Он не прижимал ее к себе, и душистый ночной ветерок вольно вился между ними. Его язык медленно и осторожно приоткрыл ее губы, а она так и стояла, не смея шевельнуться, как зеленая зачарованная дурочка. Он с упоением наслаждался ее губами, потом вдруг оторвался от них и томно улыбнулся.
- Вы на редкость очаровательная и желанная женщина, Эшли Мортимер, и столь же неповторимо талантливая, - пробормотал он, целуя ямочку у нее на подбородке.
Ага, значит, в ход пошла неприкрытая лесть ее таланту!
Освободившись из его объятий, она с досадой поняла, что он ничуть ее не удерживает. Мало того, он вовсе не собирается продлить поцелуй, а ведь ясно, что она не оттолкнула бы его.
Эшли отвернулась, возмущенная своим поведением и его хитростью, сбитая с толку тем, что так неожиданно сдалась.
- Послушайте, вы зашли слишком далеко, - решительно объявила она. - Мальчики сыграли свою шутку со мной днем, вы свою - вечером. Что ж, будем считать, что команда хозяев победила, и закончим на этом. Идет?
Она удалилась с непринужденным, насколько ей это удалось, видом, с трудом подавляя боль в мышцах и переполнявшие ее гнев и растерянность. Должно быть, это все влияние высоты, с отчаянием подумала она. Разумеется, приятнее считать, что всему виной головокружение, а не полная потеря здравого смысла.
Едва забрезжил рассвет, как в коридоре послышались голоса. Стараясь не выдавать своего нетерпения, как того требовал солидный, почти тринадцатилетний возраст, Патрик осведомился через дверь, встала ли она. Потом Денни пропищал, что нашел классную наживку. Он был застенчивым, милым ребенком, не таким шустрым, как братья. Больше всего его интересовала островная живность - ползающая, плавающая, летающая. А вот Питер не постеснялся просунуть голову внутрь и ядовито напомнить ей, что опоздавшему к пруду придется самому возиться с приманкой. Потом они хихикали и шумно возились за дверью, шурша кроссовками.
Эшли заставила себя встать и поплелась в ванную. Через пятнадцать минут она уже приступила к импровизированному завтраку из бутербродов с ветчиной и сыром и молока.
- Вы ведь не станете дожидаться кофе и прочей ерунды, правда? - с надеждой спросил Патрик. - Зила потом чего-нибудь приготовит, если вы проголодаетесь.
Эшли допила молоко и завернула остатки бутербродов в салфетку, чтобы съесть по пути. Только бы этот путь не был таким крутым и тяжелым, как накануне.
До небольшого пруда они добрались почти одновременно. Класть приманку в западню выбрали Питера. Пластиковый молочный пакет с прорезью, камешком-грузилом и приманкой в виде куска тухлого мяса качнулся на веревке и полетел в воду. Все четверо уселись на берегу и стали ждать. И в этом пруду, и в большом искусственном озере в полусотне метров отсюда водилось несметное множество бурой и радужной форели. Были среди них рыбы-старожилы, но большую часть, по словам Патрика, завезли. Он же рассказал ей, что дядя Лоренс в прошлом году поймал семифутовую бурую форель.
Подумаешь, герой! - про себя фыркнула Эшли.
Она решила присмотреть подходящее место для фона хотя бы к одному из портретов, поднялась и стала пробираться меж корней и валунов. Надо было взять с собой блокнот или хотя бы фотоаппарат, подумала она, но в такую рань голова плохо варит.
Пока мальчики болтали о планах на день, Эшли прилегла на склоне, влажном от росы, и всем своим существом впитывала тепло и ласку первых солнечных лучей. И вот мало-помалу из-за розовых бутонов шиповника и темной зелени дрока вырисовался образ Робби, его бледные нежные губы. Но она видела его сквозь какую-то странную пелену. Ни его голос, ни переменчивое выражение грустных глаз не проступили так отчетливо, как она ожидала. Наверное оттого, что сейчас с ним Марджи? Хотя она могла снова куда-нибудь укатить. Вот ведь как получается: Марджи повезло с таким мужем, как Роберт, но она совсем не ценит своего счастья. Зато Эшли, которая знает ему цену, вынуждена с ним расстаться. Робби прекрасный семьянин, привязан к дому, не то что всякие вертопрахи вроде Чарли или Лоренса О'Мэлли. Конечно, у Чарли все могло бы сложиться иначе, будь Кандида жива. А теперь он совсем сбился с пути: постоянно не в ладах с собой, но убежден, что к чему-то стремится. И невдомек ему, что он всего лишь пытается избежать неизбежного.
Ну а Лоренс О'Мэлли? Этот кот иной породы. Есть в нем что-то дикое, такого не приручить, хотя он кажется вполне цивильным. Менять свои манеры ему так же легко, как перчатки, а вернее, как заскорузлые сапоги или эту дурацкую шляпу. Женщине надо полностью выложиться, чтобы направить его кипучую дикую энергию в русло спокойной семейной жизни. Интересно, встречалась ли ему такая, за которую он захотел бы побороться, подумала Эшли и мечтательно улыбнулась.
- Клюет! - донесся снизу резкий крик Патрика.
Эшли приподнялась и увидела, как он стал наматывать бечевку на кулак. Двое других мальчиков свесились над самой водой и, затаив дыхание, принялись наблюдать, как самодельная западня подтягивается к берегу. Она хотела было крикнуть им "Осторожно!", но передумала: раз дядя разрешает племянникам бегать без присмотра, значит, он уверен, что каменистый пруд не представляет для них опасности.
В западне оказалось всего три речных рака, зато они были очень большие и удивительно походили на своих морских собратьев. Денни добавил пахучей приманки и снова опустил пластиковую западню - на этот раз в тихое место, подальше от течения. Все трое улеглись животами на каменистый берег и стали ждать.
Немного погодя Эшли оставила их и стала осторожно спускаться по неровной тропинке к поляне. Зацветала дикая ежевика, пчелы уже вились над ней, собирая нектар. То там, то тут алели крохотные гвоздики, а впереди виднелись нежно-лиловые фиалки. Потом она увидела бабочек, да сразу столько, сколько ей за всю жизнь не удалось повидать.
Завороженная сказочным зрелищем, она остановилась и некоторое время стояла, оцепенев от восторга, потом направилась дальше, по краю поляны. И только возвращаясь назад, подняла голову и увидела Бутыль-гору. Не было сомнения, что это именно она, ибо по форме она и впрямь немного напоминала пузатую бутылку с отбитым горлышком. Видимо, утром они обошли ее и оказались по другую сторону величественной вершины, закрывавшей вид на особняк.
Какой благодатный фон для всех трех портретов! Голая куполообразная гранитная глыба, обрамленная неприхотливыми соснами, которые смотрелись так, будто их чуть ли не вверх корнями подвесили к каменистым обрывам. Сначала Эшли просто вглядывалась в головокружительный пейзаж, впитывая его в себя, потом, еле оторвавшись от зрелища, сложила большие и указательные пальцы в виде рамки и стала нацеливать ее на самые живописные места.
Да, но не все здесь относится к владениям О'Мэлли. Во всяком случае, ей так кажется. Вроде бы вокруг всей горы расположен Национальный парк. Но даже если и так, местность определенно послужит прекрасным фоном.
Она представила себе Питера: вот он стоит на берегу пруда с удочкой в руке, весь погруженный в себя, на фоне вон того замечательного выступа скалы. А как здесь будет смотреться Денни, склонившийся над каким-нибудь жуком или внимательно рассматривающий бабочку, сонмища бабочек! Помятая рубашка, ношеные кроссовки и мечтательный взгляд (она его уже примечала не раз, когда он наблюдал за яркокрылой бабочкой), а за спиной - очертания горы.
Ну вот, теперь уже стало вырисовываться нечто целостное - все ее калейдоскопические ощущения укладываются одно к одному, ей ясна общая атмосфера, а это уже залог успеха. Конечно, не все так сразу. Замыслу надо время, чтобы созреть. Настоящая работа начнется только тогда, когда она сделает ряд подходящих пейзажных набросков, несколько рисунков акварелью, а затем - очень тщательно - этюд гуашью.
Эшли дала божьей коровке вскарабкаться на свой палец и залюбовалась блестящей красной спинкой в крапинку. Питер настоящий исследователь, к тому же заводила и проказник. Она еще не знает, где его писать, но уже ясно, что он ей нравится больше остальных - и вовсе не потому, что очень других похож на своего дядю.
Она вернулась к мальчикам, они показали ей еще семь пойманных раков и переставили западню в другое место. Эшли спросила их о Бутыль-горе.
- С ней связана древняя ирландская легенда, - сказал Питер, - про бедняка, который, чтобы прокормить семью, повел на базар свою корову, но по дороге, возле той горы, встретил эльфа, и тот предложил забрать у него корову в обмен на волшебную бутылку, откуда выскакивали два молодца и исполняли все желания. Так бедняк не только прокормил семью, но и разбогател и стал помогать всем бедным, - заключил Питер свой рассказ. - Мы обязательно заберемся на нее этим летом. Дядя Лоренс лазил туда сотни раз. Вообще-то взобраться на нее ничего не стоит, обыкновенная прогулка, но дядя Лоренс говорит, чтобы мы подождали, пока он нас туда возьмет.
Патрик поддакнул. Питер решительно продолжил:
- Когда я заберусь туда, то непременно влезу на Большой выступ.
- Ну уж нет, и не думай, - как старший брат строго возразил Денни. - Дядя Лоренс говорит, что нам нечего соваться на Большой выступ, пока мы не научимся страховать друг друга, и вообще…
Горячий спор продолжался шепотом, потом мальчики снова вытащили ловушку, и Эшли объявила, что вполне довольна уловом. Не мешало бы и подкрепиться: один бутерброд - разве это еда?
И все же первым делом, как только они вернулись домой, Эшли приняла душ. Спустившись на кухню с заколотыми в пучок мокрыми волосами, она увидела, что мальчишки уже справились с едой и вновь готовы пуститься в путь, а Лоренс тоже приканчивает свою порцию. Оказывается, удивилась Эшли, еще только половина десятого.