- "Знак четырех"? Конечно! На редкость увлекательная история. А в этом номере напечатано новое произведение Оскара Уайльда - "Портрет Дориана Грея". В нем говорится о человеке, который пожелал навсегда остаться молодым… и преуспел в этом. Вы читали?
- Да. Я уехал из дома прежде, чем пришел подписной экземпляр, но вчера купил в киоске другой. Вам понравилась эта история?
- Вовсе нет. Она показалась мне скандальной, местами страшной и невыносимо грубой. В то же время я не смогла ее отложить, прочла уже два раза!
- Не правда ли, любопытная концепция - идея вечной юности? - Мистер Вагнер засмеялся. - Разве вам не хочется быть богатой, красивой и вечно юной?
- Полагаю, мало кто откажется от немеркнущей юности, - признала я. - Но ближе к концу роман становится сделанным в духе Фауста предостережением о тщете и легкомыслии, опасности попыток вмешаться в фундаментальные законы жизни и смерти. Если поразмыслить над этим как следует, я бы не хотела оставаться вечно юной.
- Неужели? Почему же?
- Потому что мне пришлось бы наблюдать, как стареют и умирают все, кого я люблю.
- А вдруг это было бы не совсем так? Если бы один человек, которого вы любите всем сердцем, с которым могли бы жить вечно, не старился бы вместе с вами?
Я помедлила и ответила:
- Тогда я могла бы согласиться, если бы не требовалось продать душу дьяволу. Но пока мне не встретился волшебник, способный зачаровать нас с Джонатаном без каких-либо неприятных последствий, я готова элегантно стареть, как все смертные.
Внезапно я поймала себя на мысли, что сожалею о том, что упомянула Джонатана. Мое замечание было искренним, но, конечно же, неловко говорить о своем женихе, катаясь на лодке с другим мужчиной.
Мистер Вагнер, однако, как будто вовсе не заметил моей промашки и спросил:
- Кажется, вы говорили, что ваш жених находится в деловой поездке. Есть новости от него?
- Нет. - Я нахмурилась, и все мои тревоги вернулись с поразительной силой. - Я ожидаю известий со дня на день, но уже довольно давно ничего не получала.
- Сочувствую. Куда, вы сказали, он уехал?
- В Трансильванию.
- Знакомые края.
- Правда? И каково там?
- В сельской местности очень красиво. Горы, леса и старинные городки, на вершинах холмов щедро разбросаны древние замки. Но для меня там слишком тихо и уединенно. Скажите… как бишь зовут вашего жениха?
- Джонатан.
- В какую именно часть Трансильвании он направился?
- Ближайший город - Бистрица. Его клиент живет в замке рядом с каким-то горным перевалом… кажется, Борго.
- Перевал Борго? Вот как! Это все объясняет.
- Неужели? Как именно?
- Перевал Борго расположен на самом востоке Трансильвании, посреди Карпатских гор, на границе с Буковиной. Это поистине край света, одна из наиболее диких и неизведанных областей Европы, крайне малонаселенная. Хороших карт почти нет. Даже самый опытный путешественник не сразу разберется в ее извилистых дорогах. - Мистер Вагнер добавил зловещим тоном: - Осмелюсь предположить, что он заблудился и попал в плен к цыганам.
- Цыганам? - в тревоге переспросила я.
- Многие мужчины и женщины неделями томились в добровольному плену у цыганского костра. - Его глаза блеснули. - Подобно царю из сказок "Тысяча и одна ночь", они не могли оторваться и пропустить очередную часть еженощных рассказов.
Я засмеялась в ответ на его мягкое поддразнивание.
- Неплохое объяснение, сэр, будь на его месте вы или я, но у Джонатана очень практичный характер. Он любит книги, но его настоящий конек - архитектура и история.
- Архитектура и история, говорите? Смею заметить, Будапешт просто очарователен, не говоря уже о Вене и Городе света. Джонатан прежде бывал в Париже?
- Ни разу.
- Вот видите! Человек, который любит путешествовать, обожает архитектуру и историю, может потеряться в любом из этих городов на долгие месяцы. Да что говорить! Только на осмотр Лувра необходимо полгода.
Я кивнула. Тем не менее веселость, которую он пробудил, вскоре испарилась, и мы умолкли. В глубине души я знала, что разумного объяснения отсутствию Джонатана нет. Вероятно, мой спутник почувствовал, что мне больше не хочется шутить по этому поводу.
Мы довольно долго скользили в тишине по реке среди идиллически-прекрасной сельской местности. Наконец мы причалили в чудесном местечке под названием Кок-Милл-Крик, где высадились на берег и некоторое время прогуливались по нему. Когда мистер Вагнер спросил, не угодно ли мне поесть, я призналась, что очень голодна. Мы заглянули в небольшую таверну в Глен-Эске, где нас проводили за столик на веранде с видом на реку, и я заказала сэндвич и лимонад. К моему удивлению, мистер Вагнер не попросил ни еды, ни питья.
- Прошу прощения, но я уже пообедал, а вечером у меня назначена встреча, которая подразумевает обильный, просто незабываемый ужин. Не хотелось бы портить аппетит.
Некоторое время мы сидели молча. Я обедала, внимая бормотанию реки, которое чудно сливалось с гудением насекомых и щебетанием птиц. Облака еще не разошлись, но легкий ветерок, несущий ароматы летних цветов, бойко шелестел в листьях деревьев окружающих рощиц.
- Какое красивое место, - произнесла я. - Спасибо, что привели меня сюда.
- Это вам спасибо.
Я взглянула на него и застигла врасплох. Взгляд этого человека был таким искренним, восхищенным и полным интереса! Я внезапно ощутила, что могу поведать ему все, ничуть не сомневаясь, что он никогда не причинит мне вреда.
- В тот вечер в павильоне, мистер Вагнер, вы спросили о моих родителях, - начала я, и он выжидающе кивнул. - Я сирота. Меня оставили на ступенях лондонского приюта, когда мне исполнился всего год, одетую в лохмотья и завернутую в старое одеяло. К нему была приколота грубая записка с моим именем - Вильгельмина Мюррей - и просьбой позаботиться обо мне.
- Я так и думал, судя по тому немногому, что вы рассказали.
- Все детство я провела в приюте. Там я и встретила Джонатана. Он был сыном овдовевшей кухарки и жил с матерью в комнатах на верхнем этаже. Много лет мы считали друг друга братом и сестрой, которых у нас никогда не было. Лучший друг его отца, мистер Питер Хокинс, оплатил образование Джонатана, в двенадцать лет послав его в превосходную школу. Мне самой пришлось бы ограничиться тремя годами обязательного начального обучения, если бы наше заведение не получило щедрое пожертвование. Меня послали в пансион на окраине Лондона. Мы с Джонатаном увлеченно переписывались и виделись всякий раз, когда навещали его мать в одно и то же время. Увы, прошлой осенью она скончалась. На ее похоронах мы с Джонатаном встретились вновь и обнаружили, что наши чувства друг к другу окрепли и изменились.
Я на мгновение унеслась мыслями в тот день, когда Джонатан попросил моей руки. Это случилось через три дня после похорон его матери, когда мы гуляли по лондонскому парку. Он остановился под высоким деревом и произнес: "Вильгельмина, ты нравишься мне больше всех девушек на свете. По-моему, мы созданы друг для друга. Ты чувствуешь то же самое? Выйдешь за меня?" Я с радостью согласилась и поцеловала его. Это был наш первый поцелуй. С тех пор мы стали еще ближе и планировали свое общее будущее. Разумеется, наши отношения были совершенно благопристойны и невинны.
- Замечательная история со счастливым концом, - произнес мистер Вагнер. - Все же вам не хотелось ее рассказывать. Почему?
- К сожалению, это не все. - Я набрала побольше воздуха и продолжила: - В детстве я мечтала о матери и отце. Я воображала, что они король и королева далекой страны, которые спрятали меня, наследницу трона, чтобы защитить от врагов. Конечно, я знала, что это всего лишь сказка, но тогда мне нравилось в нее верить. Позже я сказала себе, что мои родители - простые бедные англичане, которым не хватало средств на мое содержание, но однажды они найдут меня. Разумеется, никто за мной не пришел. Когда мне было восемь лет, я подслушала разговор приютских служанок. Одна из них сказала… - Мои щеки вспыхнули от унижения. - Моя мать была горничной, которая… которая оказалась в тягости и была уволена.
- Это правда?
- По-видимому. Служанка не назвала имени и вряд ли представляла, что стало с моей матерью, но откуда-то знала историю моего рождения. Я сгораю со стыда с тех самых пор, как узнала правду.
- Почему? Потому что мать понесла вас вне брака?
- Да! Расти с сознанием того, что твоя мать столь скандально согрешила… Это преследует меня всю жизнь.
- Несомненно, это незавидная участь - расти без родителей. Еще более печально испытывать стыд в связи с обстоятельствами своего рождения. Но по правде говоря, мисс Мюррей, это не слишком ужасная история. Все мы испытали те или иные несчастья, и ваши явно не оставили на вас следа. Взгляните на себя. Вы красивая молодая женщина, хорошо образованная, собираетесь замуж.
- Прошу вас, не считайте меня неблагодарной. Я каждый день приношу хвалу Господу за все, что имею.
- Я только хочу, чтобы вы перестали терзаться из-за того, что не способны изменить. Мне кажется, вам выпала лучшая доля, чем многим. Если быть честным, то я вам завидую.
- Завидуете мне? Но почему? Я бедная сирота без гроша за душой. В то время как вы, сэр… вы богаты, путешествуете по миру, у вас есть все, чего только можно пожелать.
При этих словах его лицо омрачилось.
- Нет, мисс Мюррей, это у вас есть все, чего только можно пожелать, единственный неподдельный источник счастья на свете.
- Что же это? - недоуменно спросила я.