На площадке оказалось на удивление просторно и как-то очень комфортно. Сквозь густые дубовые ветви часть поселка, поляна перед лесом и сама опушка леса, как на ладони. Почему-то не верилось, что с наступлением сумерек отсюда во все стороны вспышками и хлопками разноситься смерть.
Шагин ненавидел охоту. С детства. Еще мальчиком как-то отец взял его с собой. Подстрелил тогда отец всего одну утку. Вернее, подранил. На всю жизнь запомнил Шагин тот страх, ужас и боль, которые успел разглядеть в глазах той несчастной утки. Нет, он не ошибался тогда, это не было детской фантазией. Он вполне отчетливо разглядел тогда в глазах несчастной пернатой - боль, страх, ужас!
- Она же живая-а! Ей больно-о!!! - хотел заорать тогда во все горло.
С того момента, как отрезало. Шагин возненавидел охоту во всех ее проявлениях. Даже рассказы Тургенева и главы Толстого, посвященные охоте, не читал. Не любил даже разговаривать об этом.
Шагин с Машенькой сидели на дубу в довольно неудобных и нелепых позах. Напротив друг друга. Слегка касаясь, друг друга коленками. Машеньку это только забавляло. Шагин почему-то нервничал.
Ему невольно вспомнился эпизод из Марка Твена, когда Том Сойер с Бекки Тетчер заблудились в пещере.
"Впадаю в детство!" - весело подумал он.
- Покурим? - улыбнулась Маша.
- Трубку дома оставил.
- Могу угостить сигаретой, - опять улыбнулась Маша.
Она постоянно улыбалась. Шагин мог поклясться на чем угодно, хоть на Библии, хоть на Уголовном кодексе, по утрам, едва раскрыв глаза, она уже улыбалась. Недаром в школе ей единогласно, причем тайным голосованием, одноклассники присудили сразу два звания: "Мисс Обаяние" и "Мисс Доброжелательность".
Это дорогого стоит. Подобную оценку за баксы не купишь.
Маша достала какую-то экзотическую пачку. Длинные сигаретки, набитые черным табаком. На вкус горькая полынь и ничего больше. Впрочем, Машенька совсем не затягивалась, пускала кольца. Пыталась пускать.
Шагин же затянулся, поперхнулся, закашлялся. Машенька засмеялась.
- Трубка вам больше к лицу. А запах вашего табака… полный отпад! Однажды на улице одного бородатого увидела, трубкой дымил, как вы. Я как учуяла запах вашего табака, чуть за ним не поплелась собачонкой.
- Опрометчиво с твоей стороны.
- Ладно вам! Я удержалась.
- Знаю я этих бородатых. С ними надо ухо держать востро. Особенно, девушкам твоего возраста.
- Но он курил ваш табак! Как вы не понимаете!
Она опять смеялась.
Оглушительно стрекотали кузнечики на поляне под дубом.
- Команда КВН нашего факультета самая сильная…
- На нашем факультете почти нет сынков и дочек. Вы понимаете, о чем я?
- Все преподаватели нашего факультета…
"Наш факультет! Наш факультет! Наш факультет!"
Машенька произносила эти фразы таким довольным и категоричным тоном, будто уже давно была зачислена в самый престижный ВУЗ страны. Стояла в списке принятых в первых строках.
Шагин молчал. Улыбался и слушал. Вряд ли она знала о суммах, потраченных ее отцом на репетиторов. И не только на репетиторов. Наверняка, если и догадывалась, предпочитала не брать это в голову. Меньше знаешь, как известно, веселей живешь.
Машенька ни на секунду не закрывала рта, словно боялась остановиться. Боялась, что им не о чем будет говорить.
- Вы ведь любите современную музыку? Наверняка, хорошо разбираетесь. Писатель должен хорошо разбираться в современной музыке. Иначе отстанет от жизни, будет неинтересен своим читателям. У меня очень много дисков. Вы, наверняка, их знаете, правда? "Я буду лучше, чем она", Земфира, Гоша, - загибая пальцы, перечисляла Маша.
Шагин только улыбался и едва заметно покачивал головой.
- "Юра! Юра! Я такая дура, что в тебя влюбилась!", помните? Мне жутко нравится, очень смешно! Еще у меня есть "Глюкоза", "Виагра" и Жанна Арбузова. И Гоша, конечно. Помните его песню…
Наконец Шагин не выдержал:
- Машенька! Я не знаю ни одно из этих названий. Ни одна из этих фамилий мне абсолютно ни о чем не говорит!
- Ладно вам!
Выражения "Ладно вам!" и "Между прочим" Машенька вставляла почти в каждую фразу. С самыми разнообразными интонациями. Смысл варьировался от ироничного одобрения до недовольного отрицания.
- "Ассоль" - то вы, наверняка, знаете! - продолжила она. - Ее все знают.
- Что-то слышал. Краем уха.
- "Ассоль" - моя любимая певица, - строго сказала Машенька. И даже перестала улыбаться. - Моя звездочка, идеал нашего поколения.
Шагин очень смутно помнил эту самую "Ассоль". Видел как-то раз издали в Доме кинематографистов. Голос, вроде, ничего. Внешние данные, тоже как будто в норме. Особого впечатления она на Шагина не произвела. Потому сейчас предпочел не углубляться. Машенька же, по ее словам, "просто балдела" от этой звездочки шоу бизнеса третьего разряда.
- Я человек из прошлого века. Ты отдаешь отсчет, сколько мне лет?
- Ладно вам! Возраст любви не помеха. Между прочим, сегодня закрутить роман со старичком, самая модная фишка. Мои подруги мечтают об этом.
- Спасибо.
- Я не в том смысле. Меня это не касается. У нас особые отношения.
"Отношения?" - мелькнуло в голове Шагина.
- Между прочим, к вашему сведению, я хожу на теннис, - улыбаясь, продолжала она. - И еще хожу на фитнес. Беру дополнительные уроки английского. После Нового года запишусь на курсы в автошколу. Хочу сама водить машину. Чтоб вас обгонять на шоссе.
Машенька, по-прежнему улыбаясь, продолжала перечислять все свои мыслимые и немыслимые достоинства. Только бесконечной жаждой окончательно вырваться из детства, утвердиться в статусе взрослой женщины, можно было оправдать это наивное простодушное хвастовство.
- Между прочим, мое имя, Мария, означает "возвышенная"!
- Потому мы и влезли на дерево.
- Вы, действительно, похожи на Джека Лондона.
- По-моему, нисколько.
- Ладно вам! Так говорят все мои подруги. Я показывала вашу фотографию.
Когда спускались вниз, Шагин первым очутился на земле. Поднял руки вверх и Маша, опершись на его плечи, легко спрыгнула на землю. Но рук с его плеч не сняла. Более того. Обвила его шею и голову руками, приподнялась на цыпочки и замерла так, уткнувшись носом ему в шею.
Шагин слышал, как бьется ее сердце.
- Почему ты не сделаешь навстречу мне даже шага? Почему?
Оглушительно трещали в траве кузнечики.
В эту секунду произошло невероятное. Всего на мгновение из-за соседних кустов показалась… фигура сына Андрея. Шагин довольно отчетливо разглядел, как сын, улыбаясь, показывал ему большой палец. И одобрительно кивал.
Хотя, улыбка у него была какая-то недобрая.
Это видение длилось всего мгновение. Шагин чуть не вскрикнул. Изо всей силы прижал к себе Машеньку. Она уперлась кулачками ему в грудь и удивленно отстранилась. Конечно же, почувствовала что-то неладное.
- Что с тобой?
- Нет, нет. Все в порядке.
- Ты даже побледнел. Я что-то не так сказала?
С каждым днем, часом, минутой, проведенной с Марией Чистовской, Шагин все больше и больше выпадал из реальности. Все реже и реже вспоминал сына. Видения не в счет. Они возникали в самые неподходящие моменты и очень нервировали. Никаких привычных традиционных обстоятельных мужских разговоров с сыном, никакого общения не происходило.
Он все реже и реже разговаривал с ним.
Все реже видел себя со стороны, что еще совсем недавно было присущим ему качеством. Постоянный самоконтроль, самоограничения, дисциплина и все такое.
Когда вспоминал Андрея, накатывало жгучее чувство стыда и краска заливало лицо и шею. Шагин недовольно морщился, качал головой и так тяжело вздыхал, глядя на свое отражение по утрам в ванной, что если бы кто-то увидел его в этот момент, подумал бы, у этого сорокалетнего спокойного и внешне уверенного в себе мужчины на днях случилось большое несчастье.
И этот кто-то был бы недалек от истины.
Сын Андрей был странным мальчиком. Непохожим на других. Каждый родитель убежден, именно его ребенок неповторим, уникален, разнообразно талантлив. Шагин в этом смысле был исключением. Считал своего сына способным. Способным по многим направлениям. Но не более того.
Теперь, задним числом, Шагин понял, он был пристрастным к сыну, недооценивал его редкостной индивидуальности.
Андрей был сдержанным парнем, ни с кем не откровенничал. Хотя, замкнутым или угрюмым не был никогда. Скорее наоборот.
Была в нем какая-то раздражающая всех загадка. Вроде, открытый, легкий на подъем, с естественными простыми реакциями. Всегда готов посмеяться чужой шутке, в том числе и над собой. Но что-то все-таки раздражало в нем Шагина.
И не только его.
Учителя постоянно жаловались на его внутреннюю замкнутость Андрея, его недоверчивость. Он, хоть тресни, никого не пускал в свой внутренний мир.
На вопрос Шагина, почему он неискренен и неоткровенен с учителями, сын удивленно поднял брови и спокойно заявил:
- Я в школу хожу не на исповедь. Не обязан выворачиваться наизнанку перед каждой МарПупкой.
"МарПупками" среди друзей он скопом называл всех учительниц. Что делать, в их школе учителя были сплошь женщинами. Одна из них так и называлась - Марина Пульхерьевна. Это надо, такое отчество иметь? Языкастые старшеклассники, естественно, окрестили ее "МарПупкой". И точка. Андрей не был исключением. И, несмотря на категорический запрет отца, называл бедную учителку только так.
Странный был мальчик Андрей Шагин.