- Извините нас, - улыбнулся Сэм и закружил Джемайму в танце. Он прекрасно двигался, чутко улавливая каждое ее движение, или, может быть, она была настроена на него. Они скользили вместе так, словно танцевали уже много лет, и с каждым движением в ней нарастал жар. Это было почти невыносимо... и для Сэма тоже. - Давай уйдем отсюда, - шепнул он, и они стали пробираться между танцующими, избегая попыток вовлечь их в разговоры - пока не наткнулись в вестибюле на родителей Сэма.
- А-а, сынок, а мы гадали, куда ты делся. Может, посидим где-нибудь в тихом уголке, выпьем по чашке кофе? - предложил отец.
Сердце у Джемаймы упало. Это совсем не входило в ее планы. Но не может же он отказать родителям. Или найдет выход?
- Извините, - улыбнулся он, на этот раз искренне. - Джемайма н ногах с четырех часов утра, я всю неделю спал по три часа, и, честно говоря, мы просто падаем с ног от усталости. Я навещу вас завтра, ладно? Простите.
Родители посмотрели сначала на сына, потом па его спутницу, переглянулись и широко заулыбались.
- Конечно, дорогой, ложись пораньше, - сказала мать таким тоном, что Джемайма покраснела до корней волос. - Мы очень тобой гордимся.
- Ты прекрасно поработал, - добавил отец, пожал сыну руку и похлопал его по плечу.
Мать поцеловала его на прощанье, потрепала Джемайму по пылающей щеке и сказала что-то насчет скорой встречи.
Наконец-то свобода! Они пересекли двор, проскользнули в вестибюль, избежали встречи с приехавшей на лифте толпой, нырнув в служебное помещение, пробежали три пролета наверх, пересекли лестничную площадку и влетели в квартиру.
Сэм захлопнул дверь, прислонился к стене и со смехом привлек к себе Джемайму.
- Получилось! - воскликнул он. - Как будто с уроков сбежали, я чувствую себя мальчишкой-хулиганом.
Она щелкнула его по носу.
- Не следовало отказывать родителям.
- Почему? Я не хотел, чтобы они заходили сюда. Джемайма, я хочу быть только с тобой.
Его глаза потемнели, улыбка исчезла. Их губы слились в жарком поцелуе.
Этого было достаточно. Между ними вспыхнуло пламя.
- Я хочу тебя, - пробормотал Сэм, подхватив на руки ее обмякшее тело.
- Сэм... - прошептала Джемайма пересохшими от неутоленной жажды губами.
Он понес ее в спальню, посадил на край кровати.
- Как это расстегивается? - спросил он, пальцы у него дрожали.
- На спине молния. Я сниму платье через голову. - Она почувствовала, как сзади расстегивается молния, Сэм схватил подол ее платья, потянул вверх. Потом бросил его на пол, и глаза его округлились от изумления.
Джемайма улыбнулась.
- Последний раз ты видел этот бюстгальтер...
- ...привязанным к палке в сугробе, - закончил он, и по его губам пробежала напряженная улыбка. - На тебе он смотрится лучше.
Она усмехнулась, покосилась на свои красные лифчик и пояс для чулок. С черными перчатками, черными кружевными трусиками и черными чулками красное белье смотрелось сексуально и вызывающе. Реакция Сэма оказалась именно такой, на которую надеялась Джемайма.
- Не двигайся, - с трудом выговорил он и торопливо разделся, небрежно бросив смокинг на белый ковер. Потом потянулся к Джемайме, и со вздохом облегчения она приняла его в свои объятия.
Смокинг Сэма был покрыт белыми ворсинками от шерстяного ковра, так же как и ее платье. Джемайма подняла и то, и другое, отряхнула и повесила на спинку стула, потом накинула рубашку Сэма, натянула черные кружевные трусики и пошла ставить чайник. Часы показывали половину шестого - время утренней дойки. Внутренний будильник разбудил ее в обычное время.
От нечего делать - да и Сэм еще спал - она поднялась наверх в гостиную, открыла двери на балкон, глубоко вздохнула. Воздух, однако, не освежил ее, в нем чувствовались затхлость и примесь выхлопных газов. Снизу доносился шум транспорта, сигналы автомобилей, гудки поезда, по Темзе проплывали суда. Ей отчаянно захотелось домой, к коровам и курам, к малиновке, которая каждое утро пела под ее окном.
Сэм здесь, в этом мире, свой, а для нее он чужой. Вспомнилось, какой несчастной она была, когда жила в Лондоне. Вздохнув, она вернулась в комнату, закрыла двери, потом повернулась и увидела Сэма - он стоял наверху лестницы и смотрел на нее со странным выражением на лице.
- Я соскучился по тебе, - сказал он охрипшим со сна голосом. - Проснулся, а тебя нет.
Так будет каждое утро, мелькнула у нее грустная мысль.
- Время дойки, - объяснила она и обхватила себя руками.
Сэм нахмурился.
- Ты замерзла. Иди в постель. Я приготовил чай.
Она подчинилась, весело улыбнувшись, стараясь скрыть нахлынувшую печаль. Сэм устроил ее в кровати, обложив горой подушек, забрался сам и подал ей кружку с чаем.
Потом нагнулся и легко коснулся ее губ.
- Доброе утро.
Доброе ли? - хотелось ей спросить. Удержалась. Просто улыбнулась, глотнула чаю и тихо вздохнула.
- То, что нужно, - сказала она, допив чай, и передала ему кружку. - Можно еще?
- Минуточку. - Он отставил кружки и нежно обнял Джемайму. - Спасибо, что была со мной вчера. Я очень волновался.
- Не за что.
Его палец пробежался по ее руке, коснулся надписи на руке: "Премия - твоя", которую она сделала вчера вечером, желая привлечь его внимание, и она слегка пошевелилась в его объятиях, чтобы видеть его лицо.
- Я говорила тебе, как горжусь тобой? - пробормотала она.
- Вроде да, но можешь сказать еще раз, - повторил он слова, сказанные ею накануне.
Джемайма улыбнулась, погладила его по небритой щеке. Как ей будет его не хватать, когда она вернется...
- Джемайма, я люблю тебя, - вдруг произнес он, и ее рука застыла на его щеке. - Думаю, я люблю тебя с тех пор, когда тебе было шесть лет. - Желваки заходили на его лице, он смущенно рассмеялся и повернул голову. Его рука нашла ее пальцы, он подвинулся, и они оказались лицом к лицу. - Я понял, что люблю тебя так, как никогда никого не любил. Никогда у меня не было такого чувства: я боюсь отпустить тебя, потому что ты самое лучшее, что случилось со мной в жизни.
- О, Сэм... - прошептала она, и ее глаза наполнились слезами. - Я тоже тебя люблю.
- Выходи за меня замуж, Джемайма, - пробормотал он. - Будь со мной всегда. Ты так нужна мне.
Слезы брызнули у нее из глаз, закапали на руки. Внутри возникла невыносимая боль.
- О, Сэм, как я могу? У меня хозяйство, коровы...
- Оуэн хочет их купить. Продай ему стадо.
- Дело не только в этом. Сэм, я сбежала из Лондона, потому что терпеть его не могла, а нынешний уикэнд напомнил мне, насколько я здесь чужая.
- Мы можем переехать. Ты не должна здесь жить, если тебе не нравится.
- Нравится! Квартира, весь этот комплекс. Он замечательный, ты должен гордиться тем, чего достиг. Дело не в этом. Дело... в людях. Умных и красивых, проводящих жизнь в погоне за недостижимой мечтой. Сэм, мне это чуждо. Кажется таким фальшивым. Здесь нет таких людей, как Оуэн или твои дедушка и бабушка, на кого можно положиться в трудную минуту. Те, с кем ты общаешься, слишком заняты собой, чтобы заботиться о других.
- Думаю, ты слегка преувеличиваешь, - тихо отозвался он. - У меня много друзей, на которых я могу положиться.
- У меня тоже, но они не здесь, Сэм, и никогда здесь не будут.
Его пальцы обвели контур ее подбородка, они слегка дрожали, глаза стали печальными и немного потерянными.
- Джемайма, я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, Сэм, но этого недостаточно.
- Должно быть достаточно.
- Увы. Я знаю, что этого мало. Ты забываешь, я много лет проработала адвокатом и имела дело с людьми, которые не могли жить вместе, несмотря на то что любили друг друга. И в конце концов любовь разрушалась. Прости, Сэм, я не могу выйти за тебя и жить в Лондоне. Я перестала бы быть самой собой, и очень скоро ты бы меня разлюбил. А я бы этого не вынесла.
- Я никогда тебя не разлюблю. - Закрыв глаза, он притянул ее к себе, нежно прижал к груди. - Подумай, - добавил он сдавленным голосом. - Подумай и сообщи мне свое решение. Не спеши.
- Мне незачем спешить...
- Ш-ш... Не сейчас. Позволь мне любить тебя. - Его руки проникли под рубашку, нашли ее грудь, губы прижались к губам с отчаянной жаждой.
Сердце у Джемаймы разрывалось. Что бы он ни говорил, это в последний раз, их лебединая песня. Как это вынести? Их близость подарила им блаженство с оттенком горечи, ничто не нарушало тишину, кроме нескольких сдавленных вскриков, и, когда все кончилось, она не поняла, чьи слезы оросили ей щеки - ее собственные или Сэма...
В то же утро Сэм отвез ее домой. Дорогой они почти не говорили. Говорить было не о чем, кроме тех слов, которые ни один из них не хотел бы услышать, поэтому они и молчали. Сэм держал ее за руку, а она еле сдерживала слезы и старалась не думать о том, что теряет его навсегда.
Когда наконец он въехал во двор ее фермы и отказался от чая, она почти обрадовалась. Зачем продлевать прощанье? Он проводил ее до двери, занес сумку в прихожую и взглянул на девушку.
- Ничего не говори, - пробормотал он нетвердым голосом. - Просто подумай о том, что я сказал. Нам не обязательно жить в Лондоне, есть и другие места.
Она упрямо покачала головой.
- Я не могу вернуться в Лондон, Сэм. Мне очень жаль. Ты даже не можешь себе представить, насколько мне жаль, но я не могу. - Она дотронулась до его щеки своей огрубевшей от работы рукой, и это движение словно подчеркнуло разделявшую их пропасть. - Я люблю тебя... - сказала она и заставила себя посмотреть ему в глаза. В них мелькнула боль, но он не отвел взгляда.
- ...но недостаточно, - закончил он.