- Совсем не рассердился. Огорчился, конечно, ужасно. Мне так хотелось побыть с тобой! Но я понял, что слишком поторопился и теперь придется все начинать сначала. Я же знал, что ты была напугана каким-то негодяем. Помню, как ты кричала, что мужчины вызывают у тебя только боль и омерзение. Ясно же: этот тип был груб и нетерпелив. Видимо, даже и не попытался разбудить в тебе женщину, а напал как зверь, удовлетворяя свою животную потребность. А я так истосковался по тебе за это время, что не смог скрыть свое нетерпение, вот и вызвал в тебе ассоциацию с этим гадом. Сам виноват.
- Все-то ты понял, дорогой мой... Скажи, а с чего это я вся стала как отмороженная?
Это тоже не удивительно, малышка. Твое "онемение" - это реакция на все стрессы последних дней. Ты разве не заметила, что так всегда бывает? Пока плохо, трудно, страшно - держишься, как стойкий оловянный солдатик. А все прошло, наступила тишина - тут накопившееся напряжение и сказывается. Начинаются болезни, нервные срывы и прочие гадости.
- Какой ты у меня умный-разумный. - Тори потерлась носом о плечо Алана. - Слушай, а ты правда собирался уехать от меня в пустыню? - Алан засмеялся и прижал ее к себе. - Эй, ну-ка отвечай! Уехал бы?
- Нет, это я тебя специально дразнил.
- Ах, дразнил! - Тори, сверкая глазами, привстала на постели и пристально посмотрела в его хитрые зеленые глаза.
- Ну да, ты же у меня дикая кошка. А им не нравится есть то, что им подают на блюдечке. Им надо жертву закогтить. Дождаться, пока она будет убегать, броситься вслед, поймать. И тогда уж кушать в свое удовольствие. Предварительно наигравшись, разумеется.
- Ну, держись, - медленно проговорила Тори-кошка, сузив мгновенно позеленевшие глаза. - Я тебя сейчас тоже дразнить буду. Поигра-аю сначала, а потом...
И она медленно развязала пояс на белом халате и грациозным движением лапки обнажила сначала плечо, а потом вызывающе напрягшуюся грудь. И взяв ее в ладонь, поднесла к губам Алана, словно румяное яблочко. Он тихонько зарычал рыком, зарождающимся где-то в глубине мощного тела, и слегка укусил этот нежный плод.
- Ай! - вскрикнула обиженная кошка. - За что?
- Мало! - плотоядно проворчал ягуар. - Я хочу видеть все, что мне принадлежит.
- Хорошо, - покорно пролепетала укрощенная укусом кошка, и медленно стянула белую махровую шкурку.
А потом она встала перед своим повелителем, подставляя зеленым фарам его жадных глаз все свое сладострастное тело. И поднесла его взгляду груди, подставив под них ладони. Изобразила нечто вроде танца живота, расставив ножки и покачав бедрами. Потом изогнулась, повернувшись бочком, и наконец предоставила изнемогающему взгляду замершего ягуара вид на аппетитные ягодицы, слегка нагнувшись и лукаво оглядываясь через плечо.
И вот ягуар - ой, простите, тогда уж - снежный барс - тоже скинул свою белоснежную шкуру и открыл взгляду бесстыдной кошки мощного рыжеватого зверя, устремленного к вершинам бесконечных побед. Кошка жалобно мяукнула и рухнула перед великолепным зверем на колени. Она смиренно прижалась к нему лицом, и позволила ему поласкать ее щечки, оставляя на них следы слез, вызванных страстью. А потом зверь оказался у самых ее губ, и кошечка, испрашивая прощения за дерзкое поведение, стала целовать его и ласкать розовым язычком, поглаживая робкой лапкой рыжую шерсть и осторожно сжимая в кулачок его округлые части. Ягуар хрипло дышал и постанывал, а его зверь все рос и рос под ласками кошки, хотя это казалось уже невозможным.
- Я хочу посмотреть, как из него выльется молочко, - попросила кошка, сужая зеленые глаза.
- А на вкус попробовать не хочешь? - вибрирующим басом спросил ягуар.
И когда кошка с готовностью кивнула, направил алую головку зверя прямо в ее открытый ротик. На этот раз она увидела брызги молочного фонтана, поймала их на язычок, а потом тщательно, как котенка, вылизала обессилевшего героя.
- Не очень вкусно, - разочарованно сказала Тори.
- Зато полезно, - утешил ее Алан. - К тому же ты, кажется, совсем перестала его бояться?
- Перестала. - Тори улыбнулась. - Совсем, совсем перестала! Он очень красивый и сильный. И он так удивительно себя ведет, что кажется мне настоящим чудом. Тебе было хорошо, когда я ласкала его?
Алан нежно поцеловал ее в губы и заглянул в затуманенные глаза.
- Мне было очень хорошо, а моя ненаглядная кошечка не получила свою порцию наслаждения. Признайся, ты не насытилась?
- Ммм, - пробормотала Тори, - кто-то обещал меня много-много целовать...
И Алан, как и обещал ей однажды, в минуту опасности, склонился над своей обнаженной невестой и стал ласкать губами и языком все ее тело, не пропуская ни единого дюйма. И продвигался все ниже и ниже, пока не дошел до раскинутых в истоме бедер. Он медленно и нежно обцеловал весь пушистый холмик, потом склонился к бедрам и гладил их внутреннюю сторону влажным и сильным языком так долго, что Тори охрипла от стонов наслаждения. Тогда он подложил под ее ягодицы маленькую подушку и еще сильнее раздвинул ножки, чтобы ее жемчужная раковина вся оказалась перед его взором. Осторожно разделив набухшие губки, он стал ласкать кончиком языка их перламутровую изнанку, а потом и саму жемчужину, отчего Тори вдруг перестала метаться и стонать и замерла, прислушиваясь к незнакомому сладостному ощущению, разливающемуся по животу, бедрам, ногам, пояснице, пленяющему все ее тело. И точно уловив этот момент, Алан медленно ввел в ее истекающую соком страсти раковину свой багровый цветок, своего могучего зверя, свое прекрасное орудие, созданное для того, чтобы делать счастливыми возлюбленных и дарить им детей. От равномерного движения внутри нее этого чудесного поршня Тори глубоко задышала, ощущая приближение чего-то небывалого еще по силе ощущений. И наслаждение столь сильное, что оно граничило с болью, потрясло все ее существо - ее тело, разум, душу. Она широко распахнула глаза и увидела над собой прекрасное, полное нежности и страсти лицо возлюбленного, а над ним, в алом свете, разлившемся по комнате - счастливые лица Магды и Аньоло. Наслаждение достигло высочайшего пика, из глаз Тори хлынули слезы восторга и она закричала:
- Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!
- Я люблю тебя! - ответило ей эхо голосом Алана.
Аньоло и Магда тихо ушли, взявшись за руки. Их брачная ночь наконец состоялась. А Тори еще долго всхлипывала. Ей нравилось, как Алан осушает губами ее слезы.
- Я так счастлива, Алан, - говорила Тори, лежа в объятиях любимого. - И ужасно тебе благодарна за то, что ты дал мне это испытать. Я два года была замужем, и все это время близость с мужем была для меня мукой. Все мужчины и женщины созданы примерно одинаково. Почему одни умеют дарить наслаждение, а другие - нет?
- Твой муж, маленькая, видимо просто не ставил перед собой такую цель. Ему довольно было получать удовольствие самому. А я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Кроме того, мне нравится ласкать тебя, целовать и гладить твое бархатистое тело.
- А как ты всему этому научился? Или это само собой получается? - с любопытством спросила Тори и даже привстала на локте, чтобы лучше слышать ответ.
Алан засмеялся.
- А как ты стала художницей? Сама же рассказывала: в детстве у тебя проявился талант. Но ты его специально развивала, долго училась, прежде чем начала создавать свои шедевры.
- Но ведь любовь - не профессия! - возразила Тори. - Если, конечно, не считать "жриц любви".
- Это не любовь, а суррогат, - махнул рукой Алан. - Они просто используют технические приемы чувственной любви, лишив ее души. А настоящая любовь больше, чем профессия. Поскольку без любви, как ты, наверное, не хуже меня знаешь, жизнь просто теряет смысл. Значит, любовь - основа жизни, в том числе и ее чувственные проявления. Я прав?
- Прав, прав. Не могу не согласиться с уважаемым лектором.
- Ну вот. А невежды превращают эту чудесную вещь в скучное бытовое занятие. Значит, любви нужно учиться, как искусствам и наукам. Даже если у тебя есть к этому природный дар.
Может быть, достаточно просто очень любить? - подумала Тори. Но вслух лукаво спросила:
- А ты в любви кто: магистр или бакалавр?
- Предоставляю тебе об этом судить.
- Уважаемый доктор Алан Йорк! - торжественно произнесла голая Тори, - я прошу вас научить меня науке любви. Обещаю быть хорошей ученицей.
- Не сомневаюсь. Уже на первом уроке ты проявила незаурядные способности! - Но Тори вдруг отчего-то загрустила и даже отодвинулась от Алана. - Ты что, кошечка? - встревожился он. - Я тебя чем-то обидел? Или просто наскучил своей занудной лекцией?
- Нет, я же сама тебя на этот "научный диспут" спровоцировала, - печально ответила Тори. - Просто я вдруг подумала, что тебе надоест все время возиться с одной ученицей. Я покажусь тебе слишком однообразной, и ты найдешь себе кого-нибудь другого. Как делает твой друг Бобби.
- Обязательно, - серьезно подтвердил Алан. - Кого-нибудь с тощими ногами и полным отсутствием грудей и мозгов, беспрерывно жующего жвачку без отрыва от просматривания порнографических журналов.
- Ну не обязательно. - Тори фыркнула. - Может у тебя другой вкус, чем у Бобби.
- У меня вообще ужасно однообразный вкус, - доверительно сообщил Алан. - Мне нравятся брюнетки с сине-серо-зелено-фиолетово-голубыми глазами, которые любят носить тюрбаны и дружить с главарями мафий.
- Но вдруг тебе надоест моя фигура, лицо, цвет волос, - не сдавалась Тори, которой для разнообразия захотелось немного пострадать.
- Какие проблемы? Судя по твоему аппетиту, дорогая, спустя некоторое время ты превратишься в симпатичную толстушку с полненькими ножками, кругленьким животиком и сдобным бюстом.
- Какая гадость! - в ужасе завопила Тори.