- Да. И очень щедро, скажу я вам. Окончив Оксфорд, он предложил мне работать на него. Сказал, что любит повеселиться, не собирается менять свой образ жизни и ему было бы спокойнее, если бы кто-то его подстраховывал.
- Но вы не согласились на его предложение?
- Просто я хотел вернуться в театр. Ведь я был актером. Настоящим актером. Шекспир и все такое. Я прославился ролью Макбета.
Берти придал своему лицу трагическое выражение и, пристально глядя на вытянутую вперед руку, продекламировал:
- Что предо мной? Кинжал?
- Знаете, - сказал он уже нормальным голосом, - я прославился в основном тем, что ронял кинжал.
Карина засмеялась.
- Как от трагика толку от меня было мало, - продолжал Берти. - Я больше был склонен к клоунаде, мог спеть любую песню.
Он запел:
- Когда я был маленьким-маленьким мальчиком, тоскливые ветры и дождь были вместе со мной...
- Фесте из "Двенадцатой ночи", - сразу угадала Карина.
- Правильно. Вы знаете Шекспира. Чудесно.
- Да, я знаю эту пьесу. Однажды я видела ее постановку в Лондоне.
Ее голос стал тише, будто унесся вдаль, когда она вспомнила тот вечер и истекающего кровью пылкого юношу, лежащего в ее объятиях. Врач тогда сказал, что раненый должен выжить, но Карина так никогда и не узнала, остался ли он в живых.
- Я всегда считала, что это грустная песня. "Дождь идет каждый день..." Когда Фесте пел эти слова, чувствовалось, что он никогда не бывает весел.
- Именно так я и старался играть эту роль, - торжествовал Берти. - За улыбкой клоуна скрывается боль.
- Но если вы так любили сцену, почему же ее оставили?
- Она оставила меня, - Берти меланхолично вздохнул. - Работы было мало. Поэтому я брался за все что угодно. Вот так я и стал слугой в колледже. Я упорно трудился. За счет чаевых мне удалось скопить немного денег, и я стал подумывать о том, чтобы вернуться на сцену. Я рассказал об этом герцогу, когда отклонил его предложение. Он рассмеялся и решил помочь мне начать собственное дело, дал двести фунтов.
- Так, значит, "Красавицы Берти" обязаны своим существованием герцогу?
- В какой-то мере да, хотя "Красавицы Берти" были тогда еще только в проекте. Сначала мы пели дуэтом с одной леди под фортепьяно. У нас очень хорошо получалось. Я даже подумывал о том, чтобы сделать наше партнерство постоянным во всех смыслах. Но, к сожалению, она сбежала с одним тромбонистом. Это был поистине печальный для меня день.
- Бедный Берти, - сказала Карина, не в силах, однако, сдержать улыбки.
- Пришлось снова искать партнеров. В конце концов я остановился на сестрах-близнецах. Их нельзя назвать блестящими исполнительницами, но они были совершенно одинаковы и делали абсолютно все синхронно.
- Все? - спросила Карина, сердясь на себя за свой непослушный язык.
- Так они утверждали. - Берти отвел взгляд. - Во всяком случае, аудитории они нравились. Я нанял еще артистов. Так и родилась программа. Конечно же, мне пришлось задействовать нескольких мужчин. Но публика шла именно на моих великолепных девушек.
- А вы поддерживали контакты с герцогом? - спросила Карина.
- Он пару раз смотрел наши представления в Лондоне. Но к себе пригласил нас впервые. Скажу вам по секрету, выступать на дому очень выгодно.
- Выгоднее, чем в театре? Почему?
Этот вопрос обеспокоил Берти. Он понял, что рассказал больше, чем надо. Карина - приличная девушка и может не понять и не одобрить отношений, порой возникающих между леди из его труппы и клиентами.
Одна из его девушек вышла замуж за пэра, но такое случалось редко. Большинство довольствовались ценными подарками.
К его облегчению, внимание Карины привлек местный пейзаж.
Они подъехали к высоким, украшенным орнаментом воротам, и она поняла, что это и есть резиденция герцога.
Двое мужчин открыли ворота для кареты.
- Не забудьте сказать мне, какой цветок вы выбрали в качестве псевдонима, - напомнил Берти.
- Да-да, конечно. Наверное, пускай будет Ирис.
- Прекрасно. Очень милое и музыкальное имя! И вы так красивы. Я думаю, многим гостям его светлости будет приятно называть вас именем своего любимого цветка.
Увидев замок герцога, Карина восхищенно воскликнула:
- Прекрасно! Действительно прекрасно!
Внушительный силуэт замка возвышался на фоне неба. На башне развевался флаг. Окна сверкали на солнце. Замок и все вокруг напомнили Карине детские книжки с картинками. Все выглядело как в сказке.
"Да, такого приключения я не ожидала. Будет потом что рассказать".
Но тут же она подумала, что рассказывать эту историю будет, скорее всего, некому: все были бы шокированы.
Кареты остановились у бокового входа. Встречать артистов вышли слуги. Они отнесли багаж в отведенные для членов труппы спальни. Тут же каждому из них прямо в его комнату принесли закуски.
"Очевидно, мы не увидим герцога и его друзей, пока не переоденемся и не будем готовы к выступлению. Наверное, он думает, что мы недостаточно хороши, чтобы запросто общаться с его гостями".
Горничная распаковала платья Карины и развесила их в шкафу. Девушка раздумывала, какое из них надеть. В этот момент пришел Берти.
- Я тут кое-что принес. Это поможет вам чувствовать себя увереннее во время выступления.
К радости Карины, он протянул ей маску из малинового атласа с кружевами. Маска закрывала верхнюю половину лица.
- О, она мне нравится! Красивая и скромная.
- Я уже осмотрел место, где мы будем сегодня выступать. Не хотите ли пойти со мной и проверить, как звучит фортепьяно?
- Пойдемте. Мне нужно попробовать играть в маске - не будет ли она мне мешать.
Увидев музыкальный зал, Карина вскрикнула от восхищения. В одном его конце на сцене стоял великолепный рояль. За ним было несколько окон, доходивших до пола. Сквозь задернутые гардины едва проникал дневной свет, и в помещении был таинственный полумрак.
Перед сценой и с каждой стороны от зрительских кресел стояли цветы.
- Какая прелесть! - воскликнула, увидев их, Карина.
- Я так и знал, что они вам понравятся. Молодчина герцог. Не забыл, что все мои исполнительницы носят имена цветов. Помните, вы тоже цветок. А теперь садитесь и попробуйте сыграть. Света достаточно?
- Да, мне больше и не надо. Я люблю полумрак.
Играть было легко. Маска ей не мешала. Ноты было хорошо видно. Берти наблюдал за ней с улыбкой, не скрывая своего удовольствия. Заметив его взгляд, Карина невольно рассмеялась.
Их прервала одна из девушек. Она влетела в зал и стала умолять Берти пойти с ней наверх и решить одну небольшую проблему.
- Идите, - сказала Карина. - Я еще побуду здесь. Хочу почувствовать инструмент.
Берти ушел, и Карина погрузилась в музыку, выбирая наиболее трудные вещи. Рояль был великолепный, лучший из тех, на которых ей доводилось играть. Карина играла с наслаждением, стараясь как можно больше продлить удовольствие.
Она не могла бы точно вспомнить, когда почувствовала, что кто-то за ней наблюдает. Ей показалось, что этот мужчина все время тихо стоял в зале. Именно его молчание встревожило Карину. Он неподвижно стоял в темном дверном проеме и в упор смотрел на нее.
Карина играла тихую, навевающую грезы пьесу Шопена, исполненную тоски и меланхолии. Только когда она закончила, мужчина направился к ней.
- Это было прекрасно, - спокойно сказал он.
На вид ему было лет тридцать с небольшим. Высокий, сильный, темноволосый. Больше она ничего не рассмотрела при неярком свете.
- Благодарю вас, - ответила Карина.
- Сыграйте еще что-нибудь.
Это был приказ, но странным образом он прозвучал как мольба. Карина стала играть еще одну, очень грустную пьесу Шопена. Пока она играла, мужчина подошел и остановился рядом с ней.
Отзвучала последняя нота.
- Еще что-нибудь сыграть? - спросила Карина очень тихо, словно боясь нарушить очарование момента.
- Нет, это было прекрасно. Более печальной музыки я еще никогда не слышал.
- Когда Шопен написал эту пьесу, он сказал, что представлял себе человека, который глядит на старый дом, где когда-то был счастлив.
- Да, это так, - подхватил он. - Счастье ушло навсегда. Остались только пустота и одиночество.
Что-то в его голосе побудило ее спросить:
- Вы говорите о своем счастье?
- Нет. Это трудно объяснить. У меня никогда не было настоящего счастья, только удовольствия. А это не одно и то же. И того, что было, никто у меня не отнимал. Просто оно как бы блекло и становилось бессмысленным.
- Но это же печальнее всего, - отозвалась Карина. - Потерять счастье, так по-настоящему и не испытав его!
Он подошел ближе.
- Как интересно вы говорите!
Карина взглянула на него и улыбнулась. Но улыбка тут же замерла на ее губах. Она заморгала и взглянула еще раз, думая, что ошиблась. Однако ошибки быть не могло - это был лорд Торнхилл.
С возрастом он стал немного плотнее, черты лица обозначились резче. Но она узнала его темные, беспокойно горящие глаза. А на щеке был шрам, в том самом месте, где его задела пуля. Без сомнения, это был тот молодой человек, который когда-то давно едва не умер у нее на руках.