— Род, — предложил Ваби, — займись костром, а мы с Муки тем временем поставим временное жилье. Надо согреться.
Спустя полчаса была воздвигнута небольшая хижина, сделанная из сосновых ветвей, и пред ней уже пылал буйный огонь, бросающий в морозный воздух тысячи радостных и бойких искр. Род успел собрать множество сухих поленьев, которые обеспечивали тепло до самого утра, и Ваби вместе с Муки, закутавшись в меха и вдыхая чудесный смолистый запах, очень уютно устроились на ночь. Родерик, который чувствовал себя гораздо бодрее своих товарищей, решил дежурить всю ночь. Он уселся совсем близко к костру и, продолжая чем-то лакомиться, не отрывал взора от пляшущего пламени, которое временами принимало самые фантастические формы. Собаки подползли к самому костру, и иногда казалось, что их оставили все признаки жизни.
Время от времени из лесу доносился жалобный вой одинокого волка. Иногда над костром пролетала громадная белая сова и бросала в огонь свой страшный, почти человеческий крик: «Алло! Алло!». Под оседающим снегом трещали деревья.
Но ни остервенелый вой волка, ни треск деревьев, ни безумные крики крылатого гостя не были в состоянии разбудить спящих.
Так прошло около часа. Родерик, положив ружье на колени, все еще сидел у костра. Образ Миннетаки не оставлял его. Он никак не мог отделаться от твердой уверенности, что она в это же самое время тоже не спит и без устали думает о своих спасителях.
Вдруг под воздействием тех телепатических сил, которые иногда гораздо мощнее в нас, чем мы сами можем думать, Родерику показалось, что он видит девушку совсем близко — не образ и не дух ее, а живую Миннетаки из плоти и крови! Подобно ему, она сидела совсем близко у пылающего костра.
Ее прекрасные черные волосы светились от отблесков огня, а на спину падали тяжелые косы. Она напряженно глядела на пламя, и минутами создавалось впечатление, что, не в силах совладать с неведомыми чарами, она сейчас бросится в огонь.
И совсем близко, гак близко, что стоило только протянуть руку, чтобы коснуться его, стоял человек с таким суровым выражением лица, что Родерик содрогнулся. Это был сам дьявол в образе человека, краснокожий Вунга, вождь бандитского племени, который уже давно был объявлен вне закона. Он все время говорил со сладострастным огнем в глазах и вдруг протянул свою страшную руку по направлению к девушке.
Совершенно бессознательно молодой человек издал отчаянный крик, разбудивший всех собак, и вскочил с места. Что случилось? Приснился страшный сон? Или, может быть, то, что он видел, было гораздо страшнее и реальнее любого сна?
Напрасно он старался отделаться от овладевшего им испуга и вернуть себе утраченное спокойствие. Почему, с какой целью Вунга протянул руку к девушке?
Этот вопрос, крайне нелепый по существу, продолжал страшно волновать и мучить Родерика.
Он поднялся, подошел еще ближе к костру, перемешал уголья и подбросил так много дров, что огонь мигом поднялся выше прежнего, лизнул самые высокие ветви деревьев и швырнул по сторонам мириады искр. Казалось, яркое, веселое пламя несколько успокоило юношу. Он уселся на прежнем месте и сделал попытку уснуть. Но в следующее мгновение его глаза с прежней четкостью уловили образ Миннетаки, за которой стоял все тот же Вунга. На этот раз индеец схватил ее в свои объятия, и девушка напрасно старалась освободиться. Она отважно боролась, но индеец был гораздо сильнее ее и, победив отчаянное сопротивление, поднял Миннетаки и убежал с ней в лес, где и скрылся…
Родерик снова вскочил с места и протер глаза. Холодный пот на миг покрыл все его тело. Он не пытался уже уснуть. Часы, которые он вынул из кармана и поднес поближе к огню, показывали за полночь. Через час он должен был разбудить своих товарищей.
Он занялся приготовлениями к завтраку и накормил собак.