Как ни странно, но лакеи, прислуживающие своим господам в верхних эшелонах общества, имеют тенденцию к снобизму и нередко более чувствительны к общественному положению тех или иных лиц, чем их хозяева.
В комнатах, где обедают слуги, вопросы приличий и пристойности часто обсуждаются более горячо, чем восшествие короля на престол, поэтому потребовалось немало времени для того, чтобы их новая добросердечная и жизнерадостная госпожа была принята слугами. Но за долгие годы она завоевала их уважение и преданность.
Мистер Херст называл ее своей наградой, своим выигрышем в жизни и очень радовался тому, что Нора проявляла не только сверхъестественные способности исцелять больных, но и недюжинный здравый смысл в житейских делах. Именно благодаря ее смекалке и сноровке мельницы его светлости процветали в самые неурожайные годы.
Можно было, конечно, сожалеть о ее невысоком происхождении и не самой изысканной речи, о том, что она не принесла своему мужу ни богатства, ни положения, но никто не мог бы сказать, что она не сделала супруга счастливым на все годы их совместной жизни.
Как и следовало ожидать, мистер Херст оставил все свое имущество и состояние ей, а она очень осмотрительно с ним обращалась. Никто не удивлялся тому, что она продолжала управлять домом так же умело и обстоятельно, с разумной бережливостью. Доходило даже до того, что слугам приходилось ограничивать себя и экономно жечь свечи, а в суп им редко попадало мясо. Она имела обыкновение повторять, что нет ничего дурного в бережливости. Хотя с годами обивка мебели износилась и обветшала, мадам постоянно заменяла старые участки ткани, уже не подлежавшие починке, как, например, на занавесках в парадной гостиной, где они истончились до того, что и штопать их было уже невозможно.
На этот случай у нее были очень красивые красные бархатные драпри, которые постоянно украшали комнату и обещали украшать еще по крайней мере добрый десяток лет.
Макнэр тем не менее желал, чтобы мадам чуть больше прислушивалась к велениям моды. Она очень редко надевала что-нибудь, кроме простых серых платьев, почти скрытых под многочисленными шалями, и носила самые прочные башмаки на свете. Макнэр и другие слуги также сожалели о том, что больше не давалось изысканных обедов, во время которых некогда занимал почетное место за столом их господин. Теперь мадам питалась скромно, считая, что держать двор и принимать гостей означает потакать снобам и самодовольным членам местного дворянства. С пышными обедами было покончено после смерти Херста, почившего в бозе в возрасте семидесяти восьми лет.
Хотя речь мадам выдавала в ней простолюдинку, манеры ее не вызывали возражения. И духом она была сильна, и разум ее был светлым и не подводил ее. А уж от ее острых голубых глаз ничто не могло укрыться.
- Ну не стой же истуканом! Прочти его мне.
Мадам протянула одно из писем Макнэру.
- Как только мы с этим покончим, я отправлюсь в деревню и помогу больному дитятку миссис Брюс. Она думает, что у него лихорадка, а я полагаю, что режутся зубки.
К сожалению, ее медицинское искусство не простиралось настолько далеко, чтобы улучшить собственное ухудшающееся зрение.
Макнэр развернул письмо:
- Это от мисс Кейтлин.
Мадам поставила свою чайную чашку:
- И что же пишет девчушка?
Макнэр прочел вслух:
- "Дорогая Мамушка, надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии. Как ты, возможно, уже знаешь, меня изгнали из Лондона и…"
- Изгнали? Ты уверен, что она написала именно так?
- Да, мадам.
- Ох! Что еще она там учудила на этот раз? Она славная девочка, но нрав у нее горячий что твое солнце. Читай дальше, пожалуйста.
Макнэр взял письмо и прокашлялся:
- "Я была изгнана из Лондона, потому что ошиблась в своих планах. Но, что еще хуже, за это пришлось расплачиваться бедной Трионе…"
- Боже милостивый! Что же натворила бедная девчушка?
Слуга еще раз кашлянул:
- "Все началось, когда я познакомилась с Александром Маклейном…"
Нора схватилась за грудь:
- Скажи, что это не так! Я предупреждала девчушку не смотреть в его зеленые глаза, чтобы они ее не околдовали!
Макнэр продолжил чтение:
- "…но прежде чем ты скажешь, что я не должна была смотреть в его зеленые глаза, позволь тебя заверить, что он не обращал на меня ни малейшего внимания…"
Руки Норы упали на колени, а брови сошлись над орлиным носом.
- Негодяй! Не обращать внимания на мою внучку! Могу поверить, что она не пожелала с этим смириться.
- Не смогла, мадам! Читать дальше?
Она выразительно кивнула.
- "Я очень огорчена тем, что позволила себе вести себя таким образом и причинить неприятности и себе, и семье…"
- Да-да, девочка! Ты уже говорила об этом. Что же случилось дальше?
Макнэр улыбнулся и продолжил:
- "Трионе я причинила непоправимый ущерб. Мне следовало лучше подумать, потому что мама и папа вырастили меня для…"
- Фу! Я успею умереть, и меня похоронят, прежде чем девчушка доберется до сути. Пробеги письмо глазами и изложи мне суть.
Макнэр провел длинным пальцем по странице сверху вниз:
- Гм. Когда Александр Маклейн так обошелся с мисс Кейтлин, она решила привлечь внимание лорда, поставив его в невыгодное положение, в компрометирующую ситуацию…
- Нет!
- Да, именно так. Однако, - дворецкий смущенно нахмурился, - там говорится, что она на самом деле не собиралась принимать его предложение, а только хотела заставить его попросить ее руки. Это едва ли правильно.
- О, а я-то думала, что она обладает здравым смыслом. - Нора хмыкнула: - Никто никогда не поймет, о чем думает женщина.
- Вы правы, мадам.
Макнэр перевернул страницу и продолжил чтение:
- Она выражает глубокое сожаление и раскаяние, оттого что разработала такой опасный план, а потом… - Макнэр испуганно заморгал: - Похоже, что мисс Катриона бросилась на помощь сестре, и вместо мисс Кейтлин ее застали вместе с братом лорда Хью в карете. - Его рот раскрылся, а челюсть отвисла: - Боже милостивый!
Нора вцепилась в подлокотники стула:
- Да вываливай все как есть. Черт возьми! Что там случилось?
Макнэр обратил изумленный взгляд к своей госпоже:
- Мадам… они поженились!
- Кейтлин и Александр Маклейн?
- Никак нет, мадам! Мисс Триона и Хью Маклейн.
Нора недоумевающе заморгала. Повторила это снова и снова:
- Ну уж это новость так новость, похлеще всех остальных! Там сказано, где они теперь?
- Да, мадам. В Гилмертон-Мэноре.
- О, так ведь это не более чем в часе езды отсюда!
- Да, мадам. Прочесть письмо мисс Трионы?
Она вручила дворецкому второе письмо, откинулась на спинку стула и сложила письмо Кейтлин.
- Ах, Кейтлин! Я предупреждала ее о дьявольском характере и гоноре Херстов, но она не слушала.
Макнэр развернул письмо Трионы:
- "Дорогая Мамушка! Надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии. Мне хотелось бы навестить тебя, потому что я оказалась в сложном положении и нуждаюсь в твоем совете.
Я всего в часе езды от тебя. Поэтому пришли весточку в Гилмертон-Мэнор, и я приеду сколь возможно скоро. С любовью, Триона".
- Это все?
- Да, мадам.
- Приготовь коляску!
- Но, миледи, уже почти стемнело. Нет уверенности, что вы сможете добраться до мисс Трионы в безопасности в это время суток. Вы сможете отправиться рано утром.
Она взяла оба письма и помахала ими в воздухе:
- Безобразие! У нас назревает семейная драма, а ни одна из моих внучек не может написать мне толковое письмо, чтобы было понятно, что происходит!
Хью натянул перчатки и позволил Лайаму помочь ему надеть плащ.
В другом конце коридора Катриона, одетая в одно из своих лучших платьев, совещалась с миссис Уоллис относительно обеда. Свет из окон играл на парадной двери, приплясывал на отполированном до блеска деревянном полу, Переливался в складках ее синего платья и ласкал золотистые волосы.
Хью застегнул плащ, как раз когда Катриона посмотрела в его сторону. Их взгляды встретились, и она покраснела. Он усмехнулся, поняв, о чем она подумала. Каждое утро с момента ее приезда, пробудившись, они основательно исследовали возможности, предоставляемые брачным ложем, и предавались наслаждениям. Это утро не было исключением, и Хью испытал глубокое удовлетворение, оттого что трижды заставил ее задыхаться от страсти и выкрикивать его имя от восторга.
Она казалась ненасытной, и каждое утро он просыпался с улыбкой, так же жаждая ее, как она его. Страсть была восхитительной, удивительной и просто сказочной. Хью чувствовал себя очень счастливым.
- Очень хорошо, миледи, - сказала миссис Уоллис. - Я скажу кухарке, что сегодня вы желаете жареного ягненка.
Она ушла, а Катриона прошла через холл в гостиную.
Хью заметил и оценил красоту ее движений и грациозное покачивание бедер под тканью платья. Он решил, что должен отправить благодарственное письмо модистке вместе с дополнительной оплатой ее труда. Никогда прежде он не сознавал, какая она мастерица.
Катриона вошла в комнату, когда Ангус полировал канделябры. Она посмотрела на его работу и похвалила ее, подбодрила слугу добрым словом и вернулась в коридор.
Увидев Хью, заколебалась, потом с улыбкой подошла к нему.
- Собрался в конюшню?