- Я вас слышала, Павлов. Мои подруги совершенно справедливо вам не доверяют. Они вас не знают. Не знают, тот ли вы человек, каким хотите казаться. Может, это игра? Я и сама-то вас не знаю, как я могу вас рекомендовать, поручиться за вас?
Странно, - она пожала плечиками - что я согласилась на эту приватную встречу.
Павлов наклонился к ней, опершись обеими руками в подлокотники кресла. Строго взглянул.
- Своими словами вы отбросили меня на пару суток назад, к нашему первому телефонному разговору. Зачем?
- Но ведь это правда, не так ли? - Тина откинулась на спинку кресла, отведя глаза от внимательных глаз Виктора.
- Не далее как полчаса назад вы относились ко мне с большим доверием, даже интересовались весьма интимными моментами моей жизни, - напомнил он. - И я вам отвечал, со всей искренностью.
Виктор убрал руки и подошел к двери, Тина едва успела нацепить очки. Принесли поднос с шампанским в мельхиоровом ведерке с колотым льдом и хрустальную креманку с клубникой и шапкой взбитых сливок. Официант открыл шампанское, Павлов передал высокий бокал Тине, и, поблагодарив официанта сотнею, закрыл за ним дверь. Он снял пиджак и повесил его на спинку стула. Белая рубашка подчеркнула торжество момента.
- Я хочу выпить этот бокал за наше знакомство, - сказал Павлов, коснувшись бокала Тины краем своего, - и не говорите потом, что вы меня не знаете.
Тина улыбнулась и пригубила шампанское. Павлов оперся бедром о край стола, на который поставил наполовину опорожненный бокал.
- Тина, могу я попросить вас снять парик?
- Вы говорили, что мне идет, врали? - уличила его она.
- Нет, но я хочу видеть вас настоящей, тем более что не от кого больше прятаться.
Тина встала с кресла и направилась в ванную комнату. Павлов поздравил себя за то, что правильно решил, что Тина поступает как все женщины. Когда Тина вернулась из ванной, Павлов подливал шампанского в ее бокал.
- Теперь довольны? - спросила она, тут же сделав приличный глоток.
- Очень доволен, - подтвердил он. - Вы необыкновенно красивая женщина, Тина.
- Я вам нравлюсь? - она привычно забросила ногу на ногу.
- Да. Но… - Виктор сделал положенную паузу.
- Опять но. Что теперь вам мешает? Ваше вероисповедание?
- Нет. Я просто опасаюсь, - закинул приманку Павлов.
Тина засмеялась, откинулась на спинку кресла и с явным удовольствием наблюдала за ним. Павлов сделал вид, что смущен.
- Опасаетесь?
- Боюсь, - он оторвался от стола и стоял сейчас напротив ее кресла. - Боюсь, что вы помутите мой рассудок, измучите мое тело, исковеркаете мою жизнь или как говорят в ваших сериалах, разобьете мое сердце.
- Ах, Павлов, вы лирик… Но мне приятно, что вы опасаетесь.
- Вам приятно… - продолжал профессионально увлекать ее флиртом Виктор. - А мне страшно, что из-за моей боязни я не позволю себе дотронуться до вас, не позволю себе думать о вас, и любить вас всем сердцем.
- Павлов, вы псих, - она посмотрела на него, гадая, правду он говорит или играет с ней.
- Кто я и кто вы? - обреченно вздохнул "влюбленный" мужчина.
- Да, да, вы упоминали о том, что считаете, что мы не пара, - ухватилась она за поданную им нить разговора.
- Конечно не пара, - горько воскликнул он, боясь, однако, переиграть - Вы красивая, возлюбленная поклонниками, опекаемая влиятельным мужчиной!
- Бернс старик, к тому же женат, с поклонниками я общаюсь посредством интернетовского сайта и поэтому, Павлов, - Тина развела руки, - вы не угадали, я банально одинокая женщина.
- Вы, Тина, дразните меня. Я ни за что не поверю, в то, что вы сейчас сказали.
- Вот и правильно, не верьте, - она хлопнула ладошкой по своей гладкой загорелой коленке. - Разве можно верить женщине?
- Можно, - уверенно ответил Виктор. - Я считаю, что женщины намного честнее мужчин. В своих высказываниях, в своих поступках. Если женщина разлюбила, она прямо скажет об этом. Мужчина же, наоборот, будет обманывать постылую жену, боясь покинуть насиженное гнездышко. Сотни женщин могут подтвердить мои слова, я знаю немало любовниц, которые так и не дождались, когда их возлюбленный оставит семью и разведется с женой.
- А вы, Павлов, врете своей жене? - из-под опущенных ресниц спросила Тина, вертя в руке полупустой бокал.
- Нет.
- Врете, врете, - она подняла взгляд и в упор посмотрела на него.
- Жены нет. Поэтому не вру, - и для достоверности добавил. - Была бы, поручиться не смог, что ни разу не соврал бы.
- Правильно, иногда лучше сказать ложь, - подхватила Тина. - Песня есть такая, девушка просит любимого прямо сказать ей, когда он разлюбит ее, но он обещал ей дарить розы: белые к свиданию, красные, как признание в любви, а если он подарит бордовые, то это будет означать, что он уходит от нее.
- И? - заинтересовался Павлов.
- Спустя годы он подарил ей огромный букет бордовых роз, все подруги ей позавидовали…
- А она?
- Она сказала, что лучше бы он соврал ей.
- Женская логика, - Виктор снова наполнил бокалы, и задал вопрос, вертевшийся на языке:
- А вы были замужем?
- Нет, - просто ответила она.
- Что так? - ляпнул Павлов и прикусил себе язык, но что вылетело, то вылетело.
- Видите ли, Павлов, - не обиделась Тина, - на актрисе этого жанра не слишком много желающих жениться. Да и Бернс… В моем контракте есть особый пункт.
- Я думаю, у вас еще не случилось любви, - он хотел подбодрить ее, но получалось немного фальшиво.
- Шесть лет своей сознательной жизни я посвятила работе и Бернсу. Я много где побывала, но никогда не была свободна. Можно сказать, что это тоже своеобразное замужество.
Ветерок из приоткрытой лоджии колыхнул тяжелые шторы. Тина передернула плечами.
- Холодно? - спросил Виктор. - Закрыть балкон?
- Спасибо, нет, - одернула прозрачные рукавчики Тина.
- Тина, может в ваших глазах я наглый незнакомец, но давайте перейдем на "ты", - попросил Виктор.
- Брудершафт? - усмехнулась Тина.
- Нет, без всякого… - поспешил заверить он. - Просто скажем друг другу "ты".
- Ты, Павлов, псих, - звонко засмеялась она, - ну кто отказывается от брудершафта?
- Ну, если ты не против…
- Против, - все еще улыбалась Тина.
- Значит, обойдусь, - легко согласился он.
Она встала из кресла, подхватила из креманки крупную ягоду и, мазнув ею по завитку взбитых сливок, поднесла к губам. Но вдруг передумала, и усмехнулась, увидев, как дернулся его кадык. Бросила ягоду, слизнув с пальца сливочную каплю.
Павлов даже прикрыл веки, что бы не видеть…
- И часто приходится обходиться? - невинно спросила она.
- Тина я скоро уезжаю… - вдруг прохрипел он в надежде на ее понимание. Что ей стоит? Она проделывает это каждый день! Он ничем не хуже этих самцов, а кое-чему может и научить. Только бы она поняла!
- Счастливой дороги.
Ломается! А он, как идиот, выпрашивает немного ласки у этой сучки! Конечно же, она набивает себе цену! Вздумала поиграться с ним, дешевка! Шкура, под которую каждый может просунуть…
Тина почувствовала перемену в Павлове и отпрянула к окну. Он двинулся вслед за ней, глаза налились кровью, кулаки сжаты.
- Павлов, ты что? - осторожно спросила она.
Он остановился. Потряс головой, зажмурив глаза. Они молчали. Тина не пыталась протиснуться к выходу и стояла, ожидая, когда пройдет затмение. Три долгих минуты ждала она, затаив дыхание, боясь вновь разбудить в нем зверя. Павлов стоял, опустив плечи и обхватив руками голову. Наконец она решилась:
- Павлов, да что с тобой?
Он поднял на нее глаза. Они были мутными и словно невидящими.
- Тебе плохо? - спросила она, прикоснувшись прохладными пальцами к его щеке, с уже пробившейся щетиной. Он вздрогнул от ее прикосновения, и она отдернула руку.
Виктор поймал ее и прижал к своему пылающему лбу.
- Боже, ты весь горишь! - воскликнула Тина. - Давай я помогу тебе добраться до постели.
Она забросила его руку на свое загорелое плечо и шагнула к широкой кровати.
Павлов тяжело опустился на гостиничный матрас, откинулся на подушки. Тина сбегала в ванную, намочила холодной водой край махрового полотенца и присела рядом, приложив полотенце ко лбу Виктора.
- Павлов, не пугай меня, - попросила она, ослабляя галстук и расстегивая верхние пуговицы его рубашки.
- Пройдет… - промычал Виктор.
- Может, врача позвать? - неуверенно спросила Тина.
- Не надо, - отказался Виктор и сбивчиво объяснил, - такое бывает… иногда…последствия контузии.
- И как долго? - задала вопрос Тина, ладонью потрогав лоб Виктора. Не удовлетворившись исследованием, приподняла его голову и прикоснулась губами, при этом его подбородок уперся в Тинкину грудь. - Как долго длится приступ?
- По-разному, - обреченно вздохнул пациент. - Может, через десять минут полегчает.
- Ты воевал? - снова спросила Тина, теперь пытаясь сосчитать удары его пульса.
- Первая чеченская.
- Ух, ты! - заинтересовалась она. - И ранения есть?
- Есть.
- А звание, какое? - спросила новоявленная медсестра.
- Майор…в отставке, - ответил Павлов.
- Павлов, а ты случаем не прикидываешься? - Тина приложила голову к груди Виктора и стала слушать его сердцебиение.
- Я? - возмутился Павлов.
- Ладно, ладно, - утихомирила его Тина, - сердце у тебя и впрямь здорово бьется.
"Еще бы", подумал Павлов, эти игры в медсестру и пациента так возбудили его, что он едва сдерживался, что бы не подмять под себя рыжеволосую Флоренс Найтингейл.