуда ты про Магду и Аньоло знаешь. Тебе-то кто рассказывал?
- Никто, папа. Я сама все это во сне видела. Хочешь - верь, хочешь - не верь.
И Тори рассказала отцу о своих снах. И про Лию рассказала, только не упомянула, что она была очень похожа на маму.
- Невероятно, просто невероятно! - Впервые Тори видела, как ее невозмутимый отец в волнении ходит по комнате и ерошит густые седые волосы. - А ведь это скульптуру можно сделать! Сколько сюжетов: Рамон с Лией, Магда с Аньоло, старая цыганка-нянька у постели спящей красавицы накануне свадьбы... Да много можно...
- Папа, - тихо попросила Тори, - не надо этого делать. Нет этого ничего уже, и тревожить память о предательстве и убийстве не надо. Мы вот с Аланом - живые памятники. Мы друг друга любим, как Магда с Аньоло. Американцы так страстно любить не умеют. Мы друг друга как цыгане любим. Такой любовью, которая сильнее смерти.
- Тори, - помолчав, попросил отец, - будь осторожна. Любовь - это не только страсть. Остерегайтесь растратиться на это чувство. Сгорите - и ничего не останется. Сохраняйте нежность, бережность, душевную близость. Детей рожайте.
- Это обязательно! - радостно отозвалась Тори. - Уже запланировали!
- Ну и хорошо. Дедом наконец стану. Ты у меня, дочка, единственная, больше внуков ждать не от кого.
- Папа, - попросила Тори, - расскажи все-таки про Магду. Как у нее жизнь сложилась после того, как Аньоло был убит.
- Больше радости у нее так и не было, доченька.
- Как? Она же опять замуж вышла. Значит, полюбила?
- Нет, табор спасала, - покачал головой отец.
- Как это?
- Было все так, как ты рассказываешь. Рамона из табора выгнали. И он начал мстить. Аньоло был его первой жертвой.
- Потом - Лия!
- Вот про Лию никто не знал. Пропала она, и все. А Рамон связался с шайкой разбойников, и стал их на табор натравливать. Прежде всего, они убили старейшину.
- Да ты что?
- Ну он же Рамона прогнал. Вот его и зарезали на следующую же ночь или чуть позже. Потом девушек начали похищать. Тогда два табора объединились. Цыганский барон, отец Аньоло, тоже к ним примкнул. Вместе пытались от разбойников обороняться. Жить стало страшно. За детишек боялись.
Однажды днем в табор заехал молодой американец Ник Грейхем, богатый бездельник. В Италию тогда модно было приезжать со всего света. Вот этот богач и ездил, не столько искусством любовался, сколько красавиц коллекционировал.
- Это ты про деда?
- Да, про него. Ну так вот. Магда уже к тому времени поправилась. Только грустная была, на люди не выходила. Все со своей нянькой в шатре сидела. Танцевать перестала. А тут случайно вышла, кажется, за водой. Ник, мой дед, сразу, как ее увидел, влюбился до смерти. Рассказывал, что была она стройная, тоненькая, гордая. Голову высоко держала. Глаза огромные, синие. Волосы - черным водопадом до колен. Ник говорил, что никогда, ни до этого, ни после, таких красавиц не видел. Видимо, все цыгане заметили, как он на нее смотрит. Тут кому-то в голову и пришла мысль - эмигрировать в Америку. Потому что понимали: иначе от мести Рамона им не укрыться. Он так и сказал, что пока весь табор до последнего цыганенка не вырежет - не успокоится. Вот цыгане и упросили Магду, чтобы она вечером станцевала перед американцем.
Магде, видимо, все равно было, где жить, с кем, а люди просили. Она и станцевала так, как в прежние времена. Может быть, даже забыла на это время, что Аньоло уже нет. Конечно, после этого Ник уже ни о чем больше не думал, только бы эту девушку с собой увезти. Как только он ей об этом сказал, так она и согласилась. Только поставила условие - взять с собой оба табора. Он понял, что она только из-за цыган соглашается, но что делать! Так влюбился, так хотел ее заполучить, что согласился на ее условие. Нанял корабль, погрузил туда цыган и привез в Штаты. Говорят, до сих пор их у нас встречают - то ли в Техасе, то ли в Нью-Мехико. Видимо, ассимилировались, с индейцами породнились.
- Некоторые, может, большими людьми стали, - усмехнулась Тори, вспомнив Дона Кортесе. - По крайней мере, их потомки.
- Это маловероятно, - усомнился отец. - Хотя, чего только в жизни не бывает.
- Ну а что с Магдой?
- Магда вышла замуж за Ника Грейхема. А прожила после этого всего год. Забеременела, родила мальчика, который стал потом моим отцом, и умерла сразу после родов.
- А Ник? Долго горевал?
Помнил ее всю жизнь. Только это не мешало ему развлекаться. Женщин менял примерно раз в неделю. Из-за одной из них и погиб - убили из ревности. Интересный был мужчина.
- Знаю, знаю: блондин, среднего роста, серые глаза. Точное описание?
- Тори, ты меня пугаешь! Именно так он и выглядел.
Тори долго смеялась, но отцу ничего говорить не стала. Мало ли какие бывают в жизни совпадения. Сказала только, что знала одного такого ловеласа.
- Пап, а ты в реинкарнацию веришь?
- Я, дочь, чего не видел, в то верить не могу. Верю, как говорится, только своим глазам.
- А вот я верю. Цыганкой я была - это точно. Но это что! Мне иногда снится, что я дикая кошка - то ли пантера, то ли пума, не очень я в них разбираюсь. А Аньоло, он же Алан, снится мне в виде ягуара. И мы с ним любим друг друга такой... лесной любовью.
- Фантазерка ты, Виктория! И всегда была фантазеркой...
Так Тори с отцом проговорили до поздней ночи. И только перед сном она спохватилась, что не показала ему портрет дяди Джеймса. Они пошли в мастерскую. Тори открыла портрет, который до сих пор стоял на мольберте. Странно, ей показалось, словно бы лицо Старика стало моложе, а глаза смотрят живее. Тори вспомнила, что как-то в грозу предложила изображению дяди Джеймса нарисовать его молодым, чтобы он узнал, что такое любовь.