Квартира Лены ребятам понравилась. Безо всякого смущения или стеснения они прошли в зал, выгрузили на столик пиво, и разместились по дивану и креслам. Лёка сбегала на кухню и вынула из холодильника пару нарезок. Достала из шкафа пакет с фисташками, бокалы… И вдруг поняла, что сегодня ей совсем не хочется играть. Хочется снова – как в молодости – попить пива, сбегать в ларек за "догоном", отварить дешевые пельмени, забрызгивая плиту, съесть их с кетчупом и майонезом, кокетничать с ребятами, шутить, рассказывать анекдоты, и может быть даже – о ужас! – поставить в музыкальный центр диск со "Снайперами".
– А вот и закусь! – провозгласила Лена, возвращаясь в гостиную и плюхая на стол принесенные яства. – Пиво по бокалам или как подростки из горла?
– Я из горла, – тут же отозвался Макс, – Не признаю пиво в бокалах. Вкус стекла – это наше всё! Лёк, а что это у тебя на стене за фотки? Можно посмотреть?
– Конечно, – в этом не было ничего страшного. На фотографиях были рабочие моменты репетиций, групповые снимки всей труппы, но ни одного фото Марины.
– Это твои танцоры, да?
– Конечно.
С первого же дня знакомства перед Лёкой во всей красе встала проблема: сказать правду о роде своей деятельности или солгать. После долгих раздумий девушка выбрала первое: ведь кто-то из ребят, или их знакомых, вполне мог когда-нибудь случайно побывать в "Трех чудесах света" и тогда вся легенда полетела бы в тартары. А так – минимум риска.
– А где Ник? – всполошился вдруг Сергей, когда фотографии были осмотрены и каждая из них обсуждена со всем возможным пристрастием. – Он спит? Мы его не разбудим?
– Его нет дома, – улыбнулась Лёка. Она ждала этого вопроса и надеялась на него, – У него свидание.
– С любовницей?
– Да.
В полной тишине все отхлебнули пива и отвели взгляды от насмешливых Лёкиных глаз.
– Да бросьте вы, – засмеялась та, – Я же сказала: у нас свободные отношения, и мне всё равно, с кем он трахается.
– Ты его не любишь? – спросила Яна.
– Люблю.
– Тогда как ты можешь спокойно говорить о том, что твой мужчина спит с другой женщиной? Хотя извини… Это не моё дело, конечно.
– Нет проблем. Серега, а ну-ка, блесни еще анекдотом…
Лёка намерено не стала развивать тему. Она знала: позже интерес к этому разговору разовьется у Яны еще сильнее. И вот тогда – именно тогда! – они поговорят.
***
Так и вышло.
Часам к четырем утра, когда всё пиво – даже "догон" – было выпито, анекдоты рассказаны, караоке спето, ребята принялись прощаться. Лёка предложила остаться у неё, но все отказались. Вызвали такси, поклялись друг другу в вечной любви, смачно поцеловались и откланялись.
Когда дверь захлопнулась, Лёка ухмыльнулась и вынула из кармана джинсов пакетик с таблетками. Выбрала синее колесо, и проглотила его, ожидая мгновенного эффекта. И он не замедлил себя ждать – мозги прояснились, весь хмель как будто рукой сняло. Лена вытерла губы, придала лицу пьяное выражение и принялась ждать. Она была уверена в том, что не ошибается. И – действительно – не ошиблась.
Звонок в дверь прозвучал как грохот в тишине раннего утра. Подождав тридцать секунд, Лёка отперла замок.
– Женщины, женщины, – думала она, провожая Яну на кухню, – Ну почему вы все настолько предсказуемы? Почему по пьяни вас всех так и тянет спасти хоть одну заблудшую душу? Ну почему вы считаете, что умнее всех? Хорошая ты девочка, Яночка… Я ведь знаю всё, что ты мне сейчас скажешь. И всё, что я отвечу – знаю тоже. Какие же вы все… одинаковые.
Лена не случайно выбрала местом для разговора именно кухню. Более интимная, камерная обстановка, располагала к приватному общению. Старая русская традиция – все серьезные разговоры неизменно на кухне. И нигде более.
– Ты, наверное, удивляешься, что я вернулась? – спросила Яна, когда Лёка села напротив неё на стул.
– Немного, – согласилась, пряча в глазах усмешку, – Хочешь поговорить?
– Да. Знаешь, пусть я сейчас пьяная, но ты нам с Серегой очень нравишься, и мне бы хотелось уберечь тебя от большой ошибки.
Ах, какой пассаж, как же вы любите напустить пафоса в пустячные – казалось бы – разговоры…
– Ты о Никите? – спросила Лёка.
– О нём, – согласилась Яна, – У меня была подруга, которая вела себя также как ты. Она позволяла своему любимому человеку спать с кем угодно, делать что угодно. Это кончилось большой трагедией. И мне бы очень не хотелось, чтобы это случилось с тобой.
Ну, конечно. Первый шаг пьяного "спасения души" – это приведение историй из жизни. Преимущественно из своей, но если в своей подобного случая нет – сойдет любая.
– Мы любим друг друга, и этого достаточно, разве нет?
– Она тоже так думала, моя подруга… Но всё равно у тебя же остается боль внутри, когда он тебе изменяет?
– Немного, – кивнула Лёка. Её становилось всё труднее прятать усмешку, – Но это ничего не значит.
– Это значит всё! – загорелись глаза, Яна оперлась обеими руками о стол и даже привстала немного. – Эта боль, она же копится, копится, и её станет однажды слишком много!
– Откуда тебе это знать?
– Я же сказала – моя подруга попадала в такую же историю. Хотя я надеюсь, конечно, что твой Никита не такой как Марина.
Стоп. Звонок. Да нет, какой там звонок – целый колокольный звон! Лёке стоило больших усилий не подпрыгнуть и сохранить пьяно-равнодушный взгляд. Ну, наконец-то она приблизилась.
– Не такой как твоя подруга? – спросила Лена, сжимая пальцы в предвкушении.
– Да нет же! – возмутилась Яна. – Не такой, как женщина, которую она любила.
Опасный момент. Такого Лёка не ожидала. Что делать? Притвориться, что это в порядке вещей или удивиться? Лучше второе.
– Ты хочешь сказать, что твоя подруга лесбиянка, чтоли? – ехидно, с чуточкой презрения и легкой заинтересованностью.
– Да. То есть, не совсем, но это не важно. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь – типа, зачем она меня сравнивает с какой-то лесбиянкой, да?
"Я знаю, о чем ты сейчас думаешь". Женщины-женщины…
– Нет, я просто удивилась. Ну так и что там с твоей подругой?
– Она любила Марину очень сильно. И разрешала ей делать всё, что ей хочется. А Марина играла с ней и постоянно врала.
– Какой смысл врать, если тебе разрешают делать всё, что угодно? – искренне удивилась Лёка.
– Долгая история. Она начала врать, что ни с кем, кроме моей подруги, больше не спит, а потом выяснилось что это не так, и из-за этого умер очень хороший человек. Да неважно! Я тебе не о том говорю!
– А о чём? – подняла брови Лена.
– Ты уверена на сто процентов, что готова всю жизнь терпеть, если Никита так и будет тебе изменять?
– Не знаю. Пока что меня это устраивает. А дальше – либо султан умрет, либо ишак сдохнет, как говорится.
Лёка намеренно подводила разговор к завершающей стадии. Начало было положено, а продолжить расспросы значило бы разбудить ненужные подозрения.
Выслушав еще пару сентенций от Яны, она мягко намекнула, что это её личное дело и что её всё пока устраивает. Поняв, что её выпроваживают, женщина принялась прощаться.
– Я желаю тебе счастья, Лёк, – сказала она, уже стоя на пороге, – И мне очень не хочется, чтобы через месяц-два мы бы с тобой сидели на этой же кухне и под коньяк поливали слезами загубленную любовь. Подумай об этом.
– Конечно, Яночка. Спасибо тебе. Для меня это важно.
Легкий поцелуй, захлопнутая дверь, и вот уже Лёка сползает по стенке на пол, содрогаясь от беззвучного хохота.
Женщины… Твою мать… Каким местом я думала, когда стала лесбиянкой?
16
Сентябрь. Еще один месяц уходящей жизни. В последнее время Марина почему-то только так и считала – не в плюс у неё шли дни, а в минус. И дело было совсем не в том, что плохо было – нет, наоборот, было, пожалуй, даже слишком хорошо.
Они с Лёкой были вместе. Хотя вместе – это слишком громкое слово для таких непонятных и иногда даже неприятных отношений. Но – были. А ведь это уже немаловажно.
Марина очень хорошо помнила день, когда Лёка позвонила ей рано утром и попросила приехать. Кому-нибудь другому она бы отказала. А Лёке – не смогла. Всполошилась, принялась выбирать одежду понаряднее, накрасилась поярче, такси вызвала, поехала – зачем? Знала, зачем. Знала, но даже себе самой не признавалась.
Приехала, поднялась в уже полузабытую квартиру, ахнула навстречу объятиям, дала себя раздеть, поддалась страсти, сходила с ума и не помнила уже, кто она, зачем она, где она? А утром лежала без сна и рисовала дорожки на каменном Лёкином лице.
Ах, если бы это хоть-то изменило…
Но нет – не изменило. И проснувшись, Лёка всего лишь потянулась и проследовала в ванную. Вернулась оттуда радостная и энергичная, сварила кофе, приготовила яичницу – и мягко выставила Марину за дверь.
Через неделю всё это повторилось. Потом – через пять дней. Потом – через три.
Постепенно такие ночи вошли в привычку. Лёка звонила, Марина приезжала на зов, они занимались сексом и утром холодно прощались. Не разговаривая толком, не глядя друг на друга.
На работе всё оставалось по прежнему – в этом Лёка осталась верна себе. Как раньше, они вместе составляли программы, спорили о чем-то до красноты в глазах и засиживались до утра. И Лена была равнодушна и холодна.
А вот Марина… Она не могла больше быть холодной. У неё как будто украли кусочек старательно выгрызаемой из жизни свободы – теперь она ловила каждый взгляд, слышала каждый вздох, и случайное Лёкино прикосновение бросало её в дрожь.
– Я влюбилась.