Наступила пауза. Он понимал, что она ждет от него признаний, и задумался. С чего начать?
- Как долго вы были женаты? - Ее вопрос вернул его к тем счастливым временам, когда он только что женился и чувствовал себя уверенным и неуязвимым.
Макс вздохнул:
- Восемь лет.
- Это срок, - пробормотала она.
- Да, - с горечью согласился он. - Достаточный, чтобы узнать человека.
- Она оказалась не той, какой ты ее считал, или она изменилась?
- У нас были разные устремления. Я просто до конца не понимал этого.
- И чего же хотел ты?
- Семьи. Детей.
У Али сжалось сердце.
- А она?
- Очевидно, нет.
Как же она его понимала!
- Я был единственным ребенком и чувствовал себя одиноко.
И это она понимала. Если бы не Зои, ее детство тоже было бы одиноким.
- Выходит… вы с ней не… говорили о детях до того, как поженились?
- Говорили, конечно. - Он помнил все их с Тори разговоры о детях. Помнил, как внутренний голос подсказывал ему, что она не очень-то жаждет иметь детей. В отличие от него. - Я надеялся, Тори хочет иметь детей. Так же как я. Но я ошибся. Я был уверен, что смогу уговорить ее на троих, но не получилось. Она вообще не думала рожать.
У Али больно кольнуло в груди. Что это? Ревность? Сожаление?
- Но она только что начала работать в новой фирме и хотела устроить свою карьеру. Мы были молоды и могли не торопиться. Мы договорились вернуться к этому разговору через несколько лет, когда ей будет тридцать. Я упомянул о детях на ее тридцатый день рождения, и ей это не понравилось. Наверное, я выбрал неудачное время. Тридцать - это этап в жизни женщины, и мне следовало постараться и устроить ей праздник, а не настаивать на своем желании. - Макс покачал головой, вспоминая, как все было. Уже тогда он мог бы догадаться, что она этого не хочет. - Я подождал пару недель и снова заговорил об этом. Она тянула время, откладывала свое решение. Сначала на полгода. Потом на год. А я ждал. И не год, а два и три года. Потом начались споры и ссоры. Она обвиняла меня в том, что я давлю на нее, тороплю, а ей необходимо еще время, чтобы подумать.
Макс замолк. Али ждала. Ждала долго, когда же он продолжит. Наконец спросила:
- Она… сказала, что вообще не хочет ребенка?
- Нет, она просто повторяла, что пока не готова.
И он на это купился, потому что уж очень хотел верить в то, что наступит день, когда она будет готова.
- Честно говоря, ее трудно представить матерью. Насколько мне известно, она ни разу не взяла на руки ни одного из своих племянниц и племянников. Но… я думал, что все изменится, когда она будет беременна нашим ребенком.
- Это вполне понятно, - сказала Али. - Во мне инстинкт материнства тоже не был развит, но вдруг, за одну ночь, я стала просто одержимой детьми.
Макс улыбнулся и почему-то увидел, как Али с большим животом заглядывает в чужие детские коляски. Он представил, что… она носит его ребенка.
Он решительно отбросил эти мысли.
- А потом я как-то вернулся вечером домой, а она ушла. Гардероб был пуст, ее туалетные принадлежности исчезли из ванной, автомобиля в гараже тоже не было. Она оставила записку со словами, что встретила другого и уходит от меня.
Он рассказывал все это ровным, спокойным голосом, но Али было не обмануть. Она знала, как глубоко ранит предательство.
- Прости, Макс. Это страшно.
Страшно? Да он был убит.
- Мы встретились через несколько дней, чтобы все обсудить. Она сказала, что влюбилась в юриста из ее фирмы - нового сотрудника. И что живет с ним. Она сказала, что… никогда не хотела ребенка.
Тут в голос Макса прорвалась боль. И эта боль пронзила Али с головы до ног.
- Она объяснила, почему не говорила этого раньше? - тихо спросила она.
- Сказала, что не говорила, потому что любила меня и думала, что со временем тоже захочет, как и я, иметь ребенка. Но она так и не захотела, а лгать больше не могла.
"Ирония судьбы", - подумала Али. Она тоже хотела, чтобы ее любимый мужчина захотел ребенка от нее, а Макс хотел, чтобы его любимая женщина захотела ребенка от него.
В голосе Макса слышалось столько муки, что Али засомневалась - не любит ли он до сих пор бывшую жену. Она не удержалась и спросила:
- Ты ее еще любишь?
Макс сжал телефон. Предательство Тори так глубоко его ранило, что он не чувствовал к ней ничего, кроме презрения. Разве Али этого не понимает? Или она все еще любит Тома, несмотря на то, как он с ней обошелся? Черт! Он не желает узнать ответа на этот вопрос. И вообще устал говорить о прошлом.
- Алейша, хватит на сегодня вопросов. Постарайся поспать. Увидимся завтра на предварительных слушаниях.
Телефон щелкнул и отключился.
Глава 8
Прошло две недели. В то утро, когда слушалось дело Калленов против Брисбенского мемориального госпиталя, Макс разговаривал с Реджинальдом Эймзом на открытом портике здания суда. До него долетел теплый аромат сладкой выпечки. Он повернул голову, чтобы понять, откуда этот запах.
- А, Алейша! Как ты, моя дорогая?
Али подошла к мужчинам, пожала протянутую руку Реджа и подставила ему щеку для отцовского поцелуя.
- Готова к бою, - сказала она.
Она действительно была готова. Эта история висела над ней как дамоклов меч.
- Хорошо. - Редж похлопал ее по плечу. - Все закончится через пару недель. Макс уверен, что мы выиграем. Правда, Макс?
Макс улыбнулся Али:
- Абсолютно уверен.
Она хорошо выглядела, хотя было видно, что устала. Он был рад отметить, что она последовала его совету: темный брючный костюм, туфли на низких каблуках и минимальный макияж. Правда, по-прежнему непослушная волна локонов. Это очень женственно и… очень отвлекает.
У Реджа зазвонил мобильный.
- Прошу прощения. Должен ответить.
Он отошел, а Макс сделал знак Али следовать за ним.
Они миновали главное фойе и шли по коридорам старого внушительного здания. Ковры заглушали их шаги. Али чувствовала себя на удивление спокойно. Но знала, что как только войдет в зал суда, то ее начнет трясти.
- Сюда, - сказал Макс, открывая дверь в малопримечательное, похожее на ящик помещение.
Али вошла впереди него. Дешевые жалюзи на единственном окне, шесть стульев вокруг небольшого овального стола. В общем, обстановка совсем не походила на комнату заседаний в фирме Макса. Али заметила, что портативный компьютер и портфель Макса уже на столе.
Она повернулась к нему.
Он застыл в дверях. Ему казалось, что его окутало облако с запахом бисквита и теплых рогаликов. Он задыхался. Это она пахнет как булочная-кондитерская? Он чуть не застонал от желания потереться об ее шею и с силой сжал ручку двери:
- Сядь.
Али удивилась. Что с ним? Почему он так напрягся?
- Что-то не так?
- Ничего. - Макс прошел к столу и сел. Али выдвинула стул и тоже села.
- Может, мы снова повторим всю процедуру? - спросила она.
Они уже проделывали это несколько раз, и последний раз не далее как вчера.
- Хорошая мысль. - Макс кивнул и, постукивая авторучкой по столу, начал говорить.
Али пыталась внимательно слушать, но выражение его лица было каким-то странным, и она занервничала. А вдруг ему известно что-то, какие-то неизвестные ей обстоятельства?
- Макс, все в порядке? - прервала она его.
Он кивнул и продолжил, не переставая постукивать авторучкой. Али - первая в списке свидетелей, и он ожидал, что ее допрос займет два дня. Он ее предупредил, но, как ему показалось, она не полностью осознала, насколько это будет изнурительно.
А тут еще ее восхитительный запах мешает ему сосредоточиться!
Макс замолчал на полуслове, когда до него долетела очередная опьяняющая струя. Он отбросил ручку в сторону:
- Что это на тебе такое?
Али в замешательстве уставилась на него, потом оглядела свой костюм:
- Ты же сам настоял на строгом наряде. Ты сказал - никаких юбок.
- Нет, черт возьми, - проворчал он. - Я имею в виду твои духи.
- Ванильное масло?
Ваниль. Вот в чем дело. Вот почему он хочет облизать ей шею.
- Мне его дала Кэт. Оно действует расслабляюще.
- Помогает?
- Да. По крайней мере, помогало, пока тебя это не стало раздражать.
- Ничего подобного, - возразил он и потер лоб. - Прости, я…
- Тебе… не нравится запах?
Макс уткнулся подбородком в ладонь:
- Этот запах нравится мне даже больше, чем следовало.
- Значит, все-таки нравится?
- Он меня… отвлекает.
Али заметила, как его взгляд задержался на ее губах. У нее перехватило дыхание.
Последние две недели они старательно придерживались исключительно делового тона в их общении. Макс даже злился на себя за то, что предложил ей позвонить ему. Тот телефонный разговор толкал его на опасный путь, и он решил, что дальнейшие телефонные звонки были бы неразумны, так как нарушили бы ту границу, которую они прочертили между собой. И Али с ним согласилась.
Но сейчас он снова представил ее в своей постели.
Макс заметил, как потемнели ее оливковые глаза, а влажные губы приоткрылись. Он помнил вкус этих губ, ощущал их нежность.
Али было трудно дышать. Он смотрел на ее рот и постукивал пальцами с таким видом, как будто решал: целовать или не целовать? Хочет ли она, чтобы он, отбросив приличия, ее поцеловал? У нее пересохло во рту, и она облизала губы. Лучше бы она этого не делала! У Макса раздулись ноздри, и он перестал стучать пальцами по столу.
- Я не стану больше… пользоваться этой эссенцией…