Они разлетелись по шатру, окружая толпу, чтобы потом исчезнуть в тумане дыма, как и клоуны.
Он отбросил шляпу, и тени поднялись от его плеч, формируя… головы львов. Это что-то новое. Хищники повернулись к Матасу, открыли рты и проглотили его за один присест.
Он исчез. Затем испарились львы. Все стали озираться. Несколько человек даже встали. Прошла секунда, две, три. Львы вновь появились с другой стороны арены, открыли рты, и выплюнули невредимого Матаса, зарабатывая еще больше аплодисментов.
Он развел руки и усмехнулся… но выражению его лица не хватало искренности.
- А сейчас я приглашаю свою прекрасную помощницу, - позвал он.
Одра подтолкнула ее, и Вика, споткнувшись, зашла в кольцо. Жар охватил ее лодыжки, посмотрев вниз, она увидела, что бывшая подруга выдула пламя на подол ее платья.
Она остановилась, чтобы сбить огонь, в результате чего толпа смеялась, а её кожу обожгло. Дым вился вокруг нее.
Тени Матаса метнулись и окутали Вику, таща вперед. Страх угрожал поглотить ее, но она не стала сопротивляться, когда Матас приковал её к колесу… такому, же привязали Соло в новом зоопарке… руки сцепили над головой, ноги расставили в стороны.
Щелчок пальцев и она стала вращаться. Все вокруг превратилось в размытое пятно, и желудок сжался.
Это не было частью его выступления уже много лет, тем более с Викой.
Отец хотел ее напугать, в этом дело? Хотел доказать, что полностью контролирует ее. Думал сломать и переделать во что-то темное, как он. Он хотел, чтобы она молила его о милосердии, которого у него не было.
Ее разум очистился, когда быстро один за другим ножи воткнулись в колесо слева и справа у ее висков. Рядом с левым и правым бедром.
Потом левая голень. Правая. Обе лодыжки. Наконец вращение остановилось, и Вика даже удивилась, что Матас не задел ее, нарочно.
Он подошел к ней и снял кандалы. Заставляя себя улыбнуться, Вика выпрямилась и поклонилась толпе.
В течение следующих десяти минут, Матас попросил ее принести реквизит и "расслабиться" на столе, пока он распиливал ее пополам, а тени скрывали тот факт, что она все еще была целой, а он наклонился над ней и поцеловал для драматического эффекта. Вика едва сдержалась, чтобы не прикусить ему язык и не выплюнуть его мерзкий вкус.
Толпа приветствовала. Надо же. Она внесла свой вклад. У неё получилось.
С высоко поднятой головой, она отошла к кулисам. Несколько других артистов похлопали ее по плечу за хорошо выполненную работу.
На этот раз они не смотрели на нее, как на прокаженную, и она не задавалась вопросом почему. Теперь они считали ее одной из них, больше не отделяя.
И… частично ей нравилось понимание того, что ее больше никто не презирал, не отвергал.
Возможно, Одра права, которая теперь выходила на арену, чтобы качаться на трапеции.
Возможно, Вика была испорчена.
Она ощутила вибрацию позади. Большая рука легла на плечо.
Джекис подошел к ней, и нервозность вернулась.
- Молодец, - сказал он. Он был одет в облегающий красный жакет, черные штаны и ботинки до колена. Грима на нем было больше, чем на ней, вероятно, это препятствует тому, чтобы его стареющая кожа казалась бледной в свете.
- Спасибо, - она ответила, счастливая, что он здесь не для того, чтобы кричать на нее.
- Было весело?
Даже сейчас она не солгала бы.
- Нет.
Ей, возможно, понравилось восхищение, полученное в конце, но, то чувство было мимолетным, точно так же, как восторг. Эти люди отвернуться от нее в мгновение ока.
Джекис взмахнул рукой.
- Посмотри. Посмотри на их лица. Почувствуй обожание толпы. Ты сможешь получать это каждую неделю.
- Я не хочу такого. Тебе пришлось продать свою душу, чтобы получить это. - Точно так же, как Одре. - Я не сделаю тоже самое.
- Продал душу? Дорогая, когда я принял этот цирк, я, наконец, её обрёл.
Как он не видел то, кем стал?
- Папа, ты нашел что-то темное и извращенное. Ты мне нравился таким, каким был раньше.
Разочарование и нетерпение вспыхнуло в его глазах. И… этот череп, скрывающийся под его кожей, всматривался в нее, клацая зубами?
- Когда я был слаб?
- Когда ты был милым.
- И я не нравлюсь тебе сейчас? - он спросил, и его губы шевелились вопреки черепу.
Вика сжала губы, отказываясь отвечать.
Джекис не ударил ее и не толкнул. Даже ничего ей не сказал. Просто зашагал прочь.
Вика осталась на том же самом месте до конца представления. И, должна была признать - даже она была очарована красочными огнями, громкой музыкой и выступлениями гимнастов, вращением во все стороны на канатах, закрепленных на деревянных балках на потолке, их тела извивались в невозможных позах.
Некоторые даже прыгали через пламенные обручи, молнии сверкали в их руках, когда они встречались в центре.
Гигантскую стеклянную пушку выкатили справа. Мужчина скользнул внутрь дула.
Одра качалась на одной из веревок, приближаясь к орудию, изрыгая брызги огня изо рта и освещая фитиль.
Когда она качнулась в противоположном направлении, мужчина с выстрелом вылетел из дула, и рыбки внутри стекла взорвались. Только, они не были ранены.
Стекло превратилось в блестящие снежинки, а рыбки - в чучела животных, которые несколько удачливых людей в толпе смогли поймать.
В конце концов, шоу закончилось, и все на трибунах начали расходиться. Они гуляли, говорили и смеялись, удивляясь тому, что видели, и размышляя о том, как были сделаны определенные трюки.
Когда последний человек покинул шатёр, артисты затеяли своё веселье, выпивая крепкие напитки, принесенные из своих трейлеров - что-то вроде шампанского. Джекис всегда в центре веселья, упивался похвалой.
Это шанс для нее.
Вика выбралась через заднюю часть шатра и помчалась к своему трейлеру. Оказавшись там, она заперлась внутри. У Джекиса есть ключ, но даже если он захочет им воспользоваться, мигающие огни, предупредят ее о его присутствии.
Вика сменила туфли на высоких каблуках на ботинки, но не стала тратить время на переодевание платья. Еще рано.
Если отец заметит ее, пусть думает, что она просто решила присоединиться к веселью с другими исполнителями. Таким образом, он вряд ли захочет остановить ее или даже поговорить.
"Ну, это вопрос времени", - произнёс голос.
Икс!
- Я знаю, - сказала она. - Но лучше поздно, чем никогда.
Ее руки дрожали, когда она надевала ожерелья, браслеты и безделушки, затем взяла самую большую сумку, которую сможет нести.
Вика проигнорировала сладости, но взяла фотоаппараты, которые ее мать любила… помимо ножа, они были всем, что у нее осталось от женщины, родившей ее, и она не могла не взять их.
В сумке едва ли осталось место для свитера и зимних штанов, но они необходимы, поэтому она запихнула и их.
- Ты знал, что от наручников нет ключа? - спросила она, вспомнив, сколько раз он просил ее забрать Соло и уйти сейчас, а не позже.
"Нет. Я просто знал, что вы должны уйти, не волнуясь о наручниках".
Прежде, чем надеть пальто, она прихватила несколько драгоценностей, которые не влезли в сумку.
Шесть ожерелий, семнадцать браслетов. Кольца на каждом пальце. Какой у неё вид должен быть.
- Хорошо, я хочу, чтобы ты рассказал мне, - потребовала она.
"Я рассказывал. Несколько раз".
- Почему бы не несколько?
"А почему ты не послушала меня в первый раз?"
Она не нашла, что возразить.
- Всё в порядке, я готова идти. - Сумка оказалась настолько тяжелой, что ее практически невозможно было нести, но она вытащила ее наружу. Холодный воздух сразу же окутал Вику, а теплое дыхание заставило сформироваться туман перед лицом.
- Ты знаешь, где Соло? - прошептала она.
"Знаю. Он находится в том же шатре что и прежде. В контактном зоопарке".
Подавляя стон, она прижалась к стене трейлера, скрываясь в темноте, ожидая и слушая единственным способом, которым могла. К счастью, не чувствовалось никакой вибрации по ногам.
"Прежде, чем ты спасешь все эти жизни, - сказал Икс, - придется украсть для Соло немного одежды. Прямо сейчас он голый".
- Ладно.
"Тебе также понадобятся другие вещи".
Будто она когда-нибудь снова поспорит с ним.
- Просто скажите мне, что нужно взять, и я все сделаю.
Он оттарабанил список того, что, казалось, лишь смешными пунктами, и Вика снова застонала.
- Хорошо, - повторила девушка. Сердце бешено колотилось, но она ринулась вперед.
Глава 23
Поражаю их, и не смогут они встать - пали они под ноги мои.
- Книга Псалмов 18:39
Соло потерял счет времени. Он не знал, как долго прикован к этому колесу. Только знал, что руки и ноги онемели, потому что их привязали по краям, и люди, в конечном счете, прекратили входить в палатку. Смотрящие на него. Поглаживающие его тело, как будто он был ручной маленькой домашней кошечкой. Зверь бился внутри него как в лихорадке.
Иные вокруг притихли. Не потому что им заткнули рот, это не так, потому что они прибывали в шоке, совершенно униженные, не оправившиеся от того, что произошло, и насколько уязвимыми они были.
Он не сможет сделать это снова. Лучше умереть.
Даже сейчас пальцы оставались, сжаты в кулаки, а когти разрезали ладони. Его кровь была горяча, так горяча, что языки пламени лизали его вены.
Что-то еще более горячее было на его связанных запястьях, но теперь, перед лицом его растущего негодования, это тепло распространилось. Наручники только что отошли на второй план.