Ночью Тори снова приснился табор. Там, в XIX веке, тоже была глубокая ночь, так что цыгане спали, восстанавливая силы после потрясений прошедшего дня. Только в шатре Магды горела свеча. Девушка умирала. Нет, нож Рамона не затронул ее тело. Но зачем ей было жить, если умер любимый. Она была в горячке, в бреду. И старая нянька, вздыхая и плача, меняла компрессы на ее пылающем лбу и, беспамятную, пыталась поить отварами целительных трав. Но душа Тори искала виновников трагедии. И нашла их в лесу, довольно далеко от табора. Мужчина шел широкими шагами, неся за спиной узел с едой и вещами, видимо собранными ему в дорогу Лией. Лия, задыхаясь, едва поспевала за ним. Наконец она взмолилась:
- Подожди меня, Рамон. Я не могу идти так быстро.
Мужчина на миг остановился и повернулся к своей миниатюрной спутнице.
- Как, ты еще здесь? Разве я не сказал, что ты будешь мне обузой в пути. Возвращайся в табор.
- Но ты обещал жениться на мне, Рамон!
Мужчина презрительно засмеялся.
- Таких, как ты, много, Лия. На всех не женишься.
Она в отчаянии схватила его за руку.
- Нет, ты не можешь меня оставить. Мне нет жизни без тебя!
Он резко оттолкнул ее. Легкое тело цыганки, отброшенное сильной рукой, отлетело за поваленное дерево, и наступила тишина. Мужчина даже не наклонился, чтобы посмотреть, что с девушкой.
- Ну так не живи, - пробормотал он и ушел, не оглянувшись.
Тори резко села в постели. За окном занимался серый рассвет. На душе было горько.
- Все, - решительно сказала она, обращаясь к кому-то, кто заведовал этим ночным кинематографом, - не мучьте меня больше. Я все поняла. Я долюблю за тебя, Магда! И я доживу за тебя, моя бедная мамочка! Обещаю, что всегда буду помнить то, что мне позволено было узнать. А сейчас... можно, я еще немного посплю?
В этот день Тори к вечеру закончила портрет Дона Кортесе, итальянца, главу "семьи" местной, флоридской мафии. Хотя последние часы она работала над фоном картины и присутствие "модели" было не обязательным, Кортесе упорно оставался на своем месте. Сидя в кресле, он смотрел на Тори так пристально, словно это она была его моделью, а не наоборот. Наконец она отложила кисти, старательно вытерла тряпкой руки и кивнула ему:
- Можете посмотреть.
Дон Кортесе неторопливо загасил сигару и подошел к мольберту.
На картине была звездная ночь. Но свет костра отчетливо высвечивал фигуру на переднем плане. Старый седоусый цыган в красной рубахе, старейшина табора, неторопливо докуривал свою обычную вечернюю трубку. Его горящие черные глаза смотрели в будущее загадочно и мудро, а губы были чуть тронуты улыбкой надежды.
Молчание было долгим. Тори спокойно стояла и ждала. Наконец старик с седыми усами повернулся к ней и улыбнулся одними губами.
- Выходит, девочка, я не угадал в этой жизни свою судьбу?
- Похоже, вы сделали шаг назад, - печально подтвердила Тори.
- Но жизнь-то еще не кончена, пророчица? Что скажешь?
- Не кончена, - улыбнулась Тори.
Тут дверь распахнулась, и в нее ворвался, или, точнее сказать, ввалился, высокий молодой человек. Расхристанная рубашка, всклокоченные черные волосы и мутные глаза не оставляли сомнений в том, что он пьян. И пьян, очевидно, еще со вчерашнего дня.
- Ааа! - Он с пьяной хитрецой погрозил пальцем Кортесе, чье лицо при виде него мгновенно заледенело. - Я все знаю! Мне сказали... Ты отпускаешь Йорка из-за девки. Тебе девку подложили! Зачем тебе девка, старик? Если уж ты отбираешь у меня банк... а ты мне его обеща-ал... - он опять погрозил пальцем и пьяно захихикал, - то отдай мне девку! Хочу посмотреть на шлюху, которая стоит дороже банка!
Тут он заметил стоявшую у мольберта Тори, бледную как смерть. Некоторое время пьяно вглядывался в нее, то прищуриваясь, то откидываясь назад, а потом, согнувшись вдвое, захохотал так, что чуть не свалился на пол.
Тори заметила, что телохранители Дона Кортесе, которые обычно во время сеанса стояли за дверью, бесшумно вошли в комнату и замерли за спиной кривляющегося парня. Наконец хохочущий и икающий тип обрел дар речи и, указывая на Тори, проквакал:
- Это она! Говорили: красотка, цыганка. Врут! Все врут! И ты врешь. Вре-ешь, отец! И банк будет мой, и девка моя. Плевать, что замухрышка - трахну и выброшу!
Дон все это время стоял неподвижно и смотрел на паясничающего перед ним парня с холодным презрением. Но тут его лицо вспыхнуло от гнева, и он сделал резкое движение в сторону пьяного негодяя.
- Стоп! - Парень неожиданно выпрямился и заговорит вполне трезво. - Кончилось твое время, отец. Сейчас сюда приволокут эту Анджелу, Филипову шлюху. Тут он у меня и скиснет. Все подпишет, когда увидит, что мы с его лупоглазой сделаем. А ты мне лучше не мешай, отец. У меня тут ребятишки по всей лестнице - твоим отморозкам не чета. Кстати, можешь пойти отдохнуть, пока я с твоей девочкой развлекусь.
Взмахнув длинными руками, одним громадным прыжком, словно дикий зверь, негодяй ринулся на Тори. Он обхватил ее так, что она не могла пошевелить руками и впился ртом в ее губы. Это было больше похоже на укус, чем на поцелуй.
- Назад, ублюдок! - В громовом голосе было столько силы, что мучитель Тори отвалился от нее, как отваливается насосавшаяся крови пиявка.
Но поведение пьяного негодяя было непредсказуемым. В один миг он выхватил откуда-то пистолет и с кривой усмешкой направил его на отца.
- Ты зажился, папочка, - торжествующе сказал он. - У тебя вырос достойный преемник. А ты и не заметил. Больше ты не будешь мне мешать.
И он прицелился. Но за секунду до выстрела ожили оба телохранителя Дона, стоявшие за спиной отцеубийцы. Из их рук одновременно вылетели два ножа. Один выбил пистолет с уже взведенным курком, другой до самой рукоятки вонзился под левую лопатку Рамона.
- Да, тихо сказала Тори, вытирая струйку крови, стекавшую из укушенной губы. - На этот раз убили Рамона.
Он лежал вниз лицом, и нож торчал у него из спины, точно в том же месте, что и у Аньоло, возлюбленного мужа Магды. Только Рамон был одет. И на его белой рубашке расплывалось кровавое пятно. Дон Кортесе посмотрел на Тори. Его лицо было спокойным до жути.
- Почему ты называешь его Рамоном? - буднично спросил он. - Это был Дик.
У двери снова послышался шум, кто-то распахнул ее пинком ноги, и двое громил в черном втащили в комнату Анджелу.
- Отпустить девушку! - приказал Дон Кортесе тем же тоном, который заставил Дика отвалиться от Тори.
Молодчики повиновались, растерянно глядя на труп своего главаря. Анджела тоже увидела высокого брюнета, лежащего с ножом в спине.
- Филип! - Она бросилась к нему, но Тори быстро перехватила подругу, приговаривая:
- Это не Филип, милая, не Филип. Твой муж жив, успокойся.
- Уберите его, - обращаясь к телохранителям, устало сказал Кортесе. - Этих тоже. - Он кивнул на поникших громил, притащивших Анджелу. - Надеюсь, сегодня посетителей больше не будет.
Но он ошибся. Дверь в очередной раз широко открылась, впуская запыхавшегося Алана.
Дон усмехнулся:
- Насколько я понимаю, ребятишки, выставленные моим сыном на лестнице, приказали вам долго жить.
- Да нет, - пожал плечами Алан. - Они просто отдыхают. Боюсь только, не в слишком удобных позах.
- Понятно, - кивнул головой Кортесе, - вы не убиваете. - И, заметив расширившиеся глаза Алана, устремленные на труп, который телохранители несли к двери, держа за ноги и за руки, любезно пояснил:
- Не волнуйтесь, это не Филип. Это мой сын.
Глава 11
Четверо друзей
Тори с Аланом и Анджела с Филипом сидели в гостиной дома, который им больше всего на свете хотелось скорее покинуть, и ждали хозяина.
- Знаешь, Алан, - жалобно призналась Тори, - я тебя обманывала. Помнишь, в первый день нашего знакомства, я заявила, что очень сильная женщина и ни в чьем сочувствии не нуждаюсь?
- Как же, как же. - Алан улыбнулся. - А потом долго плакала на моем плече.
- Вот-вот, - вздохнула Тори. - Сейчас я окончательно поняла, что на самом деле я слабая, очень слабая.
- Да, конечно, - серьезно подтвердил Алан. - Если таких слабых, как ты, посылать набираться сил на остров Сицилию, то от тамошних "семейств" скоро останутся только семейные кладбища.
- Алан! - возмутилась Тори. - Ты вообще можешь быть серьезным хотя бы в доме главаря мафии?
- А вот и я, - раздался насмешливый голос, и в комнату вошел Дон Кортесе. Он выглядел торжественно, как в первый вечер их знакомства. - Как говорят русские, "легкий на память". - Он подошел к смутившейся Тори и положил руку ей на плечо. - Ничего, девочка, ты всего лишь называешь вещи своими именами. Хотя, если признаться, я собираюсь в скором времени сменить вид деятельности.
Алан сделал движение, будто хотел убрать руку мафиози с плеча Тори. Но та неожиданно обняла страшного Дона Кортесе.
- Я буду о вас скучать, Дон.
- Я тоже, девочка. Надеюсь, нам еще доведется встретиться. - Он грустно усмехнулся и добавил: - Хотя бы в следующей жизни. Я постараюсь сделать все, чтобы в будущем стать для тебя более подходящей компанией. И спасибо тебе за портрет, он станет украшением моей коллекции.
Дон Кортесе отечески погладил Тори по голове и обратился к остальным:
- Через полчаса вам подадут машину и отвезут в отель. Я бы предложил вам пообедать, но вряд ли вы захотите здесь задерживаться. Кстати, машина и мои люди будут в вашем распоряжении вплоть до отъезда. Это входит в наше соглашение с Викторией. А сейчас я попрошу Алана и Тори уделить мне несколько минут. Их обоих хочет видеть один человек.