- Да, но… тут нечто большее. Хью, я не могу оставаться здесь и не быть частью их жизни. Мы подначиваем друг друга, что тут плохого? - Она с трудом перевела дух: - Больше я не могу этого терпеть. Или я буду общаться с тобой и с девочками на равных, или покину этот дом.
Его лицо мгновенно утратило веселость, а смех замер:
- Что ты такое говоришь? - спросил он почти грубо. - Еще не время.
- Мы ведь так и планировали, что я пробуду у тебя не более месяца или двух. Пока что месяц еще не прошел, но…
- Прошу тебя, замолчи. - Он бросил взгляд на часы: - Сейчас у меня нет времени, я тороплюсь. Мы обсудим это после моего возвращения.
Он взял свою одежду и направился к двери, чувствуя какую-то странную пустоту в груди.
- Хью?
Он остановился у двери:
- Да?
- Пожалуйста, не отсылай девочек к Дугалу. Оставь их со мной. Я позабочусь о них. Обещаю!
Он расслышал боль в ее голосе и не смог не отреагировать.
- Катриона, уезжая, я всегда оставляю девочек с Дугалом. Это вовсе не из-за тебя, а из-за их матери.
Лицо Катрионы выразило недоумение, и он заколебался. Если бы он покинул ее сейчас, не дав объяснений, она могла вообразить худшее. Хью не хотел вдаваться в излишние подробности, но она заслуживала того, чтобы знать, почему его так тревожит безопасность девочек. Он со вздохом бросил на кровать узел с одеждой:
- Как раз перед тем, как уехать в Лондон, чтобы урезонить твою сестру, я получил письмо от Клариссы.
- Что же она пишет?
- То же, что во всех остальных письмах: хочет забрать девочек обратно и скоро приедет за ними.
- Думаешь, она в самом деле способна на это?
- Она уже пыталась это сделать раньше. Она знает, какие чувства я питаю к ним, что я готов на все, чтобы защитить их… Я заплачу сколько угодно, чтобы оставить их у себя.
Никогда еще Триона не видела столь холодного и решительного выражения на лице мужа.
- Но ведь это шантаж.
- Да. Я совершил ошибку, позволив Клариссе понять, что значат для меня девочки. В то время она сочла это забавным. Позже увидела в этом возможность поживиться.
- Но как она могла насмехаться над твоими чувствами?
- Я был убежденным холостяком и не проявлял никакого интереса к детям, но позже привязался к девочкам, - он бросил на нее суровый взгляд, - к моим девочкам. И тогда все изменилось.
- Ты полюбил их.
Он кивнул:
- Думаю, в этом есть некая ирония. Кларисса предложила оставить их здесь, если я заплачу ей за это две тысячи фунтов.
Кровь Трионы закипела от возмущения:
- И потом она стала просить еще денег?
- Несколько раз. Однажды я отказал, и она явилась сюда со своим поверенным требовать, чтобы я отдал детей.
Его губы сжались в тонкую жесткую линию:
- Я отдал десять тысяч фунтов, чтобы заставить ее убраться.
- Ты должен перестать платить ей!
- Она готова обратиться в суд, а я не могу этого допустить.
- Как отец ты имеешь на них больше прав, чем она. И в суде тебя поддержат.
- Это не факт.
- Почему?
Он взял в руки полотенце:
- Позволь мне вытереть тебя.
Она поднялась, и он закутал ее в полотенце, потом отнес на постель.
- Благодарю тебя. - Она с благодарностью взяла у него пеньюар.
- Значит, ты хочешь оставить девочек с братом, на случай если вернется Кларисса?
- Да. Скоро они повзрослеют, и она не сможет угрожать их благополучию. Тогда ее требования ничего не будут значить. А пока я должен проявлять осторожность. - Он замолчал и добавил страдальческим тоном: - Но даже если она и не подаст в суд, то все равно постарается похитить их, увезти силой. Она знает, что я заплачу любую сумму, чтобы вернуть их.
- Она бессердечна.
Хью кивнул. Лицо его было мрачным.
- Это так. Вот почему за девочками следует внимательно наблюдать. УДугала есть люди, охраняющие дом, потому что он беспокоится за безопасность Софии. Она и ее отец - известные игроки в карты, и порой у них бывает в наличии много денег.
Триона кивнула:
- Конечно, им стоит остаться с Дугалом. Спасибо за то, что все разъяснил мне.
- Не стоит благодарности.
Он снова взял свой узел с одеждой:
- Я сказал девочкам, что Дугал, возможно, пригласит тебя на обед, и приказал проявлять учтивость по отношению к тебе. Скажи мне, если они не станут слушаться, и по возвращении я с ними разберусь.
Она нахмурилась:
- Спасибо, но мне бы не хотелось, чтобы ты им приказывал быть вежливыми со мной. Я сама могу справиться с этим, и мой метод сработает. Теперь девочек будет угнетать то, что ты принуждаешь их. А ведь известно, что насильно мил не будешь.
Его глаза подозрительно сузились:
- Твой метод? Значит, ты пытаешься добиться их привязанности?
- Я хочу, чтобы они доверяли мне.
В глазах Хью сверкнул гнев.
Значит, она не подчинилась его распоряжению держаться подальше от девочек. Раздраженный ее непокорностью, похожей на вызов, Хью не отрывал взгляда от ее лица. В ее ореховых глазах загорелся зеленый огонек, засверкали золотые искры. Волосы ее, влажные после купания, теперь потемнели и обрели светло-каштановый цвет.
Внезапно в сознании его забрезжила мысль о том, что через несколько недель она уедет и эта минута останется всего лишь в его памяти.
Грудь его сжала неожиданная боль, когда он понял, каким потрясением для него станет ее отъезд.
Она твердо встретила его взгляд:
- Я никогда бы не причинила боль этим детям.
- Это можно сделать ненамеренно.
- Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах.
Голос ее звучал тихо, но каждое слово было окрашено сильным чувством.
Если он будет тосковать по Катрионе так сильно, проведя с ней всего несколько недель, как будут скучать по ней девочки? Он старался выглядеть строгим.
- Я знаю, что лучше для моих детей.
Триона ответила непримиримым взглядом. Увлеченная их спором, она не заметила, что пеньюар ее сполз, обнажив порозовевшую грудь.
Поспешный отъезд уже не казался Хью столь необходимым, и он даже подумывал! отправить Фергюсона с кем-нибудь из грумов на поиски пропавшей кобылы. Но в то же время, если с лошадью случилась беда, никто лучше его не знал, как ее выхаживать. Значит, надо ехать.
- Я скоро вернусь.
В голосе его звучала жесткость, потому что желание настолько отуманило его, что ему стало трудно соображать.
- Можешь не спешить с возвращением, - фыркнула она. - Уверена, что все мы вполне справимся без тебя.
- Катриона, ты должна понять…
- Нет, - возразила она, запахивая пеньюар, - это ты должен понять. Я часть вашей семьи, нравится тебе это или нет. Женившись на мне, ты сделал это свершившимся фактом. И не можешь требовать, чтобы я покорно соглашалась со всем, что ты скажешь. У меня есть собственное мнение, и в некоторых случаях оно разумнее твоего.
Он помрачнел:
- Я вовсе не ждал, что ты будешь покорно соглашаться со всем.
- Понимаешь, Хью, каждый раз, когда ты заговариваешь со мной, твои слова звучат как приказ. Ты никогда ничего не просишь. А я, пытаясь быть вежливой с тобой, слишком часто безропотно со всем соглашаюсь. Но больше этого не будет. Я не твоя дочь, которую можно отшлепать, поэтому тебе лучше пересмотреть свое отношение ко мне.
Хью сжал кулаки, и тотчас же стекла завибрировали от сильного порыва холодного ветра.
- Я объяснил тебе положение дел и высказал свое мнение.
- А я высказала тебе свое. И речь не только о твоих дочках. Речь о тебе. Ты никому не позволяешь приблизиться к тебе. Разве не так, Маклейн? Даже мне. Исключение ты делаешь только для детей, - сказала она тихо. - Я рада, что они не так одиноки, как я.
Он принял ее в свой дом, представил ее своим детям и пригласил в свою постель. Как она смеет утверждать, что чувствует себя одинокой?
- Этот разговор ни к чему не приведет нас, - попытался он утихомирить ее. - Поговорим, когда оба остынем.
Она вскинула подбородок:
- Нет. Поговорим сейчас. Ты, Хью Маклейн, - самый большой трус, какого я только видела в жизни.
Хью сжался и замер:
- Думай, что говоришь.
- Трус, когда речь заходит о том, чтобы стать мне настоящим мужем.
Эти ее слова будто воздвигли между ними стену. Он не мог поверить, что она сказала нечто подобное, и, глядя в ее широко раскрытые глаза, понял, что она и сама потрясена своими словами.
Хью до боли сжал челюсти.
- У тебя нет оснований так думать, - возразил он твердо.
Она посмотрела на него, как смотрела бы королева на своих придворных, а не как девчонка, еще не остывшая после ванны и завернутая в пеньюар, не скрывавший ее прелестей.
- Я думаю именно так. Настоящий муж рад видеть в своей жене партнера, товарища во всем, а не только в постели.
- Если это из-за девочек, то мы ведь обсудили это раньше и ты согласилась со мной!
Теперь за окном послышались раскаты грома, раздававшиеся после каждого его слова и будто отдалявшие их друг от друга.
- Мы оба ошибались. Мне не следовало соглашаться держаться подальше от девочек. Они знают, что я уеду, и потому не будут ни удивлены, ни расстроены этим обстоятельством.
- Будут, если успеют привязаться к тебе!
"Как привязался я". От этой внезапно пришедшей ему в голову мысли он застыл на месте, потому что она потрясла его сильнее любых слов. Он слушал ее будто сквозь туман.
- Хью, люди появляются в нашей жизни и исчезают, но оставляют о себе добрую память. Я бы хотела, чтобы твои дочери помнили, что я их любила.