– Рома и в самом деле хотела с вами познакомиться. Она читала ваши произведения. Я подумала, что Рома не может не понравиться. Потому и…
– Я не отрицаю. Рома – красивая девушка. Но я совсем не хочу участвовать в спектакле по разработанному вами сценарию.
– Это произошло спонтанно.
Я приблизился к ней, взял ее за талию и привлек к себе. Она склонила голову мне на плечо и вздохнула:
– Я хотела как лучше.
– Я тоже.
После этих слов я стал целовать ее в шею, она прижалась ближе и подставила губы.
Глава шестая
1
С Верой я познакомился на вечеринке, которую мы традиционно устраивали уже не первый месяц. Изюминкой таких посиделок был негласный конкурс-смотрины: каждый должен был привести с собой какую-нибудь кикимору, страхолюдину, каракатицу – на свой выбор. Накануне мы сбрасывались по пять долларов, тогда это были хорошие деньги, выигрывал тот, чья девушка была самой страшной. Он забирал всю кассу, на половину выручки покупал вино и закуски, оставшуюся сумму забирал себе. По условиям конкурса девушка-претендентка должна была иметь не меньше пяти изъянов, и если же кто не мог убедить присутствующих в наличии у своей избранницы требуемых пяти дефектов, то обязан был заплатить штраф. При этом запрещалось приводить девушек с очевидными физическими недостатками – калек, горбатых, хромых, слепых и т. д. К смотринам допускались исключительно "кавалерист-девицы" (ноги колесом), "этажерки", "гладильные доски", "тумбы", "шкафы", "жирафы" и др.
Несколько раз подряд выигрывал Андрон, приводивший просто исключительные создания. Каждая его новая пассия оставляла впечатление непревзойденной страхолюдины, казалось, более страшной уже и не сыскать, но каким же было наше удивление, когда на следующую вечеринку Андрон приволакивал еще более неотразимое пугало. И, что самое интересное, в отличие от нас, Андрон еще какое-то время тусовался с этими страшилами, и нередко можно было увидеть, как наш красавец фланирует где-нибудь в центре рядом с оперой под ручку с очередной "тумбочкой", "бетономешалкой" или двухметровой "этажеркой", заставляя встречных пешеходов подолгу оглядываться на столь экзотическую пару. Собственно, то обстоятельство, что почти всегда выигрывал Андрон, снижало азартность нашей игры, и некоторые из нас, потеряв надежду обскакать везунчика Андрона, начали приводить на вечеринки вполне нормальных девушек с совсем незначительными и малозаметными недостатками, лишь бы провести время в свое удовольствие, даже и не претендуя на выигрыш.
По правде говоря, один-два изъяна при желании можно найти даже у мисс мира, а три-четыре – едва ли не у каждой девушки, зато с пятым всегда были проблемы. К каким только уловкам не прибегали ребята, чтобы убедить собутыльников в том пятом недостатке! Как-то Зеник привел девушку и уверял всех, что она заикается, однако, сколько мы ни прислушивались, ничего похожего не заметили. Зеник же настаивал на своем: мол, она заикается, когда слишком взволнована. Ростик заливал, что у его девушки один глаз стеклянный. Мы все по очереди перетанцевали с ней, заглядывая ей в зенки, и каждый одаривал при этом одним и тем же комплиментом: "Как прекрасны ваши глаза!"
Вечеринка, на которой я познакомился с Верой, состоялась в конце апреля. Я, чтобы не долго парить себе мозги, пригласил знакомую двадцатитрехлетнюю журналистку, отличающуюся весьма крупными формами, в частности, у нее были огроменный зад и грудь кормилицы. Наверное, в отдельности эти части тела было бы трудно счесть недостатками, однако ситуацию спасало незаурядное лицо – нос картошкой, гляделки – щелочки, волосы выкрашены в ужасный ядовито-красный цвет, а на месте выщипанных бровей – бутафорские подмалевки. Пятым недостатком были ее умственные способности: ее звали Люсей, и она была глупа, как китайская петарда.
Как и следовало ожидать, победителем снова оказался Андрон. Его красотка выглядела так, словно всю жизнь питалась одним салатом с черным хлебом, ноги у нее были не толще рук, грудь и ягодицы отсутствовали, то есть нечто, где у всех порядочных девушек содержалось мягкое место, у нее было, но брючки на этой плоскости безнадежно обвисали. Мы все смотрели на нее с нескрываемым удивлением, и каждый себе представлял, как же это создание трахается? И трахается ли вообще? Или, может, там щелочка такая, что только карандаш пролезет.
И тут я заметил гостью, которая абсолютно не вписывалась в эту сумасшедшую компанию. Это была высокая девушка с темными вьющимися волосами, большой грудью, идеальными ногами, слегка припухшими в бедрах, и с обалденным задом. Она не была худой, а скорее пухленькой, но в меру, и с точеной фигурой.
– Кто ее привел? – поинтересовался я.
Оказалось, что ее привел Ромко. Я тут же подсел к нему и спросил:
– А что же это ты, голубчик, нам лапшу на уши вешаешь? Зачем сюда кралю привел? Гони штраф!
– Спокуха. Ты просто ее толком не рассмотрел.
– Неужели думаешь нас убедить, что она имеет все пять недостатков?
– Конечно. Во-первых, зубы.
– Ну да, зубы.
– Ты видел ее зубы. Они редкие.
– Ну и что? Зато какие сочные аппетитные губы! К ним так и тянет присосаться.
– Но за губами прячутся зубы, и они редкие. Во-вторых, уши. Сейчас они скрыты прической, а вообще-то она лопоухая. В-третьих, у нее косоглазие.
– Ну, ты уже совсем загнул! Я же вижу, что это совсем не так.
– Сейчас, может, и не так. Она из тех косоглазых, у которых глаза переменчивые. Когда я с ней познакомился, она была совершенно косой. Сейчас вот выпила – и прошло. В-четвертых, она интеллектуалка.
– Что же это за дефект? – не врубился я.
– Ха! Да это же форменное уродство. Она не только интеллектуалка, но при этом еще и страшная задавака. Она прочитала Хайдеггера, усек? – Ромко сообщил это трагическое известие, жутко закатив глаза, словно речь шла о неизлечимой болезни. – Вот ты… прочитал Хайдеггера?
– Я? Нет, – честно признался я.
– Вот видишь. А она прочитала. И не только его. А еще и кучу других разных там юмов и попперов. Это же просто ужас. Такая молодая – и такая испорченная! С ней ведь ни о чем поговорить невозможно. Ты ей про онанизм, а она тебе про экзистенциализм.
– Ладно. Давай пятый дефект.
– Пятый? Пятый – самый страшный. Пятый такой, что просто капец.
– Ну?
– Только не смейся громко. Она – целка!
– Целка? Сколько же ей лет?
– Двадцать два.
– И целка?!
– Интеллектуальная целка! Полный абзац. Имея такие сиськи и такую задницу, быть целкой – преступление.
– И ты собираешься избавить ее от этого последнего недостатка?
– У меня ничего не получится. Моего интеллекта, увы, не хватит даже на одно свидание.
– Как же тебе удалось затащить ее сюда?
– У нее есть сестра. Моложе на два года. Вот она и рассказала мне про свою старшую, которая целыми днями сидит над книгами, света Божьего не видит, все читает и читает, даже телевизор не смотрит. Вот младшенькая и уговорила меня, чтобы я сестру вытащил на какую-нибудь вечеринку, поразвлечься, с парнями познакомиться. А то ведь ей, младшей, неудобно – она моложе, и уже давно не целка, а эта – старшая, а все еще девственница. Понимаешь? Меньшая возвращается поздно, а эта грызет ее: "Где ты таскаешься? Хочешь СПИД подхватить?" Пилит со страшной силой. Достала уже девчонку. А однажды, когда увидела у нее презервативы, обещала все родителям рассказать. Такая вот стерва. Ну, я и приволок ее сюда. Может, кто клюнет. Скажи честно, тебе она нравится?
– Нравится – не то слово.
– Забирай. Отдаю задаром. Для тебя не жалко, хотя и ты этого Хайдеггера не читал. Но ты, по крайней мере, прочитал кучу всякого другого хлама, так ведь? Думаю, ты ей баки забьешь.
– Ас чего ты вдруг этим так озаботился? Чтоб мне на этом месте провалиться – хочешь поиметь ее сестру!
– Только между нами – уже поимел. С ее сестрой легко, она, кроме комиксов, других книжек в руках не держала. Так вот, скоро их родители махнут на море. Сестренки останутся дома одни. Там такая квартира – атас! А я, блин, должен по паркам ей газетки подстилать. Так вот, если ты ее закадришь, будем развлекаться с сестричками в соседних комнатах. Там такой бар! Ты пил банановый ликер? Давай, вперед. Даю досье: она тащится от этого чувака, ну который "Имя розы" написал с Шоном О’Коннери.
– Умберто Эко.
– Во! А еще от Маркеса, Кортасара, словом, от всех латиноамериканцев сразу. А последнее, что ее вставило, – Генри Миллер.
– Фантастика! У него только то и делают, что трахаются. И мат на мате.
– О, запомни: не дай бог в ее присутствии брякнуть какую-нибудь явную глупость или рассказать неприличный анекдот. Это будет полный облом. Из анекдотов – только абстрактные. Типа летят два напильника, плывут три сковородки… Если с репертуаром проблемы, можешь одни и те же шутки рассказывать ей хоть каждый день, она их тотчас забывает… Так, что еще… Ага. Пьет только сухие вина, мороженое не ест, кофе не употребляет, зато гоняет чаи. Для начала достаточно, а возникнут вопросы – обращайся.
Здесь я заметил, что моя девушка уже начинает нервничать, бросает в мою сторону беспокойные взгляды.
– Хорошо, но ты должен нейтрализовать мою подругу.
– Вот эту самоходную пушку?
– Можешь пригласить ее на танец. А я пойду к твоей. Как ее звать?
– Вера.
Она красовалась с бокалом вина перед какой-то картиной, что висела на стене, и, возможно, пыталась разобраться, что же там нарисовано. Напрасный труд – этого не знал даже автор. Я пригласил ее танцевать. Она загадочно повела бровями, словно мое приглашение ее чрезвычайно удивило, поставила бокал на стол, и мы пошли топтаться в меланхолическом покачивании.