- Так точно, сир, у меня созрел настолько смелый план, что наши военные стратеги наверняка скажут, что Морис Саксонский - опасный сумасшедший и что вы, ваше величество, весьма вероятно, снимете меня с должности главнокомандующего.
Батистина, чье любопытство достигло предела, с облегчением перевела дух. Итак, она видела со спины знаменитого маршала Мориса Саксонского, от которого, должно быть, немного попахивало серой и иными дьявольскими штучками, по крайней мере, если судить по тому, какие физиономии бывали у сестер-урсулинок, когда кто-нибудь в пансионе осмеливался произнести запретное имя. Маршал вцепился в подлокотники кресла, с трудом поднялся - король бросился помочь ему - и склонился над разложенными картами.
- Если ваше величество соблаговолит потрудиться взглянуть сюда, то увидит, что я отклонился к северу и специально оголил все французские земли к востоку от Турне. По законам логики герцог Каберленд захочет сначала вынудить нас снять осаду с крепости. Он не сможет пройти через северные земли - они в наших руках… я предполагаю, он пойдет по восточным землям, словно открытым для него, по правому берегу Шельды… - возбужденно принялся объяснять маршал, даже не подумав поблагодарить короля.
- Где сейчас находится герцог Камберленд со своим войском? - спросил король, поворачивая голову к собеседнику.
- В Брюсселе, сир, примерно в сорока пяти лье от Турне, и ему потребуется не менее десяти дней, чтобы достичь… места, где я буду его ждать и остановлю его при помощи новой армии, созданной с невероятной, потрясающей быстротой.
- Но если Камберленд нагрянет внезапно, он освободит Турне, и вы ничем не сможете ему помешать, - заметил с озабоченным видом король.
- Невозможно, сир, ведь Камберленд наполовину англичанин, наполовину - ганноверец… И он обожает две вещи на свете: воду и пиво.
Людовик XV высоко поднял брови.
- Что вы хотите этим сказать, маршал?
- Сейчас объясню, сир, - пустился в разглагольствования Морис Саксонский. - Герцог, как всякий истинный англичанин, каждый день обязательно останавливается, чтобы выпить горячего чаю, что на самом-то деле оказывается просто горячей водой. Он выступает в поход только в шесть утра на следующий день, как всякий истинный немец, приняв ледяную ванну. Что же касается утреннего завтрака и обеда, то в десять герцог наполняет свой желудок, как истинный полукровка, теплым пивом и горячим супом. Сказать по правде, это его личное дело и неотъемлемое право, но это задерживает его армию, она ждет, когда главнокомандующий удовлетворит свои прихоти. Как только герцог с войском покинет Брюссель, мой человек загонит пятнадцать лошадей за ночь, но через двенадцать часов я уже буду знать обо всем. Из восьмидесяти тысяч нашего войска, сир, я оставлю двадцать около Турне в качестве резерва. Я уже потихоньку отвел назад, во Францию, примерно 45 000 человек, из них 12 000 кавалерии. Здесь, в лесу под Барри, я спрячу артиллерию. А вот здесь я устрою противнику смертельную ловушку. Я отсеку часть войска и уничтожу ее. Это будет настоящая бойня! Союзники подадутся назад, станут отступать, а Камберленд упрямо пойдет напролом. Мы их окружим, сомкнем клещи, так сказать, точно краб, когда он хватает добычу.
Морис Саксонский обернулся к королю, желая удостовериться, насколько убедителен оказался его план. Батистина любовалась почти юношеским пылом этого человека, которому было явно трудно стоять на ногах. Теперь она видела его красивое энергичное лицо и живые, внимательные глаза.
Людовик XV отвернулся. Батистина была еще слишком юна и неопытна, чтобы прочесть мысли на его загадочном лице.
- Армия Камберленда превосходит нашу числом? - холодно спросил августейший повелитель.
- Да, сир, у него примерно 55 000 человек, плюс значительные резервы в Нидерландах. Но если бы вы, ваше величество, смогли бы присутствовать лично на поле битвы и наблюдать за ходом сражения, я смог бы поклясться, это дало бы нам колоссальный моральный перевес, словно у нас появилось 50 000 новых солдат!
- Ну, ну, не преувеличивайте, господин маршал, и не пытайтесь быть опытным царедворцем. Все равно ничего путного не выйдет, вам это не к лицу, да и вам прекрасно известно, что я не терплю лесть.
- Ах, сир, простите великодушно старому солдату правдивые слова, но я действительно так думаю. Солдаты на фронтах чувствуют себя забытыми, покинутыми. Они готовы проливать свою кровь за что-то высокое, а не зря. Уже давно короли Франции не присутствовали на полях сражений, не принимали участия в битвах, словно бы войны их не касались или не интересовали… - с горечью промолвил маршал, переводя дыхание.
- Достаточно, граф. Ваши пушки стреляют точно в цель, и, возможно, ваши ядра только добавляют жару… - сказал король, подняв свою изящную тонкую руку. - Я сейчас должен принять кое-кого. В состоянии ли вы пройти в соседнюю гостиную и там подождать нашего решения? Нам надо хорошенько обдумать все плюсы и минусы вашего плана… Ибо, если он провалится, все скажут, что это жалкая неудача плохого монарха, а если он принесет успех, то все будут помнить только о вашем славном имени и вашей победе… так всегда бывает… Только короли всегда виновны перед своими народами…
Батистина торопливо поставила книги на место. У нее едва хватило времени юркнуть на свой диванчик. Книжный шкаф со скрипом повернулся вокруг своей оси и пропустил маршала Мориса Саксонского, с трудом переставлявшего чудовищно раздутые ноги. Батистина сидела, скромно опустив глаза и закутавшись в накидку. Весь вид девушки свидетельствовал о ее полнейшей невинности. Она не посмела поднять глаз на вошедшего, но сквозь неплотно сомкнутые ресницы успела заметить чеканный профиль короля, закрывавшего дверь. Успел ли Людовик XV заметить ее?
- Я тысячу раз благодарю его величество: со свойственной ему деликатностью он не заставил бедного немощного старца ожидать решения своей судьбы в печальном одиночестве. Вы, мадемуазель, прекрасный солнечный луч, озаряющий сегодня королевский двор, - вполголоса произнес Морис Саксонский, отвесив Батистине низкий поклон и тяжело опускаясь на диванчик с ней рядом. - Батистина подавила смешок. Маршал умел отпускать комплименты и, хотя и был слабоват на ноги, все же обладал широкими плечами и красиво посаженной благородной головой. Если бы не ноги, ему ни за что нельзя было бы дать пятидесяти.
Батистина сохраняла холодный и неприступный вид, словно знать не знала, каким значительным лицом был вошедший в гостиную тучный мужчина. Крайне довольная избранной линией поведения, Батистина схватила веер и стала непринужденно обмахиваться.
"Бедный, бедный маршал, - думала плутовка, - и что это у него с ногами? Должно быть, он очень страдает. Как жаль, у него такое красивое лицо…"
В гостиной воцарилось томительное молчание. Морис Саксонский, избалованный многочисленными победами над женскими сердцами, буквально остолбенел, увидев, как непринужденно и даже нагло, на его взгляд, ведет себя эта девушка, которой следовало приветствовать его хотя бы легким наклоном головы. Он с удивлением и не без насмешки рассматривал прелестную девушку, застывшую, точно статуя, рядом с ним на диване.
- Войдите, господин Беррье. Хорошие ли новости вы привезли из столицы? - раздался за стеной хрипловатый голос короля.
- О, нет, плохие, сир, плохие…
- Боже, увижу ли я когда-нибудь вас с улыбкой на устах? Когда вы наконец сообщите, что дела идут отлично, господин Беррье?
- Только тогда, сир, когда я лишусь сомнительной чести быть генерал-лейтенантом королевской полиции, ваше величество…
- Хорошо сказано, Беррье! - одобрил король.
Граф Морис Саксонский наклонился, чтобы получше рассмотреть девичий профиль.
- Могу ли я задать один вопрос, мадемуазель? Как давно находится в этой гостиной мадемуазель, которая делает вид, что ничего не видит и не слышит?
К великой досаде, Батистина почувствовала, как кровь прилила к щекам и лицо запылало. Но девушка не шелохнулась.
- Ведь здесь слышно, как муха пролетит… Так что же вы слышали, мадемуазель? Если только прелестная раковинка не повреждена изнутри… - продолжал шептать Морис Саксонский, лаская ушко Батистины.
Маршал добился своего: разгневанная Батистина резко повернула голову и смело взглянула в сероголубые глаза графа - в них светился незаурядный ум и почти юношеская энергия.
- Должна заметить, это у вас, сударь, тонкий слух, а я ничего не слышала. Только слышала, что его величество отдавал приказы своим подданным! - ответила Батистина, стараясь не повышать голос.
- Ах, чертова маленькая резонерка! Прямо артиллерийский залп! Да знаете ли вы, юная нахалка, вы подслушали государственные секреты, выведали государственные тайны? И я могу сейчас же попросить его величество заточить вас в Бастилию? И король это сделает! Он сделал бы это с родным братом, если бы у него был брат!
Батистина взглянула на маршала. Тот был совершенно серьезен.
Дерзкая юная особа испытала неподдельный ужас.
- Я вовсе не преступница, - запротестовала Батистина.
- А откуда это можно узнать? Скажите на милость? И вообще, что вы делаете в этой гостиной? - сказал маршал, повышая голос.
- Тс-с-с! Не говорите так громко, - промолвила Батистина, с беспокойством поглядывая на книжный шкаф. - Я здесь потому же, что и вы. Я жду короля.
- Но, разумеется, не по тому же поводу! - почти в полный голос произнес маршал.
- Прошу вас, не так громко, здесь все слышно… - необдуманно сказала Батистина.
- Ага! Вот вы и попались! Я зову стражу, пусть вас арестуют! Вы, без сомнения, шпионка! - неумолимо заявил маршал и сделал вид, что встает, хотя это ему было затруднительно.