Меня доставили в штаб дивизии.
- Товарищ комдив пленный…
- Вольно, – махнул он рукой. – Идите сержант.
Я огляделся. В помещении сидели офицеры, у них был накрыт шикарный стол, так называемая "поляна", на котором были консервы банки тушенки, сало, картошка, саленные огурцы…
- Ничего себе! – появилися мысли, - Вполне прилично. Сытый и пьяный… Фу, слава Богу! Это уже лучше…
Джанджгава показал на мои рисунки.
- Ваши художества?
Я опустил глаза и молчал.
- Я спрашиваю. Отвечайте!
- Мои.
- Ишь, ты, мы еще и рисовать умеем? А ты не боишься, что за эти художества я могу тебя расстрелять?
- Нет, не боюсь. Мне терять уже нечего. Солдата можно убить всего один раз. У вас даже пословица есть: "Двум смертям не бывать…"
- А одной не миновать. Верно! Глядите, он даже еще и пословицы русские знает?! - комдив возмутился, - Нет, он слишком даже умный. Его точно пора убивать! Вот что бывает, если русскую породу с немецкой скрестить. Черти что, чума получается!!! И что мне с ним делать, голову открутить?
Офицеры смеялись. Нет, ржали как кони!
- Хороша птичка! А Гитлера нарисовать сможешь?
- Не знаю.
- Значит так, вообщем тебе задание. Нарисуешь своего фюрера, так чтобы портрет был вылитый - будет тебе награда, так и быть помилуем. А нет - голова с плеч, капут! Суп сварим и съедим. Ясно? Ферштейн?
- Ясно.
- Не слышу. Что за писк? Отвечайте, как солдат отвечать должен!
- Так точно!
- Во-о-о! – зам. комдива поднял брови, потом вздохнул, – Все, уйди! Вон!!! С глаз моих долой! Убирайся! – крикнул на взводе. - Уведите его отсюда!
Под конвоем меня увели.
Надо мной позабавились, посмеялись как над зверушкой и выгнали. Ладно, что этим еще обошлось, у комдива видимо было хорошее настроение.
- Черт! Надо же опять вляпаться, по самые уши! Что теперь делать?
В штабе полковник Джанджгава просто был в бешенстве, возмущался и явно негодовал.
- Откуда он выискался только, умник на мою шею? Так бы и прибил бы его, задавил бы на раз, щенок же паршивый! Ведь ненавижу. Нет же! Еще и самое интересное, что он мне все же нравится! И смелости ему не занимать, некоторым нашим солдатам даже у него поучиться.
- Да уж, я бы сказал действительно отчаянный, – вставил Савинов.
- Ну, Володя, ничего не скажешь! - посмеялся комдив. - Ладно, не кипятись, хрен с ним, пацан ещё сопливый. Но умный, согласен!
- Пусть только попробует, не нарисует мне портрет, точно голову оторву! Сколько я их повидал, первый раз вижу "Фрица", который меня ни черта не боится!
Ганс не мог знать кто из командиров есть кто(поскольку никто ему не докладывал), но общался с ним непосредственно полковник Джанджгава Владимир Николаевич. Во многом разбираться с пленным и решать все вопросы возникающие по этому поводу, тогда ещё, как заместителю командира дивизии было поручено именно ему.
При всем, что полковник Джанджгава меня ненавидел, он относился ко мне с какой-то симпатией, мог испытывать ко мне все что угодно, но оставаться равнодушным не мог! То, что я не был глуп, раздражало советского командира, а порой доводило до бешенства. Кто я такой? Пигмей просто, мальчишка сопливый, а вот ума пожалуй чересчур много, не столько даже ума, сколько хитрости. Поскольку был я тонким психологом, то хорошо понимал и видел его насквозь. Не мог он меня расстрелять! Соображал же я, что если занялись мною в НКВД, то участь мою будут решать они.
Утром я встал как обычно, Катя принесла мне завтрак.
- Есть будешь?
Я кивнул головой.
- На, – подала мне тарелку и ложку.
Едва я успел проглотить, как за мной пришли, один из солдат.
- Я за пленным.
- Куда его? – спросил доктор.
- Мне приказано его забрать.
Зайдя в комнату, он обратился ко мне.
- Собирайтесь, пойдете со мной.
- Куда?
- Мне приказано вас доставить.
И снова меня увели…
Завели меня в небольшое деревянное помещение, возле здания бывшей сельской школы. Там была комната, в которой стоял стол, лежали плакаты, учебные пособия, ватман, карандаши, кисточки, краски, вероятно там была художественная мастерская.
- Рисуй.
Солдат оставил меня одного, запер дверь, и сам остался охранять снаружи. Делать было нечего! И пришлось мне малевать карикатуру на Гитлера, высших немецких чинов и немецкое руководство.
Я осмотрелся, нашел чистый лист ватмана, взял карандаш, ластик, устроился на полу и начал работу. Сначала сделал набросок, потом раскрасил гуашью. Как ни странно, но мне все это показалось даже забавным, я изрядно повеселился, придумывая портреты, изобразив все в виде веселого зверинца. Гитлера изобразил в виде орла, министра пропаганды Йозефа Геббельса, с ушами, похожим на обезьяну, Мартина Бормана в парадном мундире, с пятаком как у поросенка. Надо сказать, что портреты получились на славу, в конце концов, уставший, перепачканный краской, я остался доволен своей работой.
Вечером меня снова доставили в штаб, где собрались офицеры, снова была накрыта поляна…
Владимир Николаевич улыбался.
- Хм? Ну что ж, заданием вы справились.
- Я старался.
- Я обещал тебе презент, значит, слово свое сдержу. Не знаю как у вас, а у нас в Красной Армии, командир своих слов на ветер не бросает. - Налил стакан водки, взял черный хлеб с салом и протянул мне, - На, заслужил.
- Спасибо, я не пью.
- Одну можно. Глядите, какой скромный, не пьет он! Че, шнапс нравится больше, чем русская водка?
- Я шнапс тоже не пью.
- А что тогда пьешь?
- Пиво, вино, шампанское…
Полковник развеселился.
- Ты гляди, гурман какой. Пиво ему и вино подавай! – снова мне протянул стакан водки, – Пей!
Пришлось пить! Я изрядно поморщился, закусил бутербродом, при этом меня так перекосило, как от не знаю чего.
- Ну вот! Это уже по-нашему! Ну что за немчура хилая! Да же пить толком не умеют! – завернул кусок хлеба, сала, дал банку сгущенки, протянул мне, – Бери.
- Это мне? – я спросил недоверчиво, явно несколько обалдев, от барской щедрости. – Спасибо!
- Ладно, иди, – махнул рукой полковник. – Проводите его.
Пленного проводили в санчасть.
- Хорошая политбеседа, – сказал комдив. – Глядишь, перевоспитаем!
- Вы что, приручить его хотите? – спросил майор Савинов?
- А почему бы и нет? Зверей же приручают! А этого что, не выдрессировать? Не глупый к стати, а нам лишний переводчик в дивизии не помешает с немецкого. Да и еще, кое-где можно было бы использовать, - предположил Джанджгава.
- Вы действительно так считаете? – спросил подполковник.
- А идея не плохая, - задумался Слышкин. - Вы думаете из этого что-нибудь получится?
- А почему бы и нет? - сказал Савинов. - Я лично с ним беседовал, так что уже изучил.
- С политруком поговорить бы надо, пусть он с ним еще побеседует, проведет агитацию.
- А НКВД? – вставил слово Шмыглёв? - Они все равно его заберут.
- Разберемся, – оветил Слышкин.
Глава 36
Проснулся утором рано.
- Катя! – в ответ тишина.
Заглянул в процедурную – никого.
- Они так беспечно оставляют меня одного! Вероятно, вышли совсем ненадолго.
Я вышел в прихожую, выглянул на улицу, охранника не было. Погода была ясная, было еще прохладно, но день обещал быть жарким. Щебетали ранние пташки, я услышал, как заливается соловей.
- О птичках. Вот это песни! Господи, как красиво поет! На улице такая погода, хоть бы воздуха свежего глотнуть.
Осторожно я сел на крылечко, на ступеньку у двери.
- Закурить бы сейчас! – подумал я. – Сигарет нету.
Подпер рукой подбородок, приняв задумчивую позу.
Вокруг было много народу, мимо строем проходили солдаты, вероятно на завтрак. Недалеко стоял грузовой фургон, в который что-то грузили. Я за всем наблюдал.
Теперь я понял, почему меня оставили без охраны, уйти незамеченным было невозможно. Формы у меня не было, а в белой рубашке и в штанах, каких я был, далеко не убежишь.
На крыльцо зашел серый кот, с любопытством смотрел на меня.
- Кыс, кыс, кыс. Каце, каце! Ком! Ком! – кот сидел на месте.– Ты же по-немецки не понимаешь. Иди ко мне.
Я взял кота, погладил, принялся с ним играть.
- Тебя как зовут? Вася?
Мимо проходил один офицеров, который был в штабе.
- Вы что здесь делаете? Кто вам разрешил выходить?
- Я же никуда не ухожу, я только воздухом подышать хотел.
- Немедленно зайдите и вернитесь обратно!
Тут подошли доктор и Катя.
- Тебе кто разрешил выходить? Я же говорил, чтобы на улицу без спросу ни шагу! Бегом в санчасть! – обратился к офицеру, – Спасибо, я разберусь.
Мы зашли в помещение.
- Ты понимаешь, что тебе нельзя выходить? – отчитывал меня доктор. - Мне тоже из-за тебя попадет, что оставляем тебя без присмотра. Хочешь, чтобы охрану к тебе приставили! Тогда еще хуже будет. Пора тебя отсюда выписывать, здоров уже!
Вскоре пришел майор Савинов.
- Как он? Какого его состояние?
- Здоров уже, бегает как лось! Пара его выписывать.
- Вот и я о том же. Сколько можно его здесь держать?
Позже зашел лейтенант вместе с солдатом.
- Пленного приказано забрать.
- Хорошо, – ответил Григорий Яковлевич.
Они зашли в палату. Меня подняли.