Почувствовав, как она уже близка к экстазу, я укладываю ее на спину, натягиваю презерватив и собираюсь дать ей то, чего она так ждала. Я смотрю на нее, а перед глазами возникает образ обнаженной Камиллы. Качаю головой, пытаясь стряхнуть наваждение, снова смотрю на нее, и снова у меня в глазах - Камилла. Сплошное бл*дство. Она трахает мою гребанную голову.
- С тобой все в порядке?
- Вставай, одевайся, и уходи. У меня нет настроения.
- Я сделала что-то не так? Ты хочешь, чтобы я отсосала у тебя еще раз? Или ты хочешь побольше поиграть? Я могу продемонстрировать свои навыки и показать тебе, как я могу удовлетворить себя. Я киваю и сажусь в кресло, наблюдая за тем, как она играет со своим клитором. Ее стоны наполняют комнату, но меня это не заводит.
- Это плохая работа, куколка. Свободна. Спасибо за вечер. Не дожидаясь ее ответа, я встаю и иду в ванную.
- Гребанный неудачник! Я так и знала, что ты слишком хорош, чтобы бы это была правда, - кричит она и хлопает дверью.
***
Я подъезжаю к кладбищу, выхожу из машины и уду по направлению к могиле Патрика. Подхожу к надгробью с большим ангелом,и падаю на колени.Я кладу цветы и пристраиваю плюшевого мишку на могилу моего мальчика. Моя рука поглаживает его имя, выграванное на камне, и я опускаю свою голову в немом поклоне.
- Я скучаю по тебе каждый день, - шепчу я, позволяя слезам катиться из глаз. Мое сердце рвется от боли. - Мне так жаль, что тебя нет с нами здесь сегодня.
Я смотрю на могильный камень, и мои пальцы следуют за буквами его имени: Патрик Энтони Шарп. Прежде, чем я вернулся в жизнь Камиллы, на надгробье была другая надпись - Патрик Энтони Фон Ворт, но, как только у меня появилась возможность, я исправил эту оплошность. Теперь там стоит фамилия настоящего отца.
- Патрик, твой братик сейчас дома. Как бы мне хотелось, чтобы и ты был там.
Я поцеловал надгробие, и перед уходом молча помолился за моего малыша.
Я уже собрался сесть в машину, когда увидел, Камиллу, направляющуюся к его могилке. Она даже не посмотрела в мою сторону, и я не виню ее за это. Каждый раз, когда я думаю, что мы сделали шаг вперед, мы застываем, и нас отбрасывает назад. Я уже провел свое время с Патриком, поэтому я хочу дать и ей возможность пообщаться с сыном наедине.
Сажусь в машину и направляюсь в пекарню,чтобы выполнить одно из нескольких поручений Камиллы. Мы договорились о том, что будем справлять День Рождения Грейсона, когда еще жили вместе. После нашего разрыва у нас с ней разгорелся спор, о том, где же мы будем его справлять. Я убеждал ее, что необходимо устроить празднование Дня Рождения в моем доме, но она настаивала, что вечеринка должна проходить в таунхаусе, и на ней должны присутствовать только близкие родственники. Сегодняшний день – это не только праздник для Грейсона, но и день траура по Патрику.
Убедившись, что я все сделал и все купил, я направляюсь внутрь дома, чтобы помочь Тейлор и Натали с украшением интерьера. Мои глаза находят улыбающуюся Камиллу с Грейсоном на руках.
- Ты поговорил с ней? - спрашивает меня Натали, в то время как Тейлор просто смотрит на меня.
- Да поговорил. Это было похоже на американские горки, - вздохнул я. - Я видел ее сегодня на кладбище. Я дал ей личное пространство и время пообщаться с Патриком.
- Хорошо, - говорит мне Натали. - Нужно дать ей еще больше личного пространства и позволить вернуться к тебе. Кстати, мы поговорили с ней. Камилла все еще любит тебя. Когда же ты собираешься впустить ее в свою жизнь?
Вопрос на миллион долларов.
- Я не уверен, что я когда-нибудь сделаю это.
Надуваем оставшиеся воздушные шарики, раскидываем серпантин и собираемся вокруг Грейсона. Его личико светится от радости, когда он видит меня и Камиллу вместе.
- С Днем рождения тебя.
Комната взрывается аплодисментами и наполняется смехом. Я гляжу на моего сына, который держит в руках кусок ванильного торта с голубой глазурью, и радостно на него посматривает. В следующий миг он впечатывает этот кусок себе в лицо, запрокидывает голову, и начинает смеяться.
- Грейсон, - смеется Камилла вместе с ним, поедая торт с его пухлых маленьких пальчиков. - Пойдем, мама почистит тебя.
Я наблюдаю за тем, как она идет, унося нашего сына. Грейсон кладет свои ручки на ее щеки и улыбается. Любовь, светящаяся в их глазах, прибивает меня к месту и разрывает меня изнутри. Они счастливы без меня. Мы могли бы быть семьей. Мы могли бы иметь счастье и любовь. Проблема только во мне. Я не представляю себе, как мы можем быть семьей с Камиллой, зная, что я столько всего натворил, чтобы вернуть ее. Я украл у нее почти год жизни нашего сына, и у меня имеется еще куча секретов, которые сделают меня монстром в ее глазах. Я провел ее через ад и обратно. Та зависимость, которую я испытываю от нее, убивает меня. Мне необходимо находиться в трезвом рассудке и убить в зародыше все мысли о том, как же мне с ней было хорошо. Мне нужно быть в ее глазах мудаком, которого бы она ненавидела, и, в конце концов, смогла бы забыть о любви, которая нас связала.
- Айден, - я поворачиваюсь на звук маминого голоса. - Ты в порядке, дорогой?
Я киваю.
- Все нормально, мама.
Я поворачиваюсь, и смотрю, как Камилла удаляется с нашим сыном. Ей не нужно знать обо всем, что я сделал, чтобы удержать ее со мной. Последствия моей лжи и обмана очень болезненны для меня самого, так как отталкивают меня от моей семьи. Но я бы предпочел быть несчастным, чем причинить ей боль. В жизни мы совершаем вещи, которые, на первый взгляд, казалось бы, не важны и не имеют смысла, но которые через некоторое время переворачивают весь твой мир. Находиться здесь и сейчас, празднуя первый годик жизни моего сына, - это больше чем то, о чем я мог только мечтать.
Выйдя из толпы празднующих, я направляюсь через холл в комнату Грейсона. Его комната наполнена смехом, и посреди нее стоит Камилла, играя с пальчиками Грейсона.
- Тебе сегодня исполнился годик, детка, - воркует она, взмахивая руками в воздухе. - Да, ты такой большой мальчик. Ты счастлив?
Я прислонился к косяку, наблюдая за самыми важными для меня людьми во всем мире. Несмотря на то, что физически мы с Камиллой находимся в одной комнате, и даже стоим так близко друг от друга, что можно протянуть только руку, в эмоциональном плане нас разделяют тысячи миль.
- Айден.
- Как ты узнала, что я здесь?
Она пожимает плечами, надевая на Грейсона шортики.
- Я просто знаю. Я чувствую, когда ты рядом. Я чувствую, что ты пялишься на меня.
Она поворачивается и смотрит мне в глаза. Мы стоим и глядим друг на друга.
- Вы веришь в мораль, Айден?
- В некотором смысле, да. А почему ты спрашиваешь?
- Как ты можешь говорить, что веришь, если у тебя ее нет?
Я не отвечаю.
- Я понимаю, почему ты здесь, и почему ты всегда приходишь. Я понимаю, что ты не хочешь быть со мной. Я уже смирилась с этим. Но, пожалуйста, будь честен по отношению ко мне. Когда ты смотришь на меня так, будто хочешь прижать к стене и заклеймить, как свою женщину – это больно. Я просила тебя впустить меня в твою жизнь, чтобы мы могли быть вместе. Мне это необходимо. Но я уже смирилась с тем, что нам не быть вместе, поэтому, мне кажется, будет правильным, если мы будем двигаться дальше каждый сам по себе.
- Я знаю.
Захожу в комнату, так как мне нужно находиться рядом с ней, почувствовать ее. Коснувшись ее обнаженного плеча, я ощущаю, как ее тело дрожит под моими пальцами. Как бы мне хотелось, чтобы она отпустила все это и забыла о моем прошлом.
- Мы всегда можем вернуться к тем отношениям, какие были раньше.
- Айден, - тихо говорит она. - Нет, не можем. Я хочу большего.
Она замолкает и поворачивается ко мне лицом.
- Ты меня отпускаешь?
Я киваю.
- Это значит…
- Ты хочешь двигаться дальше? - мой голос становится стальным, и моя хватка на ее плече усиливается.
- Я не обязана отвечать на этот вопрос. Это мое личное дело. Все, что тебя требуется знать, это то, что наш сын любим, и находится в полной безопасности. Я ценю то, что ты даешь мне такую жизнь …
- Я даю такую жизнь нашему сыну.
Она вздрагивает, как только я произношу "нашему сыну".
- Хорошо, как тебе будет угодно. Я ничего не могу больше сделать.
- Сделать что? Давай поговорим по-взрослому?
- Ты знаешь, что я сожалею о плохих решениях, которые я принимала. Я думаю, что я поступила ужасно, когда прогнала тебя из своей жизни, и не боролась за нас. Мы перепробовали все, и я предоставила тебе столько возможностей быть честным со мной, но ты все равно продолжаешь закрываться от меня. И единственная причина, по которой ты еще не гниешь в тюрьме - это наш сын.
- Бред. Тебе нравится жизнь, которую я тебе обеспечиваю, и в глубине души ты знаешь, что я не виновен в смерти твоих родителей.
- А как насчет спрятанной в гараже черной "Ауди", которая соответствует описанию автомобиля виновника аварии. Это же та машина?
- Я этого не говорил.
- Согласись, это вполне логично, Айден. Ты ненавидел моих родителей, потому что они ставили препоны в том, чтобы мы были вместе. Ты хотел убедиться, что они заплатили за твои страдания. Ты стал причиной несчастного случая, который убил их, и скрылся с места происшествия. Как ты вообще узнал, что они собирались быть там?
Я не отвечаю, и подавляю в себе желание ругнуться, понимая, что ей необходимо разобрать со своими чувствами по отношению ко мне. Чем больше я ей возражаю и защищаю себя, тем дальше это отталкивает ее от меня.