- Соблаговолите одеть вашу хозяйку, моя милая! - небрежно уронил Ришелье с высоты своего положения. - Я должен-с просить мадемуазель де Вильнев-Карамей проявить великодушие-с и сопроводить меня-с в Компьень, где Некто, как простой смертный, горит желанием-с ее видеть-с.
Батистина присела в реверансе.
- Я очень сожалею, ваша светлость, что вы проделали такой длинный путь напрасно.
Герцог вздрогнул от неожиданности:
- Простите, мадемуазель… Что вы хотите этим сказать?
Батистина улыбнулась и чуть жеманно пустилась в объяснения:
- Я так хотела бы поехать с вами, меня бы эта поездка очень развлекла, но я сегодня занята с полудня, ибо мой жених приедет с визитом.
Луи-Арман де Виньеро дю Плесси, герцог Ришелье и племянник кардинала Ришелье, с удрученным видом высоко поднял брови:
- Мне кажется, мадемуазель, вы меня не так поняли. Это не приглашение на прогулку, а приказ его величества, - сказал он, за руку подводя Батистину к окну. - Взгляните, мадемуазель, эта карета прислана за вами, а десять рейтар будут сопровождать и охранять вас. Его величество нисколько не сомневается в том, что вы будете рады оказаться перед его персоной, а также он ни на единый миг не усомнился в том, что вы - его верная подданная.
- Но это вы ничего не понимаете, сударь. Я умираю от страстного желания увидеть короля, ибо я действительно сошла бы с ума от радости, если бы встретилась с ним, но сегодня я и вправду занята. Быть может, я смогу выкроить время завтра, хотя и это непросто. Ведь послезавтра - моя свадьба. Нет, уверяю вас, лучше все же отложить до следующей недели! - с самым серьезным видом заявила Батистина, посылая в то же время привет корнету Эрнодану де Гастаньяку, который, видимо, командовал почетным эскортом и терпеливо ожидал около кареты вместе со своими людьми. Тот, кого юноша назвал Лафортюном, зевал так, что едва не свернул себе челюсть. Казалось, он так и не согрелся с минувшего вечера.
Выслушав ответ Батистины, герцог де Ришелье прищурился и оперся о камин.
- Тысяча чертей, мадемуазель де Вильнев, ни один из представителей рода Ришелье никогда-с не слышал-с ничего-с забавнее! Да и я тоже, хотя вот уже сорок лет нахожусь при дворе!
- Не вижу в этом ничего смешного! - столь же высокомерно заявила Батистина, пытаясь подражать тону герцога.
Ришелье вытащил часы из кармана жилета и сухо уронил:
- Ни одна добрая фея не позаботилась положить в мою колыбель в качестве подарка пылкое воображение, и я не могу представить себе, мадемуазель, как осмелюсь появиться перед его величеством и объявить августейшей персоне, что вы, может быть, будете свободны на следующей неделе. Но и не отличаюсь великим терпением… Сейчас половина девятого, мадемуазель, и, если вы не будете готовы к десяти, я прикажу этим людям завернуть вас в первую попавшуюся шаль и увезти вот так - в одной рубашке и с колье на шее.
Батистина внимательно посмотрела на Ришелье. По всему было видно, что тот и не думал шутить. Он явно с удовольствием выполнит свою угрозу.
- Пощадите! Смилуйтесь! Святой Иосиф! Пресвятая Дева Мария! Он хочет ее похитить! - завопила Элиза.
- Успокойтесь, моя милая, ваша молодая хозяйка очень скоро вернется назад, ей не грозит никакая опасность, к тому же она получит нечто весьма приятное.
- О, горе мне! Что я скажу господину Жеодару, - продолжала причитать старая няня.
- Послушай, Элиза, ты ему скажешь, что… хм… я решила поехать в Компьень, чтобы сделать кое-какие покупки… Ну же, идем, моя дорогая нянюшка, зашнуруешь мне корсет, и не делай такое лицо… Я постараюсь вернуться поскорее, - промолвила Батистина, обретя полнейшее спокойствие и направляясь к двери, чтобы пойти к себе одеться.
- Позвольте, мадемуазель де Вильнев, поздравить вас со столь верным решением, - небрежно бросил ей вдогонку герцог, опускаясь в кресло.
- Позвольте и мне сделать то же самое, ваша светлость, - лукаво улыбнулась Батистина, оборачиваясь и на секунду задерживаясь в дверях.
- А могу ли я узнать причину столь стремительной перемены, мадемуазель? - спросил герцог, скрещивая ноги.
- В чем причина… в чем причина… А в том, что вы вдруг перестали вставлять ваше несносное "с", ваша светлость! - заявила Батистина, исчезая за дверью. За ней семенила Элиза.
- Вот так штучка! Хитрая маленькая бестия! Кто бы мог подумать?! - брюзжал задетый за живое Ришелье.
Запряженная четверкой лошадей карета поднимала тучи пыли, кони неслись галопом. Батистина с восторгом наблюдала, как за окном мелькали поля, леса и деревни, да с такой скоростью, что ей это казалось почти сверхъестественным. Через каждые два часа карета и эскорт останавливались у королевской почтовой станции.
- Эй! Поторопитесь! Служба короля! - гордо кричал Эрнодан де Гастаньяк.
Батистина надеялась, что ей удастся выйти и немного размять ноги. Но об этом не могло быть и речи! Прекрасно вымуштрованные конюхи выбегали навстречу и за несколько минут меняли почти загнанных лошадей на свежих, приплясывавших на месте от нетерпения.
На одной из станций Батистина кокетливо потянула за шнурок, опустила оконце и шаловливо пропела:
- Добрый день, господин де Гастаньяк!
- Мое почтение, мадемуазель! - ответил рейтар, снимая треуголку.
- Должно быть, вы мало спали сегодня ночью, а то и вовсе не спали, господин корнет, - лукаво улыбнулась девушка.
- Вы правы, мадемуазель, но это неважно: я имею счастье видеть вас, сударыня! И день мне сегодня показался летним, а все потому, что ваша красота сияет ярче солнца!
- Пожалуй, только ему одному сегодня жарко! А по мне, так такая же холодрыга, как и вчера! - проворчал Лафортюн, не имевший столь веских оснований, чтобы пребывать на седьмом небе, как его командир.
- Довольно, корнет! Займитесь выполнением своих обязанностей! - зло оборвал юношу герцог де Ришелье, со стуком захлопывая оконце.
- О, пожалуйста, не браните господина де Гастаньяка, ваша светлость, он - мой друг! - запротестовала Батистина.
Луи-Арман де Виньеро дю Плесси, герцог де Ришелье, даже не соблаговолил ответить девушке. Батистина искоса взглянула на надутое спесью лицо и едва удержалась от смеха. Казалось, герцога неумолимо клонило ко сну. Он зевал, постоянно поправлял сползающий парик, клевал носом. В конце концов он достал лакированный, инкрустированный перламутром ларец и вытащил оттуда графинчик и два серебряных золоченых стаканчика.
- Клянусь костями моих благородных предков, я очень устал! Не хотите ли глоточек ратафии, мадемуазель?
Батистина не осмелилась признаться, что никогда не пила ничего подобного, а спросить, что это такое, постеснялась. Она решила согласиться и таким образом завоевать расположение герцога, у которого, похоже, был несносный характер.
- Охотно, ваша светлость! - воскликнула она, смачивая губку кончиком языка, как маленькая кошечка, желающая полакомиться чем-нибудь вкусненьким.
- Хм… хм… эта ратафия действительно лучшая из тех, что мне доводилось пить! - самоуверенно заявила она, отмечая про себя, что "это" было слишком приторно, пряно и противно.
Герцог внезапно посмотрел на нее с восхищением:
- Не правда ли, мадемуазель, эта ратафия способна воскресить и мертвого? Один из моих кузенов присылает мне ее из колоний, когда эти наглые проклятые английские разбойники соизволяют пропустить наши корабли.
- Ах вот как? - изобразила глубочайший интерес Батистина, в глубине души насмехаясь и над напитком, и над англичанами.
- Клянусь честью! О, прошу вас, мадемуазель де Вильнев, давайте станем друзьями! Подумайте, ведь я прибыл за вами в такую рань, не спал ночь. Мы можем очень помочь друг другу, дитя мое, вы понимаете? - сказал герцог, тихонько поглаживая плечико, покрытое тонкой бархатной накидкой. Девушка вздрогнула и инстинктивно отстранилась, подавшись поближе к дверце и не ответив на прямое предложение герцога.
- Ведь это уже Компьень, сударь? Я вижу солдат на маневрах!
- Так и есть, мадемуазель, - промолвил герцог, опуская руку, и сжимая девичье колено.
Возмущенная Батистина часто замахала веером.
- Какая тесная и неудобная карета! Похоже, вам не хватает места, ваша светлость! - бросила девушка со всей смелостью неопытной семнадцатилетней простушки.
"Забавно и странно, - подумала она про себя, удивляясь своей реакции, - мне было бы приятно, если бы это сделали Жеодар или Эрнодан. Так почему же мне не нравится, что этот…"
Никто и никогда еще не осмеливался так вести себя с герцогом. Он побледнел от бешенства и поспешно отодвинулся в угол, посматривая на Батистину со смешанным чувством тревоги, любопытства и восхищения.
"Надо, пожалуй, остерегаться этой маленькой бестии! Если наш "жеребец" действительно влюбится в нее, он станет игрушкой в ее руках. Королевская любовница должна быть моей креатурой. Почему эта маленькая нахалка меня даже не поблагодарила? Она должна была пасть передо мной на колени… или упасть в мои объятия… А почему бы нет? Было бы только справедливо - должен же я попробовать "овес", который жрет наш "жеребец"!" - прикидывал в уме герцог.
- Ведь это личный полк его величества? - поинтересовалась Батистина, с увлечением рассматривая войска и даже не подозревая о том, какие мысли бродят в голове герцога.
- Да, на королевском полигоне полк под предлогом обучения военным действиям его высочества дофина развлекает весь двор, - сказал герцог, задергивая с помощью тонкого шнура занавески на окнах.
- Но я хотела бы посмотреть, ваша светлость, - запротестовала обозленная Батистина.