С надеждой смотрели и приговоренные. Только теперь среди этих четырнадцати Тезей понял, какую огромную ответственность взял на себя. Одно дело отвечать за свою жизнь, обещав отцу выжить, но совсем иное – за жизнь других. Казалось, не только Эгей и родители несчастных постарели, сам Тезей вдруг повзрослел.
Да, он самонадеянный мальчишка, но мальчишка, уже облеченный доверием, ответственный за чужую надежду и жизнь. От этого взрослеют сразу.
Первую ночь провели совсем близко от дома – на острове Агиос, с которого в хорошую погоду видно и мыс Сунион, с которого жители Аттики высматривают возвращающиеся домой корабли или предупреждают кострами о приближении врага, и берег Трезена.
– Не стоит смотреть, мы еще наглядимся, когда вернемся. Расскажите нам лучше о Крите, – обратился Тезей к кормчему черного корабля.
Тот фыркнул:
– Я не нанимался к тебе сказителем. Сам увидишь!
На ночь их расположили в круге из охранников, но наблюдали вполглаза.
– Вы не боитесь побега?
Глаза критского кормчего насмешливы:
– Куда вы сбежите? Если хоть один сбежит, мы вернемся и возьмем еще раз семь человек.
Менесфей, сын Суния, славившийся своей задиристостью, поскучнел. Сознавать, что из-за твоей попытки обрести свободу семеро других могут ее лишиться, нелегко. Как бы ни любили они жизнь, но покупать свою ценой чужой не в бою, а из нежелания отправляться в царство Аида, не годится.
Этот человек в черном плаще прав – бежать им некуда. Вернуться домой нельзя, родственники тех, кого заберут вместо них, никогда не простят, прятаться на островах всю жизнь не будешь. Кроме того, у критян везде есть глаза и уши, найдут быстро, и снова пострадают неповинные люди.
Но юношам совсем не хотелось умирать, будучи принесенными в жертву чудовищу, у Амфидока невольно вырвалось:
– А если вы не вернетесь?
Перибея, дочь Алкафоя, сообразила, что юноша может навлечь на себя гнев, еще не добравшись до острова, быстро добавила:
– Да, бывают же бури…
Бровь кормчего изогнулась, глаза снова заблестели:
– Вы хотели сказать, что нас можно перебить? Полтора десятка безоружных юнцов и девушек против шести десятков хорошо обученных и вооруженных стражей?
Он был прав, у них самих связаны, хотя и некрепко, руки, а на веслах сильные мужчины, мышцы которых вздуваются буграми при малейшем движении, рядом с каждым меч, а в руках огромное весло. Тридцать гребцов работают, тридцать отдыхают.
А еще плеть, готовая свистнуть и оставить обжигающий след на теле непокорных.
У Тезея мелькнула мысль попросить о хорошей буре Посейдона, но он тут же отказался. Его никто не заставлял плыть вместе с обреченными, сам вызвался. Теперь отступление было бы позорным. К тому же едва ли их гибель во время бури что-то изменит. Единственный выход – сразиться с Быком и убить его.
Словно подслушав мысли Тезея, кормчий добавил:
– А если вдруг наш корабль не вернется, с Крита отправится другой, если нужно, третий или весь флот, но дань будет доставлена! Все должны знать, что обмануть царя Миноса нельзя!
Дальше плыли молча, о чем говорить, если их участь предрешена?
Кормчий, казалось, забыл о пленниках, он командовал гребцами, следил за курсом и тем, как устраивались на ночлег, но при этом не упускал ничего и никого из вида. Они переночевали на Аттике, прошли мимо Серифоса и пристали к небольшому острову южней Сфироса. Тезею, никогда не бывавшему в море так далеко, острова казались похожими, разве что один больше, другой меньше, на одном кручи от самой воды, как у Серифоса, а у другого лес по берегам стеной. Но сидевший рядом Идас, который плавал со своим отцом Аркадом на Киклады не раз, объяснял, где какой остров.
– Смотри, Тира…
Тезей с интересом разглядывал громаду горы, выступающей из моря, вершина которой курилась дымом. Тиру иногда еще называли Санторини. Дед говорил, что если Гефест и трудится где-то в своей кузнице, то несомненно под Тирой, а друг деда Ликий возражал:
– Э, нет, там не Гефест, а сам Тифон. Поверь, если эта гора изрыгнет пламя по-настоящему – Кикладам не спастись!
Киклады – красивые острова, жаль, если с ними что-то случится.
– Хорошо бы, и Криту тоже, – добавляла со вздохом мать.
Почему она была так сердита на Крит, Тезей тогда еще не знал. Ему предстояло выяснить.
На небольшом острове между Сикиносом и Фолегандросом переночевали. Там состоялся разговор, немного успокоивший пленников и ввергнувший в недоумение Тезея.
На вопрос, что дальше, Идас только вздохнул:
– Не знаю, я даже на Тире не бывал…
В воздухе словно витало какое-то дурное предчувствие, была разлита тревога.
Конечно, не тревожиться, отправляясь на Крит, чтобы сразиться с Минотавром, мог только глупец, да и его спутникам тоже есть из-за чего переживать, но Тезей чувствовал, что это из-за Тиры в том числе. Почему, неужели из-за дыма над ее верхушкой?
– Она всегда так дымит?
– Нет, не всегда, – ответил им подошедший кормчий. – А дальше за Тирой уже Крит. И боитесь вы зря, если кому и суждено погибнуть, так только ему, – человек в черном кивнул на Тезея. – Но Тезей сам вызвался.
– А. нам разве нет? – осторожно поинтересовалась Мелиппа.
Еще в Афинах, увидев эту девушку, Тезей удивился – худенькая, невысокого росточка, разве такая заинтересует Быка? Мелита была изумительной вышивальщицей, но уж никак не кормом для чудовища.
– Вам? Ну, возможно, кому-то еще. А остальные будут просто работать. Хорошо работать, чтобы хорошо кормили и содержали.
– Пока не откормят? – все так же осторожно уточнила Мелита.
– Тебя разве откормишь? – расхохотался их необычный собеседник. – Мы приносим жертвы Быку, но не всех и не всегда.
Они уже не понимали ничего. Тезей решил расспросить подробней:
– Но зачем тогда собирать людскую дань?
– Нам нужны те, кто сможет хорошо работать.
– Рабы?
– Возможно, и так.
– Я согласна! – зачем-то заявила Гесиона, словно от ее согласия или несогласия что-то в ее судьбе зависело.
Но с некоторым облегчением вздохнули и остальные. Теперь девушки поглядывали на Тезея даже с сочувствием, ведь ему предстоял смертельный бой с Минотавром, а они могли продолжать жить… хотя и в качестве рабов…
В молодости жизнь особенно мила, а надежда не оставляет даже в таком случае, все кажется, что что-то изменится к лучшему, а малейший лучик этой самой надежды способен осветить все вокруг. Прожившие много лет знают, что слишком часто это только лучик, за которым тьма.
Но думать о плохом не хотелось.
Рассвет на следующий день казался вовсе не багровым, а очень даже красивым. И море здесь такое же, как везде, и барашки волн похожи на остальные, и чайки такие же крикливые и прожорливые…
С первыми лучами солнца, когда еще сильно чувствовалась утренняя прохлада, их снова посадили на корабль и двинулись в путь. На сей раз даже не связали руки. В ответ на недоуменный взгляд Тезея кормчий Дексий с усмешкой объяснил:
– А здесь некуда бежать, даже на бревне от разбитого корабля не доплывешь.
К удивлению пленников, корабль обогнул Тиру, чтобы войти в какой-то порт на острове.
– Ты бывал здесь? – шепотом поинтересовался у Идаса Тезей.
– Нет, сюда не пускают чужих.
– Почему?
– Не знаю.
Когда корабль пристал к берегу, на Тезея и его спутников почти никто не обратил внимания, все вокруг занимались своим делом. Юношам знаками показали, чтобы помогли подальше вытащить корабль на берег, несколько местных засуетились вокруг, сокрушенно покачивая головами.
– Мы разве не на Крит? – подозрительно поинтересовался у кормчего Тезей. Ему совсем не нравилось то, что происходило. Вдруг это вообще обман, и те, кто взял их как дань, не имеют к критянам никакого отношения?!
– Завтра поплывем дальше. Эта старая развалина требует небольшого ремонта, я не хочу утонуть в двух стадиях от дома, – пробурчал в ответ кормчий, недовольно косясь на корабль, который уже осматривали какие-то местные люди.
– Здесь говорят не по-гречески! – ахнула Мелиппа. – Как же мы их поймем?
– Здесь многие понимают греческий, – раздался позади приятный голос. – А вы быстро научитесь критской речи.
Молодой человек, стоявший перед спутниками Тезея, был хорош собой. Высокий, стройный, как кипарис, с черными кудрями, кольцами ниспадающими на плечи, умное, пропорциональное лицо…
– Я Калликрат и буду помогать вам, пока вас не разберут будущие хозяева.
– Откуда ты знаешь греческий язык? – зачем-то поинтересовалась Мелиппа.
– Я родился в Пирее и прибыл сюда с предыдущей данью.
– Значит, не всех приносят в жертву быку?
– Нет, вас определят к хозяевам соответственно тому, что вы умеете или к чему способны. Конечно, некоторые пойдут и к Быку, те, что способны стать гимнастами. Вы что-нибудь слышали о священной игре с Быком?
– Ты почти свободен, почему же ты не вернулся домой? – пытливо вгляделся в лицо Калликрата Тезей.
"Многое на Крите ложь… слишком многое… трудней всего отличить ложь от правды. – вспомнил Тезей слова Эгея. – Сумей это сделать, сын".
– Возможно, со временем ты поймешь это.
– Калликрат, отведи соплеменников к Юше, пусть накормит и устроит на отдых. Мы задержимся в Акротири до завтра.
– Пойдемте, – кивнул Тезею юноша после распоряжения кормчего.
Пленников не только не связали, но и не дали никакой охраны.
– Не боятся, что мы сбежим? – усмехнулся Идас.