Тоуни так торопилась от него отстраниться и сделала это так резко, что потеряла равновесие и не смогла воспротивиться, когда он потянул ее на себя. А потом он прижался к ее полным губам с низким стоном наслаждения. Его чувственный рот дарил ей такие ощущения и будил в ней такой голод, сдерживать который она была просто не в силах. Тоуни и сама не поняла, как это произошло, но уже через секунду она лежала на подушках, а его тяжесть прочно удерживала ее на месте. Она провела ладонями по его спине, ощущая под пальцами твердые мускулы. Наварр обхватил ее грудь, и она выгнулась, когда он большим пальцем потер ее напряженный сосок. Ее реакция на это простое действие оказалась такой сильной, что Тоуни даже испугалась.
- Этого не будет! - в ужасе выдохнула она. - Мы не можем…
- Что мне сделать, чтобы это стало возможно? - хрипло спросил Наварр.
Тоуни напряглась, неуверенно вглядываясь ему в лицо своими синими глазами:
- Что это значит?
Наварр чуть сменил позу, прижимаясь к ее бедру, не пытаясь скрыть степень своего возбуждения.
- Что угодно, все, что нужно, чтобы добиться желаемого результата, ma petite. Я хочу тебя.
Тоуни покраснела и отодвинулась от него:
- Давай забудем об этом. Пора спать. Я на тебя работаю. И этот случай сейчас - наглядное свидетельство того, почему во время этой работы нам нельзя оказываться вместе в одной постели полуголыми.
Наварр прикинул, не предложить ли ему ей все бриллианты. В эту самую минуту ему казалось, что никакая цена не будет слишком высокой. Но тогда он обойдется с ней как с проституткой, готовой выгодно продать секс. А Тоуни ясно дала понять, как она к этому относится. Наварр вгляделся в ее напряженное лицо и заметил, что она слегка дрожит. Он упрямо сжал губы, откатился на свою половину кровати и выключил свет.
Она то страстно отвечает на его объятия, то строит из себя недотрогу. Может, она и правда девственница?
По щекам Тоуни катились слезы. У нее было такое чувство, как будто она полностью утратила над собой контроль, и ей это очень не нравилось. Она никогда не понимала, почему люди уделяют такое внимание физической близости, пока Наварр ее не поцеловал. И, наверное, он смог бы уложить ее в постель прямо тогда, если бы попытался. Но он упустил этот момент. А теперь она уже знала, как легко он может сокрушить все ее защитные барьеры. Груди ее ныли, нежная плоть между ногами болела. И даже сейчас, сглатывая слезы, она все еще боролась с искушением повернуться к нему и поддаться той мощной силе, которая снедала ее тело. Дурацкие гормоны, в этом все дело!
Тоуни была девственницей лишь потому, что ей до сих пор не встретился подходящий мужчина. У нее никогда не было ни с кем серьезных отношений, и она не испытывала ни к кому романтической привязанности, если не считать неразделенной любви в школьные годы. В колледже у нее было несколько парней, поцелуи, смешки, веселье, но не было никого, кто мог заставить замереть ее сердце.
Она напряглась, когда Наварр сдавленно выругался, отбросил в сторону одеяло и пошел в ванную. Она слушала звук льющейся воды и мучилась угрызениями совести. Ведь она ответила на его ласки, она его поощряла. Но наконец Тоуни решила, что и она сама не меньше его страдала от незавершенности их любовных утех. Воздержание отдавалось в ее теле болью в буквальном смысле этого слова.
Проснувшись рано утром, она увидела Наварра, стоявшего возле кровати в одежде спортивного покроя, идеально подчеркивавшей красоту его мускулистого тела.
- Который час? - сонно прошептала она.
- Спи, если только ты не передумала и не решила пойти с нами пострелять. - Мужчина тихонько засмеялся, когда Тоуни скорчила премилую гримаску. - Вряд ли. Что ты там говорила насчет того, что не хочешь убивать пушистых птичек, малышка?
- Это не мое, - согласилась она, тут же вспомнив, как расстроился Сэм Коултер, когда она столь эмоционально описала куропаток.
- А обедать ты с нами пойдешь?
- Понятия не имею. Я буду с Катриной. Она что-то говорила о спа-салоне.
- Тебе понравится.
- Ненавижу все это прихорашивание. Скука смертная. Если бы я тут была одна, я бы каталась на лошадях или отправилась в поход…
- Ты умеешь ездить верхом? - Наварр даже не попытался скрыть прозвучавшее в его голосе удивление.
Тоуни кивнула, пристально глядя на него:
- Мои бабушка с дедушкой жили рядом со школой верховой езды. И я там работала летом, ухаживала за лошадьми.
Наварр присел на ее половину кровати:
- Можешь сегодня перед ужином позвонить бабушке.
- Спасибо. - На ее губах появилась очаровательная улыбка.
Наварр указательным пальцем провел по тыльной стороне ее ладони.
- Я подумал и решил, что, наверное, захочу продлить наше с тобой сотрудничество.
Тоуни нахмурилась:
- В смысле?
- Когда наша сделка будет завершена, я, возможно, захочу продолжать с тобой видеться.
По выражению его лица ничего невозможно было понять, и Тоуни подавила вдруг вспыхнувшую в ней надежду, которая ясно свидетельствовала о ее собственных чувствах.
- Наши свидания ни к чему не приведут. У нас нет будущего, - ровным тоном сказала она.
- Когда я не могу не думать о женщине, у этого всегда есть будущее, ma petite.
- Но это будущее тянется лишь до ближайшей встречи в постели.
- А разве не все романы начинаются одинаково? - возразил Наварр.
Он был прав, но ей снова захотелось его ударить. Тоуни не хотела так страстно его желать. Это задевало ее гордость и ум. И тут же она представила себе, как она лежит на кровати, а он раздевается и вот-вот к ней присоединится. У нее в голове все смешалось. Где-то глубоко внутри ее засело желание, которое лихорадочно искало выхода. Ее мозг пытался найти ответ, что будет с их отношениями после того, как она это желание удовлетворит. А вот телу ее было все равно.
- Сегодня ночью, малышка… я хочу сделать тебя своей. Ты не пожалеешь, - промурлыкал Наварр, кончиками пальцев обводя ее полные губы, посылая горячие волны во все тайные уголки ее тела.
А она беспомощно представляла себе, как его губы прижимаются к ее губам, думала о его умелых руках, о его сильном мощном теле. Тоуни даже вздохнуть не могла от волнения.
* * *
Мужчины отправились на охоту, а женщины остались обедать в замке и в разговорах за столом, казалось, силились перещеголять друг друга упоминаниями дорогущих покупок, поездок и прочих атрибутов богатой жизни. Тоуни даже обрадовалась, когда они отправились в спа-салон, где все оказались в отдельных кабинках.
- Вы с Наварром долго не продержитесь, - шепнула Катрина Тоуни на обратном пути в Стратмор.
- Почему ты так думаешь?
- Наварр заскучает и пойдет дальше своей дорогой. Как он это сделал со мной, - предупредила Катрина. - Я когда-то тоже была в него влюблена. Я вижу, как ты на него смотришь, прямо ешь глазами. Предупреждаю, когда он тебя бросит, будет ужасно больно.
- Он меня не бросит, - сквозь зубы процедила Тоуни. Ее выбило из колеи то, что она так себя вела в присутствии Наварра, а сама этого даже не замечала.
Когда она зашла в спальню, то с изумлением через открытую дверь ванной увидела обнаженного Наварра, вытирающего волосы полотенцем. Она покраснела, отвернулась и подошла к шкафу за платьем, которое собиралась сегодня надеть, - золотое, сверкающее, оно очень шло к ее рыжим волосам и светлой коже. Тоуни почувствовала, что ее ладони стали влажными. "Сегодня ночью я хочу сделать тебя своей". Она задрожала, когда в памяти у нее всплыли эти слова, полные обольщения, обещания. Она никогда не хотела ни одного мужчину так, как хотела Наварра Казьера.
Обернув бедра полотенцем, Наварр вышел из ванной и бросил на кровать ее мобильный:
- Звони бабушке.
Селестина взяла трубку после первого же звонка.
- Я тебе вчера звонила, но не смогла дозвониться. И я подумала, может, ты занята, дорогая. Хорошо бы, чтобы ты была занята в пятницу вечером. Это бы значило, что у тебя свидание. И я бы сильно этому порадовалась.
- Я сегодня иду на вечеринку, - сказала Тоуни, зная, как эта новость понравится старушке. - А зачем ты мне звонила?
- Меня попросила это сделать твоя подруга, сказала, что пытается с тобой связаться, а ты не берешь трубку. Та подруга, с работы. Джули.
- О, не волнуйся из-за этого. - У Тоуни мурашки по спине забегали. Что еще надо Джули? Как она посмела нарушить покой ее бабушки? И где, черт возьми, она взяла ее номер? Найти его она могла только в личном деле Тоуни. Неужели ее расчетливая подруга надеялась, что пожилая дама может знать, куда они с Наварром поехали?
- А что ты наденешь на вечеринку? - спросила жаждущая подробностей Селестина.
Тоуни детально описала свой наряд, зная, как ее бабушка любит такие вещи. Тоуни ужасно хотелось рассказать ей о вручении кинопремий, о Тиа Кастелли и ее муже и о замке, в котором она остановилась. Но она не смела ни слова выдохнуть из того, что Наварр мог считать конфиденциальной информацией. Вместо этого она поговорила с бабушкой о ее повседневных делах и заботах, и на душе у нее стало тепло и спокойно. В отличие от своей дочери Сьюзен, Селестина была человеком светлым и положительным и всегда и во всем старалась видеть хорошее.
- Похоже, ты очень близка с бабушкой, - сказал Наварр, когда Тоуни вернула ему телефон.
- Она замечательная, - нежно сказала девушка и взяла свои вещи, собираясь пойти переодеться. Она помнила его обвинение в том, что она его дразнит, и не собиралась давать ему больше поводов так думать.
- А твоя мама?
Тоуни замерла, повернувшись к нему спиной.