– И в самом деле, Колетт, не станешь же ты нанимать частного детектива, чтобы выяснить, был ли тогда на дороге кто-нибудь или нет? По-моему, вся эта затея обречена на провал. Свидетелей аварии не было. Жан-Пьер ничего не помнит. А ты… ты ведь не уверена на сто процентов, что видела кого-то. Я уж молчу об опознании.
– Теперь в этом нет необходимости. Я знаю, кто это был, – твердо сказала Колетт.
Подруги изумленно ахнули.
– Только не говори… Нет, это невероятно! Не может быть.
– Да. Этим человеком был Оливье Лоран.
– Тебе об этом рассказала та самая Катрин?
Колетт кивнула.
– Она солгала, – уверенно заявила Мадлен.
– Почему ты так решила? – спросила Натали, опередив Колетт, которая собиралась задать тот же самый вопрос.
– Все ясно как божий день, – медленно начала Мадлен, словно собиралась рассказать детишкам сказку на ночь. – Она была его любовницей, так?
Колетт кивнула.
– Потом он познакомился с тобой и дал ей отставку.
– Наверное…
– Не наверное, а именно так и было. Катрин просто бесится оттого, что ею пренебрегли. Она готова грызть локти от досады и злости. Вот она и выдумала всю эту историю.
– Нет, Мадлен, здесь что-то не сходится, – задумчиво сказала Натали.
– Откуда Катрин могла знать об этом? Только от Оливье. Следовательно, она сказала правду, – заметила Колетт.
– А с какой стати Оливье откровенничал с бывшей любовницей? – спросила в задумчивости Мадлен.
– Этот вопрос можешь задать при случае самому Оливье, – огрызнулась Колетт.
– Думаешь, между ними еще не все кончено? – опасливо спросила Натали.
– Кто знает. – Колетт пожала плечами. – Мне теперь наплевать на них обоих.
– А что сказал Оливье?
– Ничего.
– Как это ничего? Неужели он не попытался оправдаться? Сказать что-нибудь в свою защиту?
– Я не дала ему подобной возможности. Не желаю выслушивать очередную порцию лжи. Оливье – прирожденный обманщик. Не хочу рисковать. Вдруг ему удастся снова затуманить мне мозги красивыми словами и любовными признаниями? Он ведь насквозь лживый. Теперь-то я вижу, насколько наивной была все это время. Единственное, за что я по-настоящему благодарна доктору Лорану – так это за то, что он заставил меня поверить в себя, в собственные силы. Внушил волю к победе над болезнью. Я не замкнулась в собственном горе. Не потеряла смысл жизни и желание бороться до последнего. Кроме того, я поверила в то, что могу быть любима, даже когда передвигаюсь при помощи инвалидной коляски. Обязательно выражу ему при встрече благодарность.
– Колетт, ты так холодно и официально об этом сказала, словно… Ты уже не любишь Оливье?
– Я предпочитаю не думать об этом. Со временем я выкину его из головы и из собственного сердца.
– Неужели ты уступишь его Катрин? Она ведь именно этого и добивалась.
– Они стоят друг друга. А я… Катрин уже порекомендовала мне другого врача. Нужно будет и ее при случае поблагодарить. Завтра же запишусь на прием. Не желаю терять драгоценное время из-за какого-то жалостливого типа, возомнившего себя святым мучеником. Почему и Жан-Пьер, и Оливье решили, будто я совершенно беспомощное создание, способное вызывать только жалость и чувство вины у них?
– Знаешь, подружка, я и в самом деле видела твоего доктора Лорана только мельком, но могу с абсолютной уверенностью заявить: он заботился о тебе не из-за жалости или потому что искупал вину, – без тени улыбки на лице произнесла Натали. – Да, вы полагаете с Мадлен, что я мужененавистница, но это не так. Я презираю слабых, безвольных типов, которых сейчас развелось великое множество. Которые вечно плачутся, что никак не могут найти достойную работу, купить дом и тому подобное. При этом они замечательно устраиваются на шее слабого пола и болтают свешенными ножками, словно это в порядке вещей. Так вот, Колетт: Оливье Лоран вовсе не похож на прожигателей жизни, паразитирующих на женщинах. И он… похоже, он и в самом деле любит тебя.
– Он мне лгал!
– Возможно, у него были на то причины. Вспомни, в каком тоне и в каких выражениях ты рассказывала о виновнике аварии. Оливье мог просто-напросто испугаться.
– Испугаться моей мести? – хмыкнула Колетт.
– Нет, испугаться потерять тебя. Лишиться твоего доверия и любви.
– Я не смогу простить ему ложь. – Колетт низко опустила голову. – Не смогу доверять.
– Что ты собираешься делать?
– Я ведь уже сказала. Завтра договорюсь о приеме у другого врача…
– Нет-нет, – перебила ее Мадлен. – Я имела в виду другое. Что ты собираешься делать с Оливье? Ты ведь не можешь просто уйти от него, ничего не объяснив. В любом случае разговора не избежать.
– Не знаю. Я пока не думала об этом. Боюсь, что Оливье снова одурачит меня. Нужно подготовиться к разговору… взять себя в руки… чтобы не поддаться искушению.
– Я рада, что ты по крайней мере не упоминаешь о мести, – вставила Натали. – А то я уж начала представлять себе мстительницу Колетт, ужас, летящий на крыльях ночи, чтобы покарать виновного.
Колетт усмехнулась.
– Я еще пока в своем уме, Натали. Оливье и в самом деле не виновен в той аварии. Скорее я должна винить себя.
– Это еще почему?
– Если бы я не вывела из себя Жан-Пьера… не забыла в студии телефон… не…
– Ряд можно продолжать до бесконечности, – снова перебила ее Мадлен. – Если бы ты не встречалась с Жан-Пьером… если бы вообще не появилась на свет…
– Я зла на Оливье вовсе не из-за того случая. Если бы он мне обо всем рассказал… но нет, он предпочел скрыть от меня правду! Он смотрел на меня и видел только крест, искупление воображаемой вины. Жалкую инвалидку, готовую поверить в любовь врача.
– Колетт, ты несправедлива к Оливье.
– Я тоже так считаю.
Колетт удивленно взглянула на Натали. Подруга посмотрела ей в глаза, словно говоря: "Да. Я и в самом деле так думаю. Можешь меня убить на месте, но мне жаль Оливье".
Затем Колетт медленно перевела взгляд на Мадлен и прочла в ее глазах то же самое, что минуту назад у Натали. Впервые эти двое пришли к единому мнению по вопросу, касавшемуся мужчины. Это следовало отпраздновать.
– Предлагаю пропустить по бокалу вина! – делано веселым голосом предложила Колетт.
– По какому поводу?
– Вы с Натали нашли точку соприкосновения по вопросу отношений полов. И этой точкой стал Оливье Лоран.
– Жаль только, что ты не согласна с нами, – заметила Натали. – Вы с Оливье созданы друг для друга.
– Все-все-все. – Колетт замахала руками, пытаясь прекратить наскучивший ей разговор. – Больше ни слова о докторе Лоране. У меня теперь новый врач. И надеюсь, что скоро у меня появится новый любовник. Честный и искренний.
8
Колетт едва не прыснула, увидев доктора Крюшо. Ему досталась не только фамилия легендарного комиссара, героя Луи де Фюнеса из старой комедии. Он был копией комичного жандарма: маленький, щуплый, с редкими волосами на голове и очень живой мимикой.
– Доброе утро, – пытаясь сдержать улыбку, поприветствовала врача Колетт.
– О, мадмуазель Вернон, если не ошибаюсь. – Доктор встал из-за стола и подошел к своей новой пациентке.
– Очень приятно. – Колетт не знала, нужно ли объяснять причины смены лечащего врача или доктор Крюшо уже ввели в курс дела… та же самая Катрин, например.
Вопрос, мучивший Колетт, разрешился сам собой.
– Вынужден признаться, мадмуазель Вернон…
– Колетт. Зовите меня по имени. Так будет проще. – Колетт мило улыбнулась.
– Итак, Колетт, я изучил историю вашей болезни. Вместе с доктором Лораном вы добились впечатляющих успехов. Такая быстрая реабилитация сродни чуду в вашем случае. Почему вы решили отказаться от его услуг?
– Видите ли… – Колетт помялась. – Катрин, медсестра… она посоветовала мне вас как более опытного врача.
– Катрин? – Доктор Крюшо не скрыл довольную улыбку. – Странно, мне всегда казалось, что она далеко не высокого мнения о моих профессиональных качествах.
Колетт удивленно подняла брови.
– Что вы! Катрин уверяла меня, что вы лучший физиотерапевт и что только вы сможете поставить меня на ноги.
– Что ж… давайте приступим к делу. Постараюсь оправдать ваши надежды.
Колетт вздохнула и развела руками.
– Командуйте мной, доктор Крюшо.
– Для начала покажите, чего вы достигли с доктором Лораном, – попросил Крюшо. – Одно дело, когда об этом читаешь скучный отчет, и совсем другое – увидеть своими глазами.
Колетт не заставила себя долго упрашивать. Она медленно оперлась на подлокотники инвалидной коляски, напрягла руки и поднялась на ноги. После нескольких глубоких вздохов она сделала два неуверенных шага и обернулась к доктору. Глаза умоляли о помощи. Будь на месте Крюшо сейчас Оливье, он бы тотчас кинулся на помощь и на руках отнес бы ее обратно в коляску. Однако Крюшо, похоже, и не думал двигаться с места.
– Доктор… – жалобно простонала Колетт.
– Что же вы стоите? Устали?
Да, черт возьми, старый осел! Разве ты не видишь, что я сейчас упаду и расшибу себе колени! – со злостью подумала Колетт. Злость и закипавшая в ней ярость придали ей сил. Колетт удивилась, с какой легкостью ей дались два шага обратно до коляски. Те два шага, которые она считала пределом своих возможностей, личным рекордом и… заслугой Оливье.
Поразительно, она всего десять минут занимается с другим врачом, а уже успела улучшить свои результаты в два раза!
Колетт бухнулась в коляску и вопрошающе взглянула на доктора Крюшо.
Лицо немолодого доктора озарила ослепительная улыбка, сделавшая его еще более похожим на Луи де Фюнеса.