6
- Вы умеете заправлять салат? - спросил хрипловатый голос.
Батистина поднялась, совершенно обескураженная вопросом.
Бархатистые глаза рассматривали девушку с показной строгостью.
Батистина еле заметно улыбнулась и сделала легкий реверанс.
- Я еще очень молода, ваше величество, и очень огорчена, что мало знаю о жизни… но что касается салата, то у меня есть один секрет…
- Хо-хо! Что это вы там лепечете, мадемуазель де Вильнев? Какой еще секрет? - сказал король, скрещивая руки, как самый суровый экзаменатор.
- Да, сир, чистая правда, - продолжала Батистина, не позволяя себя смутить и сбить с толку. - Я знаю один секрет Элизы.
- Ах вот как! Очень интересно! - хмыкнул Людовик XV, приближаясь к Батистине. - Секрет Элизы… А кто такая эта Элиза, осмелюсь спросить?
- Да, разумеется, сир, вы можете спросить… - Батистина почти не соображала, что говорит. - Это моя старая няня, она меня воспитала.
Несколько минут король пребывал в глубокой задумчивости, затем поднял руку ко лбу и привычным жестом потер его:
- А как вы полагаете, мадемуазель де Вильнев, эта достойная всяческих похвал дама согласится сообщить мне свой рецепт? - спросил он с самым серьезным видом.
Батистина нахмурила брови:
- О нет, ваше величество. Сказать по правде, не думаю. Элиза такая скрытная… Я думаю, даже под пыткой она ни в чем не признается…
- Неоценимое качество! Какая, однако, замечательная женщина!
- Но, сир, я уверена… она с удовольствием тайком приготовила бы свой соус и угостила бы вас, - заверила короля Батистина.
Людовик XV прищелкнул языком.
- О, это было бы весьма любезно с ее стороны! А вы, мадемуазель, заговорили бы под пыткой?
- О, что до меня, сир, то все бы зависело от формы… - Батистина не стала уточнять, от формы чего зависело бы ее молчание, вопроса или пытки. В глазах короля вспыхнули веселые огоньки, а упрямая девчонка невозмутимо продолжала: - Сестры-урсулинки всегда твердили, что я самая невоспитанная!
- Самая невоспитанная? - удивился король.
- Да, да, сир! А еще они говорили, что я обманщица, задира, забияка и склочница…
- Пощадите! Пощадите! Что за несносное создание!
- Да, именно так все и есть, ваше величество. Во мне живут все пороки на свете, но я могу с чистым сердцем открыть вам секрет соуса для салата, хотя этот секрет мне не принадлежит!
Людовик XV расхохотался.
- Благодарю вас, мадемуазель, ваше напускное благочестие, ваш вид рассудительной послушной девочки меня очень обеспокоили… Ведь мы хранили в памяти образ очаровательной маленькой бестии с худенькими ручками и с огромными голубыми глазами теми самыми глазами, что я узнал в лесу… - добавил король, склоняясь к руке Батистины и еле касаясь ее в поцелуе.
Девушка улыбнулась и подняла на собеседника, не внушавшего ей никакой робости, свои чудесные глаза.
Людовик продолжал удерживать тонкую ручку, прижимая ее к сердцу.
- Вы, должно быть, думали, король забыл вас?
- Да, сир, думала.
- Вы очень сердитесь на человека, который не отблагодарил сестру своих самых верных подданных? - прошептал Людовик, опасаясь ранить девушку и не произнося имен Адриана и Флориса, погибших на королевской службе.
- Нет, сир, я не сердилась на вас. Правда, правда! Я редко оставляла дом, но я прекрасно понимала, вы очень заняты. Столько важных государственных дел! Я думаю, это очень сложно - управлять такой огромной страной. Элиза говорит, что лучше быть простым пахарем, чем королем, а выполнение простой работы приносит больше счастья, чем восседание на троне!
Людовик XV пытался угадать, какие мысли скрывались в этой хорошенькой головке. Уж не таилась ли насмешка в этих наивных синих глазах? Он легонько щелкнул по чуть курносому носику Батистины.
- Ох и странная же вы девушка! Да знаете ли вы, ваша драгоценная Элиза - великий философ, а вы сами умеете так отвлечь от тяжких дум, что просто сердце радуется?
- Благодарю вас, ваше величество. Но, уверяю вас, ваше величество, я вовсе не нахожу себя странной, - сказала Батистина немного удивленно. Она не очень хорошо поняла, что хотел сказать король, но только заметила, что теперь он обнимал ее за талию.
- Спокойнее, моя маленькая Мессалина, - неожиданно сказал король и отстранился. Батистина почувствовала и облегчение и разочарование одновременно.
Кто-то яростно царапался в дверцу за книжным шкафом. Людовик открыл дверь и впустил хорошенькую бежевато-розовую левретку. Собачка с лаем запрыгала около Батистины. Тоненькие коготки цеплялись за юбку девушки.
- Ну, ну, Мессалина, веди себя прилично, а то ты очень скоро надоешь нашей милой гостье, да еще, чего доброго, испортишь платье.
- О нет, сир, позвольте ей попрыгать! Она такая хорошенькая, миленькая. Я очень люблю животных, - замурлыкала Батистина, наклоняясь, чтобы погладить собачку по головке.
Король, увидев сию очаровательную картину, заулыбался.
- Мессалина никогда не ошибается в людях. Знаете, ведь она может быть ужасной злюкой, но вы ей очень понравились… и не ей одной…
Личико Батистины порозовело от смущения под пристальным взглядом короля. Он снова расхохотался.
"Ах, Боже мой, каким же он становится молодым, когда смеется!" - подумала Батистина.
- Но вы, наверное, умираете с голоду. Почему вы ни к чему не прикоснулись, дожидаясь приема?
- Сказать по правде, сир, я была очень недовольна, что меня заперли! - сказала Батистина, прекратив забавляться с собачкой.
- О, так вы обиделись!
- Да, немножко…
- И вы были совершенно правы, клянусь честью! Кто посмел запереть дверь на ключ?
- Но… герцог Ришелье, сир.
- Ах так! Конечно! Разумеется, дю Плесси! Как только вы произнесли это имя, стало ясно, что вы не очень-то его жалуете…
- Действительно, сир, не очень… Его манера говорить меня раздражает… Я ничего не могу разобрать, когда он все время вставляет это "с".
Король с удовольствием потер руки. Он просто ликовал.
- Ну ладно, идемте, мы пообедаем вместе. Ваша болтовня меня развлечет, а секрет вашего соуса для салата заменит государственные дела! - сказал король, беря Батистину за руку и направляясь к двери, противоположной той, что скрывалась за книжным шкафом. Он дернул дверь. Она не поддалась.
- Действительно, закрыто! Этот дю Плесси сущий негодяй. Ради ваших прекрасных голубых глаз, Батистина, я отправлю его в Бастилию!
- Благодарю вас, ваше величество! - спокойно промолвила Батистина, встряхивая своими роскошными шелковистыми медовыми кудрями, в то время как король вытаскивал из внутреннего кармана камзола связку ключей.
- Ах, Боже мой, а где же хваленое женское умение прощать обиды? Где женская снисходительность и мягкосердечие? Ни словечка в защиту бедняги герцога! - воскликнул король с лукавой улыбкой, пропуская Батистину в соседнюю комнату, будто простой дворянин.
Мессалина путалась у них под ногами, повизгивая от радости и помахивая хвостиком.
- Вот именно-с, сир, посадите вашего-с ужасного-с Ришелье в темницу с крысами-с, быть может, это научит его-с говорить-с по-человечески! - нисколько не смущаясь, ответила Батистина. Она обернулась к августейшей персоне. Король закрыл дверь.
- Ах вы, юная кровожадная волчица! Так, значит, в вас нет ни капли жалости! - в свой черед засмеялся король.
Ловким движением руки он расстегнул застежку накидки Батистины прежде, чем девушка успела пошевелиться. Его опытные пальцы соблазнителя, прекрасно разбирающегося во всех особенностях женской одежды, действовали быстро и почти незаметно. Батистина чуть вздрогнула и слегка покраснела. Король сделал вид, что ничего не заметил. Он потянул на себя шелковистую ткань с плеч Батистины и бросил накидку на спинку кровати.
"Он и меня туда сейчас уложит! Что делать?" - думала Батистина, уже готовая, следуя обычной женской логике, не только защищаться, но и прильнуть к широкой груди.
- Не будем терять даром время, нас ждут очень серьезные дела, мое сердечко, - вежливо сказал король, беря Батистину за руку. Она была почти разочарована.
Он увлек ее за собой к низенькой дверце, выходившей в прихожую, обитую светло-зелеными деревянными панелями Король тщательно закрывал все двери, не выпуская из своей руки запястье Батистины. Высокие, выложенные керамическими бело-голубыми изразцами печи обогревали эти задние комнаты.
- Ох! Ваше величество! Я никогда не видела ничего подобного! - воскликнула пришедшая в восторг и потрясенная Батистина, входя в третью комнату, которая оказалась ванной.
Она не могла оторвать восхищенных глаз от большой ниши, где на выстланном золотыми и розовыми плитками полу возвышались две большие белые ванны - воплощение величайшей роскоши.
Мессалина опять замахала хвостиком и стала принюхиваться и что-то искать.
- Спасибо, моя красавица, - сказал король, наклоняясь, чтобы взять домашнюю туфлю, которую собачка нашла за одной из ванн и гордо принесла своему хозяину в зубах, в то время как онемевшая от восторга Батистина не могла оторвать глаз от чудесных предметов.
- Ну же, Батистина, перестаньте же взирать на все круглыми от изумления глазами. Мне кажется, если бы я вам позволил, вы бросились бы здесь все обнюхивать, как Мессалина.
- Но, сир, все это так ново для меня. Я не была готова к тему, что встречу вас таким… В лесу, совсем другое дело, но сегодня, я думала…
- Увидеть меня восседающим на троне, с короной на голове. Так, да? Или что я буду вершить суд, сидя под огромным дубом Решительно все сегодня принимают меня за Людовика Святого…