- Не могу выполнить просьбу… Не могу не беспокоиться о тебе… - пролепетала наконец в полном самозабвении покоренная женщина. - И знаешь почему? Оказалось, что господин Блинов - именно тот, кого мне меньше всего хотелось бы потерять.
9
Лето двигалось к завершающей стадии "последнего танго в Москве" - трагедия назревающей осени уже опалила тополя и отметила прощальной желтизной ветки ясеня за окнами кабинета Домоправительницы. Реденький дождик, серый костюм, личные разочарования - не лучшие способы омоложения. Поблекшая, смирившаяся с неудачами, я принимала заявления занудных и раздражительных жильцов. Они жаловались на гудение централизованной системы кондиционирования, запахи из герметически изолированного мусоропровода, неисправности спутниковых антенн, вторую свежесть креветок в ресторане, чрезмерное хлорирование воды эксклюзивного бассейна и прочие, прочие проблемы, о которых большинство жителей столицы могло только мечтать. "Всем бы ваши заботы, господа буржуи!" - думала демократически настроенная домоправительница Альбина Кристель, стараясь вникнуть в проблемы элитных домовладельцев элитного комплекса "Путник в ночи". А в основном же надеялась на то, что служебное рвение поможет выполнить заветы мудрого наставника - местного Депардье, скрывающегося под исконно российской фамилией Блинов.
"Выброси всю эту дребедень из головы. Забудь обо мне!" - настоятельно советовал он, расставаясь со мной две недели назад. Чего же проще, а? Подумаешь, события! Таинственный амулет, подобранный мною в пустующем пентхаусе похитили. Ученого деда певца Кармы, знавшего о загадочной вещице слишком много, придушили. Как и ученую даму, носившую в свое позвонке неведомый предмет. Меня в самом деле возили на встречу с вурдалаком! А разведчик Блинов причастен к самому загадочному расследованию в мире! К чертя расследования! Мужчина, ставший героем моего воображаемого романа, признался, что дорожит мною и целовал как Ромео! А после безумства ворованных поцелуев, он попросил меня забыть обо всем и исчез из Москвы без всякого предупреждения… Пустяки, верно?
- Зайди на минуту. Я плачу… - голос Лерки в телефонной трубке и в самом деле звучал не бодро. Кроме того она шмыгала носом. Что еще случилось? Моей несгибаемой оптимистке внедрили плаксивый имплантант в нос?
Я обняла ее на пороге и позволила промочить слезами хорошо впитывающий влагу хлопковый пуловер.
- Может объяснишь? - предложила я уже расположившись на так располагающем к откровениям диване. - Генка?
- Дашка. Слушай, она не моя дочь. Не от меня. В нас нет ну ничегошеньки общего!
- Ерунду сочиняешь! Сколько помню - то есть от самой двери роддома тебе завидовала. Такая деваха - красавица, умница и, кажется, добрая.
- Не добрая! Не умная. Меня не любит. А главное - ну совсем другая! Прямо какая-то несовместимость на клеточном уровне…
- Возраст такой, самостоятельность отстаивает. И потом, у них и вправду - другая жизнь. Ну вспомни, вспомни, что у нас было?
- Ничего! Но все радовало. Теперь вроде - все на подносе и от всего воротим нос. В круиз она с нами не едет. - Лера трагически глотнула ликер.
- У нее еще этих круизов - надоест считать.
- Я так надеялась, поболтаем, пооткровенничаем - и опять родные.
Ладно… Что у тебя на личном фронте? Супруги Блиновы в списке отъезжающих. Голубки. А мой Генка, конечно, весь в делах. "Поезжай, говорит, детка, расслабься. Мы с Дашкой здесь в режиме бойскаутов продержимся". "Бойскаут!" Да он только микроволновкой пользоваться умеет…
- Пусть отдохнут. А мы с тобой тоже. Помнишь, как "на картошку" ездили? Грязища, дождь, бурчащий от голода живот, но весело! Поклонников было - не отобьешься.
Лерка вовсе не повеселела от юношеских воспоминаний и просительно сжала мою руку: - Алька, может ты поговоришь с ней? Ты для Дашки всегда авторитетом была.
Я рассмеялась: - Никогда не произноси при дочери слово "авторитет". Во-первых, оно уже имеет несколько иное значение. А от прежнего значения, что молодняк путает с авторитарностью, ее больше всего и воротит. Эпоха ниспровержения загнившего наследия предков. Авторитетов - к стенке и одной очередью - пух-пух-пух-пух… Знаешь, что я сделаю - пришлю ей послание.
- "Проповедь"? - Лера глянула скептически.
- Под названием "Дочки-матери".
Вот ведь как летит время… Совсем недавно я стояла в актовом зале школы, волшебно преобразившемся для выпускного бала - тонкая, трепетная, несуразная. Зеркальные зайчики, брызжущие от вертящегося шара, шуршащая тафта пышной юбки, растерянные близорукие глаза, взмокшие ладони… Он прошел по паркету - ошеломляюще элегантный в новом взрослом костюме, он опустил застенчивые глаза и смоляной чуб упал на вдумчивый лоб серебряного медалиста. Притаившаяся в начальном призыве Музыка пронзительно взвилась, заманивая в омут. По волосам прошло ледяное дуновение и сердце остановилось. "Маленький цветок"!
Танцевальные ритмы могут встряхивать, заряжать, разряжать, быть чувственными, спортивными, беснующимися. А иногда они наделены таким высоким колдовством, что чувствуешь как судьба проходит сквозь тебя, вроде рентгена. Френк Синатра, Адамо, Битлз, Элтон Джон… Музейная антиквариат, привязанность к которому выдает пуще морщин.
Тебе, бесконечно юная, даю ценный совет. Ума не приложу, от чего будут балдеть твои дети лет через тридцать, но умоляю, молчи о том, что торчали от Децла, Эминема или Киркорова. Тебя не поймут.
Не поймут, отчего вы яростно худели и выматывались на тренажерах, сражаясь за мальчишескую узость бедер, округлую крепость икр. Не думаю, конечно, что повинуясь закону контраста, предметом восхищения станут коротконогие толстухи. Но внимание переключится на иную часть тела. Может, в моду вновь войдет талия?
В пору моего первого бала без талии ловить было нечего. То есть, прямо-таки на людях не появишься. Эталон фигуры - молоденькая актриса Людмила Гурченко и дамы света в фильмах с корсетно-стройным Жаном Маре. Блестящие аристократки и дерзкие куртизанки, осиный стан которых был почти прозрачен, почти не мешал рассматривать камины, букеты, позолоту умопомрачительных покоев эпохи Монте-Кристо. Девчонки затягивались до обморока. В широкий пояс для жесткости всовывали рентгеновскую пленку, накрепко пришивали крючки сантиметров на пяти дальше реальной возможности, выдыхали и… Талия должна была вместиться в обхват мужских рук.
Как славно, что этой проблемы у тебя нет, есть голенький животик, выглядывающий между топом и поясом. Поздравляю.
Ну что, скажи, путного может вырасти из особи женского пола, десять школьных лет носившей форму? Обвислое коричневое платьице, робко скопированное с облачения дореволюционных гимназисток. Фартук, белые манжеты, воротничок обязательны. Девиз: скромность, усердие, невинность. Проблемы: ожидание принца, прыщи, борьба за аромат чистоты и свежести даже после урока физкультуры. Да не было тогда тональной пудры и дезодорантов не было! Разумеется тот, с цыганистым чубом, шел не ко мне. Он покачивался с другой в сверкающей метели затемненного зала, не ведая, как стенает от боли моя душа, измученная обидой и тисками пыточного пояса.
Потом талии и невинность потеряли актуальность. Важнее стали колени и понятие "чувственность". Произошла важнейшая революция - впервые в новой истории женщина решилась задрать подол выше колен и тем самым без обиняков заявить о своей привлекательности! Сколько горячих диспутов сотрясало воздух, сколько родительских оплеух ждало дерзких защитниц мини. Но какое наслаждение вышагивать загорелыми длинными ногами по летним тротуарам под магнетическими взглядами ошеломленных джентльменов. Не прогулка, а акция протеста и самоутверждения. Это ж страшное дело - показать всем запрещенную к демонстрации часть тела! На экране телека голые ноги можно было увидеть лишь раз в год в передаче "Мелодии и ритмы зарубежной эстрады" в семь часов новогоднего утра. Выдерживали, высиживали и были вознаграждены - офигенно заграничный Карел Гоот фонтанировал шлягерами в окружении голенастого кордебалета! На страницах прессы голые ноги "носили" только наши чемпионки по легкой атлетике. Метательницы ядра в сатиновых трусах с мускулатурой мощного качка, конечно, давали представление об идеале, но не волновали воображение. К счастью, прорвалось в эпицентр культурной жизни фигурное катание. Страшно международное, страшно праздничное и чувственное зрелище. Полагаешь, бывает и круче? Тогда мы не знали этого. Смутно слышали что-то про "Мулен руж", Недели высокой моды, конкурсы красоты, не пробовали гамбургеры, кетчуп, чипсы, не ведали о голых пляжах, секс-шопах и молчали, как партизаны, о "трудных днях".
Знаете чем красили ресницы мы с твоей мамой? Мыльной ваксой, купленной в подземном переходе у цыган, которые делали "импортную" тушь из гуталина для обуви. Не приведи господи пустить слезу, утонишь в едких потоках. Вообще, усилия по совершенствованию внешности принято было скрывать, врожденные достоинства ценились особенно высоко. А потому все блондинки были только "натуральными" - о применении обесцвечивания не признались бы и на эшафоте.