– Откуда ты знаешь? – Он со страхом представил, что она встречалась с этим головорезом с глазу на глаз.
– От мальчишек, – решительно ответила она. – Они утверждают, что пока Херди занимается в трущобах своими обычными делами.
Маркус кивнул, отчасти воспрянув духом.
– И тем не менее Балласт будет следить за твоими помощниками, включая Безымянного и Луизу.
– И за тобой тоже.
Он улыбнулся, уловив нотки тревоги в ее голосе.
– Спасибо за заботу. – Маркус протянул руку к Фантине и коснулся выбившейся пряди. Лотти сотворила чудеса с копной коротких волос Фантины, и теперь они выглядели чертовски соблазнительно. – А сейчас возвращайся в свою комнату. Леди не должны разгуливать по ночам.
Он скрестил руки на груди, наблюдая, как на ее лице отражается борьба мятежного характера и покорности. В конце концов победил разум.
– Хорошо, – негромко произнесла Фантина. Она с удивительным проворством взобралась по веревке и в мгновение ока исчезла в комнате.
Он не стал совершать ошибку и сразу уходить. А подождал в темноте еще минут десять. Поэтому увидел, как в недрах комнаты исчезла ее веревка, услышал, как скрипнула кровать, когда она на нее укладывалась. Он не был уверен, что расслышал этот звук, но воображение нарисовало еще и картинку лежащей в постели Фантины.
Наконец он решительно сосредоточился на выполнении задания, жалея, что не может так же легко отделаться от своих мыслей.
Он не сразу сообразил, на что согласился. Святые Небеса, неужели он, будущий граф, посреди ночи собрался отнести в трущобы полную сумку разбитых яиц и липкой еды, предназначенной для ватаги уличных мальчишек? Невероятно! Но он взвалил сумку и мешок с проклятым куском баранины и потащился к экипажу, осознавая, что действительно изменился.
И Маркус не мог однозначно сказать, нравится ему это или нет.
– Отвези меня к трактиру, расположенному в доме, где живет Фантина, Джейкоб, – уныло приказал он и небрежно бросил сумку и баранину на пол своей кареты.
– Милорд…
– Буду разыгрывать из себя Леди Щедрость и кормить посреди ночи ватагу голодных ребятишек.
– Разумеется, милорд, – спокойно ответил кучер, как будто пэры только и занимаются подобными вещами.
Маркус забрался в экипаж, достал пистолеты, проверил, заряжены ли они. Возможно, со стороны Безымянного и его компании бояться нечего, но оставался еще Балласт. Пока Вобла ни строчки отцу не написал, поэтому Балласт до сих пор жаждет отомстить и Маркусу, и Фантине. Больше Маркус не намеревался навещать заднюю комнату портового паба.
Он как раз закончил проверять пистолеты, когда почувствовал, что экипаж немного осел. Он бы не заметил этого, если бы не думал о Фантине и уличных бродягах, о том, чему она научилась в детстве. Но он думал именно об этом, и в памяти возникли образы детей, катающихся на запятках экипажей.
Фантина не стала бы… Конечно, стала.
Несмотря на то что карета продолжала ехать, Маркус распахнул дверцу и заорал, глядя назад:
– Фантина!
Никто ему не ответил, раздавался только голос Джейкоба, ласково управляющего лошадьми.
– Фантина, забирайся сюда, или я силком втащу тебя за волосы!
На этот раз в ответ на его слова из-за угла кареты показалось ангельское личико, которое могло очаровать любого.
– Ты меня зовешь, дорогуша? – поинтересовалась Фантина со своим уличным акцентом.
– Фантина! – воскликнул он, скорее возмущенно, чем сердито. – Я пытаюсь спасти тебе жизнь.
– Не мою надо спасать.
Маркус вздохнул.
– Почему у меня такое чувство, что мы постоянно спорим об одном и том же, но все тщетно?
Фантина пожала плечами.
– Не могу знать. Может быть, потому, что ты немного туповат?
Он даже не стал отвечать ей и просто окликнул кучера:
– Джейкоб, разворачивай. Я должен отвезти негодяйку домой.
– Не утруждайся, Джейкоб! – крикнула Фантина, весело соскакивая с запяток. – Я и без вашей помощи отнесу это Безымянному.
Маркус тоже выпрыгнул из кареты и мгновенно схватил ее за руку.
– Тебе нельзя бродить одной по ночным лондонским улицам. – Но, уже произнося эти слова, он осознавал, насколько смешно они звучат. Конечно, она могла бродить по этим улицам – ведь столько лет бродила. Положа руку на сердце, он вынужден был признать: если Фантина решила рисковать жизнью, удержать ее от этого было возможно, только если заковать в цепи. Да и цепи вряд ли бы удержали.
– Хорошо. – Он махнул в сторону кареты. – Садись. Лучше держать тебя на виду.
– Спасибочки, – поблагодарила она со счастливой улыбкой. – Защитить тебя намного легче, если мы вместе.
Он открыл было рот, чтобы сказать что-то язвительное, но промолчал. Она намеренно провоцирует его.
– Просто садись, – пробормотал он, – пока я тебя не задушил.
– Благодарю, сэр, – любезно ответила она светским тоном. – Так приятно путешествовать с таким милым и воспитанным джентльменом.
Он бы задушил ее, если бы не приглушенный смешок Джейкоба. Этот смех не положил конец кровожадным мыслям, роившимся у Маркуса в голове, но напомнил ему, что его собственный кучер станет свидетелем каждого мерзкого поступка, который он совершит.
Тем не менее Маркус сдержался и задумался о мести. Он прекрасно знал, как поступит…
Глава 13
Фантина легко вскочила в экипаж, сказала Джейкобу, куда следует ехать, потом устроилась на подушках и испытала головокружительное чувство свободы. Она понимала, что ехать в трущобы опасно, но ей так необходим был этот последний вечер. Лотти уже предупредила ее, что все изменится в ту секунду, когда завтра вечером она выйдет в свет. Ее закружит в круговороте светской жизни, и кто знает, когда у нее выдастся следующий свободный вечер?
И факт, что их расследование не продвинулось ни на йоту, ее тревожил. Но не настолько сильно, как она ожидала. Фантина ничего не могла предпринять, пока Херди не встретится с Фиксой или пока она сама не окажется в светском обществе. И Маркус – через Лотти – будет держать ее в курсе о предпринятых лично им мерах по охране жизни Уилберфорса. Все шло по плану, но тем не менее она часто тосковала по привычному миру трущоб.
Поэтому, если бы у нее не было необходимости доставлять еду мальчишкам, она бы все равно сбежала. Ей просто повезло, что Маркус неожиданно оказался ее спутником.
Она взглянула в противоположный угол кареты. Он сердито посмотрел в ответ. Он что-то замышлял. Вне всякого сомнения, прикидывал, как отомстить. На миг Фантина задумалась, а не зашла ли она слишком далеко? Только мужчина может так обижаться.
Но она отмахнулась от этой мысли. Он обещал брать только то, что она готова ему предложить, не более. А это означало, что он должен принимать ее такой, какая она есть. Кроме того, осознает он это или нет, она должна была поехать с ним. Ей понадобится вся сила убеждения, чтобы мальчишки поверили Маркусу.
Боже, как она по нему соскучилась! Ей все еще хотелось броситься ему в объятия, хотя Фантина понимала, к чему это все может привести: она лишится последней имеющейся у нее толики независимости. Но когда он появился из темноты и страстно ее поцеловал, ей показалось, что мечты осуществились.
Что бы она ни делала в эти дни, мысли о нем не покидали ее. Всякий раз, правильно держа в руках вилку, она гадала, оценит ли Маркус ее изысканные манеры за столом. Разучивая какие-нибудь замысловатые танцевальные па, она представляла, что танцует с Маркусом. Святые Небеса, она даже спать ложилась с улыбкой на лице, потому что знала: ей приснится Маркус.
Понимая, что подобные чувства к добру не приведут, Фантина не могла ничего с собой поделать. Наконец она снова с ним, она снова чувствует себя счастливой. И плевать на его сердитые взгляды, на то, что еще нескоро он остынет настолько, что поцелует ее. Сейчас ничего не имело значения, потому что она возвращалась в трущобы. Наконец-то не придется следить за тем, как ты ходишь, говоришь, двигаешься.
А еще рядом был Маркус.
– Расскажи о своей матери.
Фантина недоуменно уставилась на Маркуса.
– Что?
– Я попросил тебя рассказать о матери. Ты похожа на нее? Она была танцовщицей? Умела петь?
Фантина нахмурилась, ощущение счастья померкло.
– А что?
Он пожал плечами.
– Просто так. Ты познакомилась с моей семьей. Я решил, что было бы неплохо узнать о твоей.
– С Пеноурти ты знаком.
– А теперь хочу узнать о твоей матери.
Фантина заерзала на сиденье, отвернулась к окну.
– Подъезжаем. Помоги мне найти Безымянного.
– Почему ты начинаешь нервничать, когда разговор заходит о твоей матери?
Она посмотрела на Маркуса, не желая выказывать своего удивления.
– Я не нервничаю.
– Тогда расскажи мне о ней.
Фантина собралась с духом.
– Да, я немного на нее похожа. Она чуть-чуть пела, чуть-чуть танцевала, но лучше всего у нее получалось играть на сцене.
– Тебе нравилось жить с матерью?
– Она – моя мать, – отрезала Фантина. – Я вынуждена была жить с ней.
– Да, но какая это была жизнь… веселая, ужасная, скучная?
– А какое это имеет значение? – резко произнесла она и отвернулась. Прижалась к стеклу, разглядывая мелькающие тени.
Ей казалось, что она избежала допроса Маркуса, но ошиблась. Он стремился во что бы то ни стало понять ее, поэтому задавал вопросы. Чертовы вопросы, мучительные, затрагивающие воспоминания, о которых она хотела забыть.
– Почему тебя так расстраивают вопросы о матери? – продолжал он.
– Ничего меня не расстраивает, – поспешно выпалила она.
– Я тебе не верю.