- Да, разумеется. Я бы даже сказал, он был взволнован. Он продержал нас при себе вчера целый день. Мы говорили, говорили, говорили, даже заполночь… Мы рассказывали о России, о Китае, о наших приключениях. Мы не заметили, как рассвело. Все это время мы провели с королем в его личных покоях, в небольшом кабинете. Когда мы вышли из дворца, нас уже ожидал Федор. Он сообщил, что ты выходишь замуж… И мы поспешили к тебе…
- Лучше бы он держал язык за зубами, этот проклятый казак! - воскликнула Батистина, топнув ножкой. - И я бы уже была замужем… И радовалась вашему возвращению, твоему и Флориса… радовалась бы вместе с мужем… А вместо этого я сижу здесь взаперти и горько плачу! А король ничего вам не сказал о моей свадьбе?
- Клянусь честью, нет!
- Хм… странно! Ведь он знал об этом… И он пожаловал титул графа моему жениху! - гордо заявила Батистина.
Адриан даже бровью не повел. Он хотел бы пролить свет на многие тайны, но предпочел сменить тему, чтобы не раздражать Батистину.
- Ты ведь помнишь, сестренка, мы уехали пять лет тому назад с французским посольством в Петербург. Король дал нам секретное задание.
- Секретное задание? Какое же? Он ничего мне об этом не говорил! - сказала Батистина, поблескивая глазами от любопытства и возбуждения.
- Но… значит… ты видела короля? - спросил все более и более заинтригованный Адриан.
- Ну конечно! И он был очень любезен!
Адриан внимательно посмотрел на сестру и продолжал:
- Его величество приказал нам устроить государственный переворот, чтобы посадить на трон несчастную дочь Петра Великого, царевну Елизавету. Ведь она была прямой наследницей отца, и российский престол принадлежал ей по праву! Мы преуспели в этом труднейшем деле, Батистина, и только благодаря безрассудной отваге Флориса. Коронованная на царство Елизавета в знак признательности пожаловала мне титул герцога Дубинского, а Флорису - герцога Петербургского.
- О, все, что ты мне рассказываешь, невероятно! Так значит, ты теперь герцог и Флорис - тоже… Но до него мне и дела нет! - поторопилась добавить Батистина.
- Король был в курсе всех событий, - добавил Адриан, пристально глядя на сестру. - Но Россия, которая, казалось, должна была принести нам удачу и счастье, вдруг открылась с совершенно неожиданной стороны и стала источником многих бедствий… Именно в Дубино, бывшем имении моей матери, графини Максимильены, Флорис узнал тайну своего рождения, своего и твоего… Я сейчас и тебе поведаю эту тайну - ты уже достигла возраста, когда можно узнать все…
Батистина ловила каждое слово брата; она не отрывала взгляда от его губ.
- Флорис вовсе не сын моего отца, графа Амедея де Вильнев… Он сын царя Петра Великого… Моя мать, графиня Максимильена, рассталась со своим мужем и моим отцом, графом де Вильнев, сразу после моего рождения. Она случайно встретила царя во Франции, и между ними вспыхнула огромная всепобеждающая любовь. Царь Петр увез ее и меня в Россию, где и родился Флорис…
- Да, да, я знала об этом, то есть о том, что Флорис родился в России, а я - уже во Франции, после того как наша мать вернулась домой, а наш отец, граф де Вильнев, умер на борту корабля… Так значит, Флорис… О, Боже! Он - бастард!
- Да, Батистина, ты произнесла это слово. Флорис - незаконнорожденный сын царя Петра Великого. Он ужасно страдал, когда узнал, что является сводным братом царицы Елизаветы!
- О Боже! Так и есть!
- Мы уже собирались возвращаться во Францию, когда по неизвестным причинам были арестованы.
- Арестованы! Как? - воскликнула Батистина, хватаясь за щеки.
- Да, да, арестованы… Вместе с Федором, Ли Каном, Грегуаром… Нас отправили на каторгу, в Сибирь… нам удалось бежать… Я потом расскажу тебе подробности, но мы пересекли Монголию и оказались в Китае…
- Я все время спрашиваю себя, какой он, Китай?! - воскликнула Батистина.
- Ну, там полно китайцев, моя крошка Батистина… И еще там на каждом шагу встречаются пагоды, китайские фонарики, китайские мандарины, драконы и летающие собаки… Но именно там, в Пекине, я встретил нашего отца!
Батистина вся превратилась в каменную статую. Она очень серьезно смотрела на Адриана, широко открыв свои голубые глаза. Казалось, она не очень хорошо поняла, что сказал молодой человек.
- Нашего отца?! - повторила она машинально.
- Да, Батистина, граф Амедей де Вильнев не умер на борту корабля, возвращаясь из России, как нам сказали, но бежал из Франции, добрался до Китая, где стал генералом у китайского императора. В Китае он известен под именем Голубого Дракона.
- Голубого Дракона! - повторила опять, словно эхо, Батистина со странной улыбкой на лице.
- Да, и он умер у меня на руках там, в Пекине. Но перед смертью он заставил Флориса поклясться, что тот выполнит его предсмертную просьбу, - мрачно закончил Адриан.
В комнате воцарилось молчание. Адриан продолжал:
- Полиция преследовала нашего отца за то, что он состоял в банде знаменитого разбойника Картуша.
- Как? Граф де Вильнев, наш отец, был бандитом? Грабителем? - пришла в ужас Батистина.
- Нет, нет, сестренка! - торопливо промолвил Адриан, лгавший из благородных побуждений. - Он восстал против власти регента Филиппа Орлеанского. Это было очень благородно с его стороны. Он защищал бедных и угнетенных…
- О, Адриан, какое облегчение. Ты меня утешил, - вздохнула Батистина. - А что же наша мать, графиня Максимильена?
"Ай-ай! Боже милосердный! Как же мне сейчас придется приукрасить действительность!" - подумал Адриан.
- Видишь ли… дело в том, что твоей матерью была вовсе не графиня Максимильена… твоя мать умерла при родах… Это была очень знатная дама… придворная дама. Я не знаю ее имени, но отцом был граф де Вильнев, и он отдал тебя на воспитание своей жене, прежде чем покинул Францию навсегда. Несмотря на столь странное и двусмысленное положение, графиня воспитала дочь своего бывшего мужа. Она тебя полюбила как родную дочь.
- И я тоже ее любила как родную мать! Боже мой! Боже мой! Мой отец… Моя мать… - шептала Батистина.
Девушка внезапно вскочила и подбежала к окну, ощущая на себе взволнованный взгляд Адриана. Батистина резко обернулась: ее лицо застыло словно маска; в глазах ничего нельзя было прочесть.
- Итак, я, так же, как и Флорис, незаконнорожденная. Именно это ты и хотел мне сказать, Адриан, - промолвила девушка каким-то бесцветным, лишенным всякого выражения голосом.
- О, дорогая, это не имеет никакого значения, по крайней мере для меня. Ты ведь знаешь, я придерживаюсь новых идей в философии… Ты по-прежнему моя любимая, обожаемая сестра, а больше никто ничего не знает и не узнает никогда!
- Так я - твоя сестра? Ты уверен? - спросила Батистина почти шепотом.
- Ну да, сводная сестра. Но для меня это совершенно безразлично, я считаю тебя родной…
- Но… А Флорис? - спросила Батистина, поднимая на Адриана свои голубые глаза.
Молодой человек слегка вздрогнул. Вот они и добрались до самого трудного…
- Вы с Флорисом были воспитаны вместе, вот и все.
- Ты хочешь сказать, что…
- Да, Флорис тебе не брат! Именно это я и должен был тебе сказать!
Батистина вновь отвернулась к окну. Она смотрела на усыпанные цветами деревья в парке. Где-то посвистывал дрозд.
- Адриан, зачем нужно было говорить мне все это именно сейчас? Почему Флорис расстроил мою свадьбу? - прозвучал тоненький голосок, так не похожий на обычный голос Батистины.
- Потому что твой отец заставил меня поклясться, что я женюсь на тебе. Он лежал тогда на смертном одре, и я не мог отказать умирающему! - мрачно произнес Флорис, тайком проникший в комнату.
Он присутствовал при окончании трагической беседы. Батистина смело взглянула своему врагу прямо в лицо.
- И, хочешь ты того или нет, я сдержу слово! - бросил Флорис, выходя из комнаты.
13
Странная атмосфера воцарилась в замке. Батистина больше не сидела и не дулась у себя в комнате, а спускалась к завтраку, обеду и ужину в столовую, вновь открытую по случаю возвращения Флориса и Адриана. Со всей жестокостью, свойственной девушке семнадцати лет, она делала вид, что не замечает присутствия Флориса за столом, и разговаривала только с Адрианом. Адриан терялся в догадках. Девушка ни разу не заговорила с ним о тайнах, о которых он ей поведал. Адриан спрашивал себя, хорошо ли она его поняла. Батистина улыбалась старшему брату открыто и безмятежно, а к Флорису обращала равнодушное, непроницаемое лицо.
В глубине души Флорис сожалел о том, что позволил себе впасть в ярость и не совладал со своим буйным темпераментом. Несколько ласковых душевных слов, слов раскаяния и сожаления, кое-какие знаки внимания и откровенное объяснение могли бы разрушить стену отчуждения, которую с превеликим удовольствием возводила между собой и Флорисом Батистина.
По натуре прямая, добрая и нежная, Батистина, не имея хороших советчиков, теперь яростно и безжалостно уничтожала всю свою детскую любовь и нежность к Флорису. Она гнала от себя воспоминания о том, что у нее закружилась голова в церкви, когда она, объятая счастливым предчувствием, уже почти узнала того, кого считала своим братом. Она сожалела о счастливых днях, когда ее окружало внимание мужчин, и сердилась на Флориса за то, что он так грубо, почти презрительно сказал ей, что обещал жениться на ней и сдержит слово.
Итак, молодые люди завтракали, обедали и ужинали в полном молчании, если только Адриану не удавалось обменяться с Батистиной несколькими ничего не значащими фразами под пристальными и удрученными взглядами Федора и китайца, в то время как Элиза и Грегуар тихонько переговаривались на кухне.