Глава 7
Кулинарный мазохизм
После тушенки и воды узников пещеры вновь потянуло на разговоры.
- Я устал молчать.
- Малыш, говори о чем угодно, только говори. Пока мы общаемся, мне совершенно не страшно. Каждое слово подтверждает, что ты рядом…
- Да уж, после одиночного скитания и бесконечного монолога, даже не удостоившегося слабого эха, будешь трепаться и трепаться.
- Малыш, а можно поинтересоваться, за что пострадал ты? Надеюсь, не за резиновую женщину?
- Не люблю суррогатов.
- Значит, твоя жена не ходит с шевронами старшего сержанта.
- Зато у нее имеется спецкомбинезон, каска с фарой и веревка с карабинчиками.
- Что, она у тебя работает в службе спасения?
- Нет, она жить не могла без пещер. И чем глубже, тем лучше.
- Значит, она поделилась с тобой самым дорогим?
Эта ее легкая ироничность, смягчающая невыносимость ситуации, все больше и больше нравилась Малышу.
- Еще как поделилась, еще как.
Малыш взял драматическую паузу. Но в разъединяющем собеседников мраке пауза по системе Станиславского превратилась в минуту молчания.
Беретта поторопилась прервать преждевременный траур.
- А тебя тоже доставили сюда в бессознательном состоянии? - спросила она все тем же слегка ироничным тоном.
- Нет, я пришел сам.
- Малыш, ты что, добровольно согласился на эту жуткую казнь?
- Поход в пещеру был подан как подарок на семилетие нашей свадьбы.
- Хорош подарочек.
Теперь Беретта взяла паузу. Ирония здесь была не совсем уместна.
- Я к этой дате подарил Аиде золотой медальон девятьсот девяносто девятой пробы.
- Ого.
- Специально ездил в самый престижный ювелирный магазин Нью-Йорка.
- Это который на Манхеттене?
- Да.
- Вот совпадение. Мой старший сержант заказывал там обручальные кольца из Парижа.
- Почему не из Амстердама?
- Потому что его первой любовью была французская шлюха с Монмартра… И во сколько тебе обошелся юбилейный медальон?
- В приличную сумму. Даже из-за этого пришлось взять самую тонкую из всех золотых цепочек.
- Ты хочешь сказать, что женушка обиделась на твою экономию?
- Увы, я схлопотал пожизненное заключение в "Бездонной глотке" не из-за золотой цепочки и даже не из-за изображения грации Аглаи на медальоне.
- Грация?
- Аглая на древнегреческом - это "блестящая". Самая красивая из семи граций - богинь красоты.
- Ох, эти девочки наверняка не страдали от лишнего веса.
- Они сидели на олимпийской диете из нектара и амброзии.
- А я бы сейчас съела два гамбургера.
- А я бы пять.
- Нет, лучше дюжину на двоих и еще столько же хот-догов. Тебе нравятся хот-доги?
- Я их переел в детстве. Мать не любила готовить, и мы с отцом питались тем, что производила ближняя закусочная.
- Но сейчас бы не отказался от парочки, а? Да еще с чесночным кетчупом, да с картошечкой фри, да с десертом из миндального печенья, обвалянного в сахарной пудре с цветными цукатами. А заесть все - большой шоколадной плиткой и свежим эклером, заправленным взбитыми сливками…
- Беретта! Хватит заниматься кулинарным мазохизмом.
- Наши воспоминания все равно им отдают, этим самым мазохизмом. Значит, ты подарил медальон, а тебе подарили ни много ни мало, а целый лабиринт.
- К тому же лабиринт, из которого практически нет выхода.
- Это почему же?
- Представь, над нами свод, до которого можно едва дотянуться. В своде - куполообразные ниши, до которых руки уже не достают. А в одной из этих ниш имеется отверстие, ведущее наверх, в тамбур, соединяющий туннель с тем колодцем, из которого можно выбраться на поверхность.
- Как все сложно устроено.
- Твой благоверный и индеец зря перестраховались, опоив тебя настойкой. Ты бы все равно без света не отыскала выхода.
- Но у нас есть спичка.
- Да, но ею надо воспользоваться, только находясь точно под тем местом, где в своде зияет дыра, ведущая наверх.
- И как определить это заветное место?
- Пока не знаю. Извел уже почти все банки тушеной свинины с бобами, выпил почти всю воду… И нисколько не приблизился к решению этой спелеологической загадки.
- Так значит, ты здесь давно?
- Ага, целую вечность.
- Бедненький. - Беретта прижала пещерного скитальца к упругим грудям. - И за что обрекают на такие муки?
- Долгая история.
- А ты кратко.
- Кратко не получится.
Малыш умолк.
Любому человеку рано или поздно приходится ворошить память, изрядно захламленную событиями.
Глава 8
Черный грех
Полная темнота не располагает к длительному молчанию.
- Будем продолжать откровенничать? - спросил Малыш, заранее зная ответ.
- Да, Малыш, добавь немного конкретных фактов.
- Пожалуйста. Был уикенд. За окном шел противный мелкий снег. Я смотрел по телевизору прямой репортаж о спелеологической экспедиции, в которой участвовала моя энергичная супруга.
- А я как-то пропустила эту передачу.
- И зря. По федеральному каналу показывали, как эти мужественные люди в касках готовились к спуску за сокровищами ацтеков.
- Много хоть нашли?
- Не знаю, потому как в самый кульминационный момент ко мне заявилась моя непосредственная начальница. Не знаю, как она умудрилась вырваться из Гарлема и сделать сантехническую карьеру, не знаю… Но вот что ее любимым хобби стало коллекционирование белых мужчин, я убедился на собственном опыте.
- Ага, соблазнили бедного… Интересно, чем. Повышением в должности? Премиальными? Или угрожали увольнением?
- Не то и не другое. Во-первых, у меня был однокашник, ну, из тех бойких мальчиков, которым достаются все шикарные девочки.
- Ненавижу этих пацанов, готовых лишить девственности любую на первой же школьной вечеринке.
- Так вот, этот мальчик, перепортивший не меньше полкласса, заявлял, что настоящий янки просто обязан поиметь хотя бы одну негритянку… Но дело не только в нем… Честно говоря, мне и самому хотелось, как бы это помягче выразиться, сравнить ощущения.
- А статую Свободы тебе никогда не хотелось поиметь?
- К женщине с факелом меня бы Аида не приревновала.
- Мужики как были первобытными самцами, так и остались.
- Беретта, душенька, а тебя никогда не тянуло на экзотическую связь?
- Думаю, что старший сержант морской пехоты стоит взвода папуасов.
- Это которые делают себе пирсинг из акульих плавников?
- Гораздо хуже - они зашивают своим девочкам вагины.
- Наверное, твой старший сержант начинал службу на самых далеких островах?
- Да, он еще, когда убедился, что я девственница, удивился - как я так долго продержалась без папуасского обычая.
- Типично армейский юмор.
- Сантехнический ничем не лучше.
- А что, бравый морпех действительно был у тебя первым?
- Я же сказала… Лучше признавайся, что ты, противный, выделывал с начальницей.
- Ничего особенного - просто подчинялся по привычке.
- Малыш, так она еще тебя и оттрахала?
- Да уж. Скакала, скакала, скакала.
- Кажется, эта поза называется "наездница на мустанге"?
- Ну, до жеребца я не тяну по многим параметрам.
- Ладно, не скромничай…
- Нет, ну если сравнить с любимыми вампирами моей супруги… Из ее рассказов я знаю точно: у летучих мышей самые маленькие гениталии.
- Представляю, каких крошек они рожают.
- Беретта, тебе не кажется, что темнота способствует бредовым вопросам?
- Это не из-за темноты, Малыш. У меня манера такая: спрашивать о том, что приходит на ум. Как раздражали мои неуместные вопросы старшего сержанта!
- Поэтому он использовал самый надежный из кляпов…
- Может, сменим тему? Давай-ка вернемся к твоей истории. Ну скакала, скакала, скакала… а дальше что?
- Подмылась и ушла.
Возникла пауза. Через некоторое время Малыш заключил:
- Вот я и признался в своем черном грехе.
- Афро-американском, - уточнила политкорректная Беретта.
- Как не крути, все равно - измена.
- Малыш, я чувствую по голосу, что ты до сих пор не раскаялся в содеянном.
- Что правда, то правда.
- Ладно. Как любит выражаться мой старший сержант - выпущенную пулю не вернешь.
- Философ с армейской выправкой.
- Зато ты - сугубо гражданская личность. Скажи мне, как твоя мегера про твое безобразие узнала? Неужели сам проболтался?
- За кого ты меня принимаешь? Просто я стал жертвой научно-технической революции, а вернее, - продвинутых технологий.
- Как это?
- Ну… моя спелеологиня, оказывается, испытывала дома микровидеокамеры для записи половой жизни летучих мышей.
- Умора! Получается, камера зафиксировала сношение гуманоидов, а не рукокрылых.
- Что зафиксировала, то и зафиксировала.
- Представляю, сколько можно было содрать за эту запись с охотницы за белыми черепами.
- Ну нет, Аида никогда не опустится до шантажа.
- Замариновать в пещере любимого мужа, по-моему, хуже любого самого наглого шантажа.
- Любимого, говоришь… Думаю, это мне урок за то, что женился, не проверив подлинность чувств избранницы.
- Эх, Малыш, да это и невозможно. Ты не представляешь себе, как гениально женщины изображают любовь, - одни ради денег, другие ради желанного ребенка, третьи… да всего и не перечислить. К примеру, чтобы забыть предыдущего любовника.