Я вытаскиваю из корзинки полотенце и выпрямляюсь. От этого слова - "замуж" - у меня сохнет во рту. Все обзаводятся семьёй, как только заканчивают своё образование, таков обычай. "Брак - это Порядок и Стабильность, признак Здорового общества" (см. Книга Тссс, "Основы Общественного Порядка", стр. 114). Но всё равно, при мысли об этом моё сердце начинает бешено колотиться, будто муха об стекло. Я никогда не прикасалась ни к одному парню - любой физический контакт между Неисцелёнными противоположного пола строго запрещён. Если честно, то я никогда даже не разговаривала ни с одним парнем дольше пяти минут, если не считать моих родственников, дяди Уильяма и Эндрю Маркуса - помощника в дядином магазине "Стоп-н-Сейв", который вечно ковыряется в носу и вытирает сопли о пакет с замороженными овощами.
Ах да, если я не наберу нужного количества баллов - о Боже, молю Тебя, ниспошли мне эти баллы! - моя свадьба состоится вскоре после того, как я пройду Исцеление - не позже, чем через три месяца. А это значит, что мне предстоит брачная ночь...
Запах апельсина по-прежнему силён, и желудок снова подпрыгивает. Зарываюсь лицом в полотенце и глубоко дышу, стараясь удержаться от рвоты.
С первого этажа доносится перестук тарелок. Тётушка вздыхает и поглядывает на часы.
- Мы должны выйти из дома через час, - говорит она. - Так что давай, пошевеливайся.
Глава 3
Боже, помоги нам твёрдо стоять на ногах,
А глазами яснее видеть дорогу
И помнить всегда об ангелах падших,
Что пытались взлететь,
Но, опалённые солнцем,
Крылья теряя, низверглись
В море, откуда возникли.
Господь, не дай мне оторваться от земли,
Помоги видеть ясно мой путь,
Чтобы мне не споткнуться.- Псалом 24 (из "Молитв и Размышлений", Книга Тссс)
Тётушка настаивает на том, чтобы сопровождать меня до лабораторий, которые, как и все государственные учреждения, расположены вдоль набережной: ряд зданий, таких снежно-белых, таких сверкающих, что кажется, будто это сам океан оскалил на тебя зубы. Когда я была ещё маленькой и только-только поселилась у тётушки Кэрол, она самолично водила меня в школу каждый день. Мы-то с мамой жили у самой границы, и путаные, тёмные улицы портовой части города, насквозь провонявшие тухлой рыбой и другими отбросами, приводили меня в священный ужас. Мне всегда хотелось, чтобы тётушка взяла меня за руку, но она не делала этого никогда. Только и оставалось, что, сжав кулаки, следовать за завораживающим шорохом её вельветовых брюк, со страхом ожидая момента, когда на вершине холма наконец покажется Женская Академия св. Анны - мрачное каменное здание, со стенами, испещрёнными трещинами и выбоинами, словно изветренные лица рыбаков и портовых рабочих.
Удивительно, как всё меняется. Тогда я боялась улиц Портленда и не желала отходить от тётушки ни на шаг. А теперь я так хорошо их знаю, что могла бы бродить по ним с закрытыми глазами. К тому же сегодня мне больше всего на свете хочется остаться в одиночестве. Хотя океана не видно - он скрывается за извивами улиц - но я отчётливо ощущаю его запах, и мне сразу становится легче. Солёное дыхание моря делает воздух плотным и осязаемым.
- Помни, - в тысячный раз талдычит тётушка, - они захотят узнать о тебе всё как о личности, выявить твою индивидуальность; так-то оно так, но мой тебе совет: придерживайся-ка лучше стандартных ответов - и возможностей сделать хорошую партию у тебя станет намного больше.
Тётя всегда рассуждает о браке словами, напрямую заимствованными из Книги Тссс, такими как "долг", "ответственность", "непоколебимость" и прочее в том же духе.
- Да-да, поняла, - говорю я.
Мимо нас проносится автобус с гербом Академии св. Анны на боку, и я быстро отворачиваюсь, пряча лицо: наверняка сейчас Кара Макнамара и Хилари Паркер пялятся в грязные окна, хихикают и тыкают в меня пальцем. Все знают: у меня сегодня Аттестация. В этом году их производится всего четыре, так что всё плотно расписано наперёд.
Тётя заставила меня накраситься, и теперь у меня такое ощущение, что кожа лоснится, будто покрытая слоем жира. Полюбовавшись на себя в зеркало в ванной, я пришла к выводу, что похожа на рыбу, особенно с этакой причёской - волосы прилизаны и зашпилены целой кучей металлических заколок. Ни дать ни взять рыба, у которой из головы торчат рыболовные крючки!
Я ненавижу краситься, никогда не интересовалась тряпками и всяким там блеском для губ. Моя лучшая подруга Ханна думает, что я тронутая. Ещё бы ей так не думать. Сама-то она - невероятная красавица. Ей и делать ничего не надо - закрутит кое-как свои белокурые волосы в узел на затылке, а выглядит, как королева красоты. Я не урод, но и не красавица. Так, где-то посередине. Глаза ни карие, ни зелёные - и того и другого по чуть-чуть. Я не худая и не толстая. Единственное, что обо мне можно сказать с полной определённостью: я коротышка.
- А если они, не приведи Господь, спросят о твоих родственниках, отвечай, что едва знакома с ними...
- Угу, - отсутствующе мычу я, лишь вполуха слушая её наставления. Жарища. Для июня - слишком жарко. Чувствую - поясница и подмышки мокры от пота. Хорошо ещё, что я утром извела на себя весь флакон дезодоранта.
Справа от нас лежит Каско-Бей, окаймлённый островами Пикс и Грейт Даймонд - на них возвышаются башни с обзорными площадками. А за ними - открытый океан. А за ним - все эти разлагающиеся, гибнущие страны с городами, в которых царит Зараза.
- Лина! Да ты хоть слушаешь, что я говорю? - Кэрол вцепляется мне в плечо.
- Синий, - заученно отвечаю я. - Мой любимый цвет синий. Или зелёный. - Чёрный - слишком мрачный, красный слишком кричащий, розовый - слишком инфантильный, а оранжевый может нравиться только полному недоумку.
- А как ты проводишь своё свободное время?
Я аккуратно освобождаюсь от её захвата.
- Мы же уже об этом сто раз говорили!
- Лина, это очень важно. Сегодняшний день, возможно, самый важный в твоей жизни!
Я испускаю тяжкий вздох. Далеко впереди видна ограда с воротами, окружающая правительственные лаборатории. Ворота медленно, с визгом открываются. Уже образовались две отдельные очереди: у одних ворот стоят девушки, у других, футах в пятидесяти - ребята. Я прищуриваюсь против солнца, пытаясь высмотреть знакомых, но океан так сверкает, что я полуослепла - в глазах пляшут тёмные пятна.
- Лина! - взывает тётушка.
Набираю в лёгкие побольше воздуха и начинаю тараторить наизусть то, что репетировали миллион раз:
- Мне нравится работать в школьной газете. Интересуюсь фотографией, потому что она останавливает и запечатлевает мгновение. Нравится гулять с друзьями и посещать концерты в Диринг Оукс Парк. Я хорошо бегаю и два года была заместителем капитана команды по кроссу. Мне принадлежит школьный рекорд в забеге на пять тысяч метров. Я часто сижу с детьми - младшими членами нашей семьи, потому что мне очень нравятся дети.
- И брось строить гримасы! - одёргивает меня тётушка.
- Я обожаю детей, - повторяю я, наклеив на лицо улыбку. Сказать по правде, я "обожаю" не всех детей. Только Грейси. А вообще дети - суетливые, толкучие и крикливые, вечно всё хватают, пускают слюни и ходят под себя. Но я знаю: когда-нибудь мне придётся заиметь собственных детей. Когда-нибудь.
- Так-то лучше, - бурчит Кэрол. - Давай дальше.
Я заканчиваю:
- Мои любимые предметы - математика и история.
Тётушка удовлетворённо кивает.
- Лина!
Оборачиваюсь. Из автомобиля своих родителей выпрыгивает Ханна: золотая волна волос, тончайшая туника спала с загорелого плеча... Все, кто стоит в очереди, и девчонки, и мальчишки, обернулись и не сводят с неё глаз. Такая уж у Ханны власть над людьми.
- Лина, подожди!
Ханна мчится ко мне, неистово размахивая руками. Позади неё машина начинает производить суперсложные манёвры: туда-сюда, туда-сюда, и так несколько раз, пока не разворачивается на узкой подъездной аллее носом в ту сторону, откуда приехала. Она чёрная и лоснящаяся, как пантера. Мне довелось несколько раз прокатиться вместе с Ханной - я тогда чувствовала себя настоящей принцессой. Автомобили имеются теперь только у очень немногих людей, да и у них они не всегда ездят: нефть отпускается строго по норме и стоит баснословно дорого. Кое у кого из среднего класса тоже есть машины, но они просто стоят во дворах памятниками былой эпохи - бесполезными и мёртвыми, на новеньких шинах - ни малейшего признака износа.
- Привет, Кэрол! - выпаливает Ханна, подбежав к нам. Из её полураскрытой сумки выпадает какой-то журнал. Ханна наклоняется, поднимает его - оказывается, это одно из правительственных изданий, "Дом и семья". В ответ на мои вопросительно выгнутые брови, подруга корчит гримаску: - Мама заставила! Сказала, мне нужно прочесть его, пока буду ждать своей очереди. Сказала: это произведёт нужное впечатление на аттестаторов. - Ханна суёт палец в рот и изображает рвотные потуги.
- Ханна! - шепчет тётушка. Ого, как она возмущена! Я даже пугаюсь - Кэрол крайне редко теряет самообладание. Она крутит головой по сторонам, будто опасаясь, не затаился ли кто из аттестаторов или регуляторов на ярко освещённой утренней улице.
- Не беспокойтесь, они за нами не шпионят... - Ханна поворачивается спиной к моей тётушке и беззвучно, одним ртом, добавляет для меня: "...пока" - после чего расплывается в улыбке.