— Дедушка, сигара! Врач говорит…
— А я говорю, что Фред Пламмер станет генеральным управляющим «Сондер Дитч».
— Ему через год на пенсию, — возразил Манфред Стайнер.
— Да, — Харри кивнул. — Но что это меняет?
— Он старый маразматик, — попробовал снова Манфред, в голосе его звучало отчаяние. Он не предвидел, что каприз старика так нарушит его планы.
— Он на двенадцать лет моложе меня, — зловеще прорычал Харри. — Кто это старый маразматик?
12
Теперь, когда уикэнд закончился, квартира угнетала Рода, и он хотел побыстрее выбраться из нее.
Он брился, стоя нагишом перед зеркалом, и вдыхал застоявшийся запах от пепельниц и полупустых стаканов в гостиной. Уборщица, придя позже, получит обычный понедельничный привет. На авеню Луиса Боты шум уличного движения становился все громче, Род взглянул на часы — шесть часов утра. Прекрасное время для ревизии своей души, решил он, и наклонился вперед, глядя в глаза своему отражению.
— Ты слишком стар для такого образа жизни, — серьезно сказал он себе.
— Ты уже четыре года так живешь, четыре года с развода, и достаточно. неплохо бы две ночи подряд лечь в постель с одной и той же женщиной.
Он очистил бритву и включил воду в душе.
— Может, даже и смогу этого добиться, если наш мальчик Манфред сдержит слово. — Род не позволял себе безоговорочно поверить в обещание Манфреда Стайнера; но в течение всех последних двух дней за его цинизмом скрывалось сдерживаемое возбуждение.
Он вошел в душ, намылился, потом включил холодную воду. Перехватило дыхание. Он выключил воду и взял полотенце. Все еще вытираясь, прошел в спальню и остановился в ногах постели; продолжая вытираться, рассматривал девушку, лежавшую на сбитых простынях.
Загорелая, коричневая, цвета шоколада, она, казалось, одета в прозрачный бюстгальтер и трусы — там, где солнце не коснулось ее кожи. Светло-золотые волосы растрепались на подушке, в странном противоречии с темным треугольником волос на теле. Розовые губы во сне слегка надуты, она кажется волнующе юной. Роду пришлось сделать сознательное усилие, чтобы вспомнить ее имя, это была не та девушка, с которой он собирался провести уикэнд.
— Люсиль, — сказал он, садясь рядом с ней. — Вставай. Пора выкатываться.
Она раскрыла глаза.
— Доброе утро, — сказал он и нежно поцеловал ее.
— Ммм. — Она моргнула. — Который час? Я не хочу, чтобы меня уволили.
— Шесть.
— Хорошо. Времени еще много. — И она снова попыталась укутаться в простыни.
— Ничего подобного. — Он слегка шлепнул ее по заду. — Двигайся, девушка. Готовить умеешь?
— Нет… — Она подняла голову. — Как тебя зовут?
— Род.
— А, верно, Род Поршень, — хихикнула она. — Какой прекрасный способ умереть! Ты уверен, что у тебя там нет парового двигателя?
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Девятнадцать. А тебе?
— Тридцать восемь.
— Папочка, какой ты старый, — горячо сказала она.
— Да, иногда я и сам это чувствую. — Он встал. — Пошли.
— Ты иди. Я закрою, уходя.
— Не выйдет, — сказал он. Предпоследнюю он оставил в квартире, и она всю ее очистила — посуду, напитки, полотенца, даже пепельницы. — Одеться за пять минут.
К счастью, она жила по пути. Показала ему жалкий квартал в районе шахтных отвалов Бойсенса.
— Я воспитываю трех слепых сестер, — сказала она, когда он остановил мазерати. — Не хочешь ли помочь?
— Конечно. — Он достал из бумажника пять рандов и протянул ей.
— Спасибо. — Она соскользнула с красного кожаного сидения, закрыла дверь и пошла. Не оглядываясь, исчезла за поворотом, и Род почувствовал, как его охватывает волна одиночества. Чувство было таким сильным, что он неподвижно сидел целую минуту, прежде чем отъехал от обочины.
— Моя маленькая пятирандовая подружка, — сказал он. — Как она заботлива.