* * *
Правитель соседнего города-государства просил руки Принцессы и получил отказ, что означало для него крушение надежды на объединение их городов. Он так сильно разгневался, что решил завоевать владения Принцессы силой. И Принцессе пришлось срочно готовиться к походу. Конечно, у нее были свои военачальники и консультанты, конечно, самыми важными делами в ее маленьком государстве занимался дядя-опекун, и все же мысли о предстоящем сражении с властолюбивым и заносчивым соседом тревожили ее. Битва должна была состояться на рассвете.
Едва дождавшись ночи, Принцесса устремилась вверх по винтовой лестнице. Звездочет не писал, как обычно, гусиным пером на пергаменте своей бесконечной книги. Он смотрел, не отрываясь, в звездное небо, и брови его были тревожно сдвинуты.
– Привет тебе, мой Звездочет! – окликнула его Принцесса ангельским голоском. – Что ты теперь высматриваешь там, в кромешной тьме?
– Живи вечно, повелительница моя, – отозвался Звездочет, склоняясь в глубоком поклоне. – По расположению звезд я пытаюсь предугадать исход предстоящей битвы.
– А не попробовать ли нам это сделать по-другому? – понизив голос до шепота, вкратчиво предложила она. В глазах Звездочета отразился испуг.
– О, бесстрашная повелительница! Не допусти повторения той ужасной ночи. Боги уже покарали нас за самовольное вторжение в их владения. На постройку храма отец твой потратил долгих тридцать лет. И что же? Храм расколот надвое, как сорвавшийся с дерева сухой орех. Мы похоронили Верховного жреца и с полсотни горожан. Тебе не хватит собственной жизни, о прекраснейшая, чтобы возместить городу нанесенный нами ущерб.
Принцесса рассердилась.
– Можешь ли ты, мой просвещенный Звездочет, с уверенностью утверждать, что именно мы повинны в несчастьях, обрушившихся в ту ночь на мой город, что это не случайное совпадение? Летописи моих предков хранят случаи разрушительных землетрясений, наводнений, мора и многих других бед. Но, несмотря ни на что, мой город всегда процветал и светлых дней бывало несоизмеримо больше, чем темных… Заглянув на минутку в мир Богов, мы стали невольными свидетелями того, что случилось бы и без нас. Разве ты со мной не согласен? Прошу тебя. Наконец, приказываю! – Она топнула миниатюрной ножкой, обутой в мягкую парчовую туфельку. – Покажи мне, чем кончится предстоящая битва. Я хочу это знать сегодня. Сейчас!
Принцесса подумала с досадой, что если бы она была рождена мужчиной, ей не пришлось бы клянчить одолжений у Звездочета. Она неслась бы поутру в золоченых доспехах на играющем литыми мускулами коне впереди своего войска, и первая налетела бы с обнаженным мечом на обидчика, втоптала бы его в землю, подавая своим воинам пример мужества и бесстрашия.
Звездочет не устоял перед ее требовательно горящим взглядом, перед ее решимостью и… красотой. Он извлек из заветной, обтянутой черным бархатом шкатулки аксессуары, предназначенные для ритуала, начертал на полу магические знаки и символы, заключив их в круг. Ввел туда Принцессу, пробормотал заклинания, сжимая в руке старинный жезл… И снова толстенные каменные стены башни раздвинулись, растворившись в темноте, а звуки исчезли. Вместе с ними исчезло все, что было вокруг.
И вот уже они летят вдвоем, держась за руки, будто две ночные птицы на распростертых крыльях. Внезапно налетевший упругий порыв ветра остановил их, швырнул вниз. Теряя высоту, они стремительно падали. Но, ударившись о землю, не почувствовали боли, не потеряли сознания.
Они увидели, что находятся на берегу океана, а в вышине, над ними две крылатые колесницы, с неимоверной скоростью несущиеся навстречу друг другу. Одна была огненная, озарявшая собой полнеба, другая – черная, зловещим силуэтом проступавшая на фоне занимавшегося дня. Огромные перепончатые крылья коней, несущих черную колесницу, напомнили Принцессе крылья чудовища, сражавшегося с гигантом.
Расстояние между колесницами быстро сокращалось. Наблюдавшие за ними не испытывали страха – одно лишь любопытство. Колесницы беззвучно столкнулись. Небо полыхнуло нестерпимо ярким заревом, будто над их головами разразилась одновременно тысяча гроз. На глазах у притихших свидетелей битвы обе колесницы невыносимо медленно – подобно ткани или перьям гигантской птицы – падали в океан. Порожденная ими волна вздыбилась до самого неба и стеной покатилась на сушу. Настигнув Принцессу и Звездочета, она навалилась на них страшной, вседробящей тяжестью и поволокла за собой по земле. Принцесса слышала гулкий грохот камней, треск сметаемых лесов, стоны и вопли гибнущих людей…
Звездочет, как и в первый раз, не выпустил руки Принцессы. Так, держась друг за друга, они выплыли на поверхность, и теперь уже на гребне сокрушительной, неотвратимо катящейся волны мчались… на собственный город. Но у самых крепостных стен волна вдруг остановилась этаким могучим прозрачным монументом и отступила, оставив на опустошенной ее набегом земле два мокрых распростертых тела.
И снова, как тогда, первой очнулась Принцесса и блуждающим затуманенным взором огляделась по сторонам – поваленные деревья, уничтоженные посевы, опустевшие сады… Но город уцелел.
Она подняла голову и увидела горожан, придворных и стражу, столпившихся на крепостных стенах, и шатаясь побрела к воротам.
Позже Принцесса узнала, что город неприятеля, стоявший в низине, был смыт с лица Земли страшным цунами и унесен в океан. А вместе с ним и оба войска, не успевшие даже выступить друг против друга.
* * *
"Наводнения… землетрясения… – ворчал про себя стареющий Город, заново переживая свое далекое прошлое. – Помнится, тогда мне бывало страшно. Земля, Вода и Огонь были несоизмеримо сильнее меня, и, казалось, я никогда не одолею могучего противника, который видел меня насквозь, а я не знал о нем ничего. Но Время перешло на мою сторону, и теперь я – все, а он – ничто. Я нашел управу на Океан, заковав его в циклопические стены. Я заставил умолкнуть Вулканы, проткнув их, как перезревшие нарывы. Я не боюсь больше ни ураганов, ни оледенений. Мне не с кем сражаться. Не у кого отвоевывать пространство и первенство. Враг повержен и усмирен. Отныне и навеки все на этой планете принадлежит мне одному…"
Но отчего же его обитатели становятся все мрачнее? Почему их лица бледны и унылы? Они не хотят даже любить друг друга, не хотят иметь детей. Они не желают больше работать на него. Коварные, неизлечимые болезни подтачивают их изнутри… А разве сам он не болен? Прекрасные сооружения, некогда блиставшие стеклом и металлом, дряхлеют, тускнеют и проседают. Монолитные стены, столетиями сдерживавшие капризы Океана, крошатся, разрушаются под натиском воды и времени. Людям больше не из чего возводить новые постройки, нечем кормить себя и его. Он давно уже начал пожирать сам себя, хоть и понимает, что долго так не продержится.
Но при чем тут Человек в потертой куртке? Почему Город избрал именно его? Не потому ли, что в нем еще живет, наперекор судьбе и логике, как атавизм, как аномалия, потребность любить и быть любимым? Струны его души, с деланные из тончайшего благозвучного материала, истосковались в ожидании нежного, благодатного прикосновения. Но не было сердца, способного извлечь из них мелодию, и они тихо, беззвучно умирали.
Он показал Человеку Принцессу, и струны внутри него встрепенулись, сладко замерли. То было уже совсем иное молчание, наполнившееся невысказанными, рвущимися наружу звуками.