Старая дама подняла дрожащую руку и сделала новое предложение как раз в тот момент, когда распорядитель торгов в третий раз стукнул по столу деревянным молоточком, возвещая, что вещь продана.
- Даю семьдесят два! - Она сделала эту последнюю попытку в полном отчаянии, вся дрожа, готовая вот-вот разрыдаться.
- Мне очень жаль, синьора. Брошь продана, - на ходу ответил аукционист, готовясь выставить на продажу новый лот.
- Боже мой! - прошептала синьора, поднося к губам дрожащую руку, не в силах поверить, что у нее отняли белую розу Дамаска.
Она с трудом поднялась на ноги и огляделась по сторонам, ища помощи.
К ней подошла молодая ассистентка.
- Могу я быть вам полезной, синьора? - спросила она вполголоса.
- Проводите меня в кабинет дирекции, - с трудом произнесла старая дама, безуспешно борясь с охватившей тело мучительной дрожью.
В малой гостиной, переоборудованной в рабочий кабинет, стояли письменные столы с компьютерами. За столами сидели несколько служащих. Один из них следил по монитору за происходящим в зале аукциона.
- Что угодно синьоре? - равнодушно-вежливым тоном осведомился один из клерков.
- Вы должны мне сказать, кто купил мою розу, - потребовала старая дама, тяжело опираясь рукой о край стола.
Служащий недоуменно уставился на нее.
- Я имею в виду брошь работы Тиффани, - объяснила она, собравшись с силами. - Я хотела ее вернуть, но у меня увели ее из-под носа в какую-то долю секунды.
Молодой человек принялся перелистывать лежавшую перед ним на столе компьютерную распечатку.
- Все верно. За семьдесят миллионов. Вот временный протокол об отдаче с торгов, - уточнил он.
- Временный? - оживилась старая дама. - Вы говорите, временный? То есть вы хотите сказать, что моя брошь, возможно, еще не куплена?
- Боюсь, что это не так, синьора. Лот оплачен покупателем. Разумеется, если чек окажется необеспеченным…
- Кто это? Кто покупатель? - взмолилась она.
- Такой информации мы не даем. Уверяю вас, мне очень жаль, - ответил служащий, слегка встревоженный болезненным состоянием и отчаянием дамы. Он бросил на нее любопытный взгляд. Лицо старой дамы, несмотря на годы, хранило печать редкостной, поистине неувядающей красоты. - Речь идет о ювелире, - сжалился он над ней. - О ювелире, который действовал по поручению клиента. И поверьте, синьора, это все, что я могу вам сообщить.
- Значит, кто-то хотел заполучить мою розу. Но зачем? - размышляла она вслух, уже спускаясь по мраморной парадной лестнице на первый этаж особняка.
Из ее глаз покатились горькие слезы, ей было все равно, что она привлекает к себе внимание. Кто-то отнял у нее самое прекрасное воспоминание всей прожитой жизни, сосредоточенное в крохотном чуде ювелирного искусства. Старую даму ничуть не волновала мысль о том, что все состояние семьи Рангони пошло с молотка, но она не могла примириться с потерей белой розы Дамаска, которую свято берегла в память о своем муже, Спартаке Рангони по прозвищу Корсар.
Глава 2
Катер ждал ее, чтобы перевезти на материк. Проплывая по освещенным лиловатыми фонарями каналам, старая дама размышляла о том, какие дальнейшие шаги ей следует предпринять, чтобы найти и вернуть свою драгоценность. Она горько сожалела о том дне, когда в порыве великодушия отдала дамасскую розу своему зятю Джулиано Серандреи. Она питала к нему глубокое уважение и любила как родного сына. Зная о грозящей мужу дочери смертельной опасности, она передала ему бесценный талисман в твердой уверенности, что белая роза Дамаска убережет его от злой судьбы. Но все вышло иначе. Джулиано погиб, а брошь с розой, найденная в одном из ящиков его письменного стола, попала на аукцион в числе многих других фамильных драгоценностей.
Сама она давно уже чувствовала приближение последнего часа. Мысль о смерти не пугала старую даму, она была готова принять свой конец как благословение, ведь жизнь одарила ее щедро, очень щедро, дав хлебнуть вдоволь и радостей и горестей. И только самый момент ухода страшил ее. Вот если бы она могла держать в руке свою розу! Все равно что пожать перед смертью руку Спартака. Об руку с ним ей было бы не так страшно переступить порог мира теней.
- Вот мы и приехали, синьора, - объявил водитель катера, остановив бело-голубую "Ланчию" у причала на площади.
Он помог ей подняться на бетонный тротуар. Старая дама сразу же заметила молодого человека, поджидавшего ее, чтобы отвезти домой.
- Слава богу, наконец-то ты здесь! - воскликнул он, бросившись ей навстречу.
Она позволила себя обнять и оперлась на его крепкую, надежную руку.
- Ты со мной больше так не шути, бабушка, - добродушно побранил он старую даму.
Он был ее любимым внуком. Его назвали Спартаком в честь деда, но внешне они совсем не были похожи. Дед был человеком богатырского сложения, как и подобало настоящему хлебопашцу, а внук отличался худощавой стройностью, столь характерной для новых поколений, чье воспитание проходило в колледжах и современных спортзалах. Спартак-младший был единственным сыном Джулиано Серандреи и Миранды, ее старшей дочери, на которую, к счастью, не походил ни внешне, ни внутренне.
- Не читай мне нотаций! Что я, по-твоему, выжила из ума? - ворчливо ответила старая дама, пока он усаживал ее на заднем сиденье голубого "Мерседеса".
- Я о тебе беспокоился, - принялся оправдываться молодой человек. - Если бы, не дай бог, с тобой что-то случилось, кто бы меня спас от причитаний моей дорогой мамочки?
Ворча себе под нос, он устроил нечто вроде изголовья из подушек, чтобы бабушка могла прилечь и вытянуть ноги. Она благодарно улыбнулась ему в ответ, но вслух ничего не сказала. Молодой человек сел за руль, повернул ключ зажигания, и машина тронулась, тихо шурша шинами.
- Уже почти полночь! Хоть это ты понимаешь? Я прождал тебя на причале битых четыре часа, не зная, где ты, - продолжал беззлобно бранить ее внук.
Ему надо было выговориться, чтобы снять напряжение, скопившееся в груди за долгие часы ожидания.
- Замолчи, Спартак. Я же вернулась! Раз в жизни я попросила тебя об одолжении, неужели ты будешь меня пилить до скончания века? - возразила она с досадой.
- Ну хоть теперь-то я могу узнать, где ты пропадала? - не отставал он.
Старая дама ничего не ответила.
- Можешь сколько угодно напускать на себя таинственность, я и так прекрасно знаю, где ты была. - Внук решил бросить ей вызов.
- Ну, для этого ясновидение не требуется.
- Ты ездила в палаццо Монфорте, на распродажу наших вещей, - продолжал он.
- Так точно, господин начальник, я ездила на распродажу. Но тебя это не касается, и горе тебе, если ты хоть словом обмолвишься об этом кому-нибудь! - пригрозила пожилая синьора.
- А ты не подумала, что я мог бы тебя сопровождать? Ты больше не можешь все делать сама, - обиженно заметил молодой человек.
- Нет, ты не мог меня сопровождать. Там были журналисты, фотографы. Если б тебя узнали, они бы набросились, как стервятники. У нас в последнее время и без того слишком много скандальной известности, так что лишний шум нам ни к чему. Ну а на меня кто будет обращать внимание? К тому же это дело касалось только меня одной. Есть такие вещи, Спартак, которых ты не знаешь и понять не можешь.
Добродушные попреки внука были ей приятны. Она чувствовала себя по-домашнему уютно, удобно расположившись на мягком сиденье, пока он уверенно вел машину в полуночной непроглядной тьме.
- Как же я могу что-то понять, если ты ничего мне не рассказываешь? - обиделся Спартак.
- Я хотела вернуть свою брошку в форме розочки, - призналась старая дама.
- Ту, что ты почти всегда носила?
- Совершенно верно.
- Я заметил, что в какой-то момент ты вдруг перестала ее надевать. А потом увидел ее в руках отца. Обычно он носил ее в кармане, вместе с зажигалкой. Как-то раз, это было года три назад, мы ехали в аэропорт Форли, и он вдруг вспомнил, что позабыл ее взять. Нам надо было лететь в Лондон, мы опаздывали, но он слышать ничего не хотел, настоял, чтобы мы вернулись в Равенну и захватили ее. Пилоту пришлось переделывать весь план полета. Что в ней такого особенного, в этой розе?
Старая дама ответила не сразу.
- Твой отец впоследствии, должно быть, не раз забывал брать ее с собой, иначе дела не пошли бы так скверно. Эта брошка - нечто вроде талисмана. Я, по крайней мере, всегда верила, что моя роза обладает магической силой, - сказала она после минутного колебания.
- Стало быть, ты ее выкупила, - заключил молодой человек.
- Нет, кто-то ее перехватил. Так обидно… мне очень хотелось вернуть ее, - с горечью проговорила пожилая синьора.
- Да будет тебе! Все в этой жизни переменчиво. Представится другой случай, - беззаботно ответил Спартак.
- В моем-то возрасте? Мне восемьдесят шесть лет. Каждый раз, когда заходит солнце, я спрашиваю себя, доведется ли мне снова увидеть рассвет.
"Мерседес" бесшумно катил по шоссе. Автострада в этот час была почти совершенно пустынна.
- Эта брошь действительно так много для тебя значила?
- Это долгая история, Спартак. Длиной во всю мою жизнь, - ответила она.
- Бабушка, а почему бы тебе не рассказать мне эту историю?
- Тебе станет скучно.
- А ты попробуй. Бабушки всегда рассказывают внукам сказки. И ты мне рассказывала, когда я был маленьким. Сказки всегда начинались со слов: "Жили-были…" Почему бы и сейчас так не начать?
- Потому что это не сказка. Это жизнь, - возразила старая дама. - Моя жизнь.
- Вот и отлично. Мне бы хотелось ее послушать, - настаивал внук.