- Я знаю… - Он обернулся, и она увидела в его глазах отчаяние. - Я стал другим, мы с этим оба согласились. Я был честен с тобой, когда сказал, что не могу дать тебе того, что ты просишь, ничего, кроме страсти, и ты сказала, что поняла и принимаешь условия. Но ты не была до конца честной со мной, не так ли?
Она поколебалась с ответом.
- Я думала, что меня устроит лишь разделенная страсть. Я ошиблась.
Он побледнел.
- Я принесу еще воды.
Она подошла и схватила его за руку.
- Но для меня это оказалось больше чем страсть, Шон.
Он посмотрел на нее недоверчиво:
- Откуда ты можешь знать? Ты была невинна до той ночи. И я не хочу сейчас это обсуждать. - Он выдернул руку и вышел.
Она опустилась на стул, сразу обессилев, и увидела, что все еще держит в руке кораблик. Он сказал, что их страстные объятия ничего для него не значат. Она сама вынуждает его сказать ей прямо в лицо неприятную правду, но напрасно, потому что ей очень трудно ее выносить.
Она сидела, обхватив себя руками, и одна мысль билась в голове. Ей нужно время, чтобы быть с ним рядом и помочь пройти вместе некоторый отрезок пути, пока он не забудет прошлое, которое так его мучает. Но времени нет - их уже разыскивают, и через пару дней он отплывет в Америку, а она будет отправлена с провожатым домой. Сердце сжималось от тоски и предчувствия.
Он вернулся и вылил воду, наполнив деревянную кадку.
- Подожду во дворе, - сказал он коротко.
Она встала.
- Ты уже заказал себе место на корабле, отплывающем в Америку?
- Еще нет.
Она облегченно вздохнула.
Он мрачно взглянул:
- Эль… Элеонора. Все, что произошло, не должно было случиться. И снова в этом моя вина. Прошу тебя, только не плачь, - добавил он умоляющим тоном.
- Я не плачу.
- Но ты страдаешь. Я вижу это по твоим глазам! - вдруг воскликнул он. - Я снова заставил тебя плакать.
- Не понимаю, как ты можешь целовать меня и ласкать, а потом пытаешься уверить, что это просто для удовлетворения низменной страсти. Ты любил меня, когда я была ребенком, и не смей это отрицать! - крикнула она, потому что ей показалось, что он хочет возразить. - Потом, когда я выросла, мы были друзьями и разделяли вместе все радости и тяготы, помнишь, как вместе работали в Аскитоне, восстанавливая его из руин. Теперь я женщина, и мы испытываем взаимное влечение, мы любили друг друга только что…
- Не надо, не продолжай, прошу тебя…
Но она уже не могла остановиться:
- Я понимаю, ты был заперт на два года в темном подвале, не видел никого, с тобой жестоко обращались, и в той деревне тогда были убиты солдаты, и ты винишь себя. Но все в прошлом. Ну почему ты не хочешь взять меня с собой? - Она была вне себя от отчаяния. - Ты продолжаешь казнить себя за что-то еще, чего не хочешь мне открыть. И отказываешь себе в счастье на всю оставшуюся жизнь? Ты был счастлив, я сделала тебя счастливым всего несколько минут назад, и сделаю это снова. Мы можем делить постель каждую ночь, и не только, можем разделить жизнь. Я могу иметь от тебя детей, Шон.
Он побледнел.
- Ты должна сохранять гордость. Нельзя молить мужчину о любви.
Ей захотелось изо всех сил ударить его.
- Я не прошу твоей любви. Но ты никак не хочешь понять и принять тот факт, что тоже любишь меня, просто не признаешься себе в этом. - И она замолчала, задохнувшись от отчаяния.
Он молчал, упрямо не желая отвечать. У него не было желания спорить, виски ломило от головной боли.
- Просто я не хочу, чтобы ты портила себе жизнь.
- Ты причиняешь мне боль, когда исчезаешь из моей жизни. И кто позаботится о тебе в Америке? Кто залечит твои шрамы?
Он дернулся:
- Они давно зажили.
- Но мы оба знаем, что шрамы в твоей душе остались и кровоточат.
Он искоса взглянул на нее:
- А если нас поймают?
Сердце у нее забилось, в ней вдруг вспыхнула надежда. Она подошла и взяла его за руку.
- Нас не поймают.
- Ты не понимаешь опасности. - Он отошел назад и покачал головой. - Британские солдаты… ты не знаешь, что они сделают с нами.
- Но не со мной! Я женщина, леди, дочь графа, и, если нам поможет Клифф, нас не поймают. Он сам опасен, как сто пиратов вместе.
- Я не хочу, чтобы тебя повесили рядом со мной! - крикнул он. - Я не могу допустить, чтобы ты погубила свою жизнь из-за меня!
Она отступила. Его отчаяние было столь очевидным, что она пожалела, что заставляет его так мучиться. И, помедлив, прошептала:
- Что-то есть, кроме того всего, о чем я уже знаю. Ты не сказал мне главного. И в этом кроется причина, почему ты боишься за меня, за Клиффа, за всех нас. Скажи, Шон, что действительно произошло с тобой до тюрьмы?
Его лицо застыло, как маска. И в комнате воцарилось молчание.
Она знала, что коснулась самой больной темы.
- Ты можешь мне полностью доверять; что бы ты ни скрывал, я никогда не предам тебя.
После томительной паузы он наконец заговорил, его голос звучал глухо и сдавленно.
- Я не могу дать тебе того, что ты хочешь, Эль. Поверь, не могу…
И такая боль звучала в его голосе, что Элеонора готова была расплакаться.
Она подошла и решительно обняла его. Он не пошевелился.
- Я не стану больше мучить тебя, Шон, - прошептала она, гладя его по волосам. - Дай мне утешить тебя. Позволь…
Он стоял неподвижно, но она чувствовала, что в нем идет борьба. И вдруг он заговорил:
- Ты очень хорошая, Эль. - В его глазах светилась нежность, а губы изогнула легкая улыбка.
Она дотронулась до уголка его губ:
- У тебя была здесь ямочка. Я хочу увидеть ее снова.
Вдруг его взгляд упал на стол.
- Где ты это взяла?! - воскликнул он и бросился к столу так, будто речь шла о жизни и смерти. Схватив игрушку, засунул ее в карман. Потом повернулся, взгляд его обвинял, и Эль поняла, что игрушка имела для него большое значение.
- Я нашла это на полу, - объяснила она, чувствуя, что губы пересохли от волнения. - Почему ты носишь это с собой? Это талисман?
На его лице уже застыла прежняя маска.
- Да. - И снова хотел выйти за дверь.
Она загородила путь:
- Не понимаю. Что это все значит? Кто дал тебе ее? Это игрушка ребенка.
- Дай пройти.
- Это игрушка какого-то ребенка, так?
Он молчал, и вдруг лицо его исказилось, он выкрикнул со стоном:
- Да, это игрушка ребенка! Она принадлежала Майклу… Майклу… моему сыну… Майкл… мертв.
У Шона был сын? Сын, который умер?
Она была так ошеломлена, что не могла выговорить ни слова. Он спал с большим количеством женщин, и нет ничего странного в том, что у него был внебрачный ребенок. Большинство мужчин имели внебрачных детей.
Его сын погиб?
И в этом объяснение его вины, его печали и настоящая причина кошмаров?
- Я не знала, что у тебя был сын, - прошептала она. - Прости меня. - И ее глаза наполнились слезами от жалости к нему. Как ужасно все, что с ним произошло.
Он вдруг повернулся к ней, как будто решив ей все объяснить.
- Моим долгом было оберегать его.
Она подошла и взяла его за руку.
- Как он погиб?
- Солдаты подожгли дом. Они не нашли меня и убили его. - Он все же вырвал руку, отошел в угол комнаты. - Я не хочу об этом говорить… Почему ты не оставишь меня в покое?! - Подошел к очагу, присел, стараясь оживить затухающий огонь.
Она встала на колени рядом.
- Я понимаю твою боль, - тихо сказала Эль и погладила его по спине.
Он снова дрожал, такая дрожь охватывала его каждый раз, когда им овладевали воспоминания. Он пытался вновь взять себя в руки, но это удавалось ему с трудом. Никогда еще она не любила его так сильно и не испытывала такого желания защитить его и помочь пересилить свою потерю и горечь. - Ты не виноват. - Она обвила его руками.
Он застыл и не пытался высвободиться из ее объятий.
- Я виноват во всем.
Значит, ее догадка была верна, он винил себя за трагедию, разыгравшуюся там, в деревне.
- Нет, за это ответственны те британские офицеры, которые отдали приказ сжечь твой дом. Ты хороший и честный человек. Если бы ты оказался на том месте раньше, ты бы отдал свою жизнь за него. Не вини себя. - Она силой повернула его лицо к себе. - Посмотри на меня, Шон.
Он, не сопротивляясь, поднял на нее глаза, в которых видно было настоящее страдание.
- Прекрати винить себя. Это не вернет Майкла. Ты же знаешь.
Он не отводил взгляд, и вдруг она услышала:
- Сколько раз мне удавалось спасать тебя в детстве…
Она молчала, принимая часть его страданий на себя.
- Но я не смог спасти Майкла… - продолжал он.
И вдруг по его щеке покатилась слеза. Она остановила ее губами, потом начала гладить его по лицу, он нуждался в ее ласке, ничто больше не имело значения. Даже если это лишь на время, она все равно будет счастлива, если ей удастся сейчас утешить его. Она встала сама и подняла его за руку.
- Я люблю тебя, - тихо сказала она и увидела, как в его глазах зажегся знакомый огонек.
Потом его глаза наполнились слезами, и он покачал головой.
Она не поняла, что это означает. Он противится тому, что она собиралась сделать? Но теперь она знала точно, как утешить его. Закрыв глаза, она прикоснулась губами к его губам.
Он стоял некоторое время неподвижно, позволяя целовать себя. Она чувствовала на своих губах соленый вкус его слез.
И вдруг он крепко обнял ее, и его губы ответили на ее поцелуй с отчаянной страстью.